Выпуск № 2 (303) | 1964 - страница 16

вут не только на страницах партитур и учебников, но и давно уже поселились в сердцах тысяч людей. Ревуцкий — признанный глава самой крупной на Украине композиторской школы. Внушителен перечень ее представителей: Георгий и Платон Майборода, Аркадий Филиппенко, Николай Дремлюга, Герман Жуковский, Вадим Гомоляка, Виталий Кирейко, Анатолий Свечников, Всеволод Рождественский и еще немалое число видных украинских деятелей.

Крупный ученый, доктор искусствоведения и действительный член Украинской Академии наук, Ревуцкий как консультант и научный руководитель подготовил также несколько музыковедов, успешно защитивших диссертации и ныне занимающихся исследовательской работой.

Среди счастливцев, которым довелось учиться у Льва Николаевича, был и я. В Киев я приехал в конце тридцатых годов из Полтавы, где окончил музыкальное училище как пианист, к слову ни разу не видев «живого» композитора.

Хотя самого тянуло сочинять музыку, я даже не отважился сказать об этом при поступлении в консерваторию и был принят на историко-теоретическое отделение. Лишь спустя несколько месяцев я осмелился показать свою первую композиторскую пробу Л. Н. Ревуцкому. Я представлял себе профессора человеком суровым и недоступным, однако при первой же встрече это предубеждение полностью рассеялось.

В моем сочинении (это была обработка украинской народной песни) фортепианное сопровождение оказалось чрезмерно усложненным, перегруженным фактурными хитросплетениями, что объяснялось моими увлечениями в ту пору занятиями пианизмом. Я и сейчас помню замечание, сделанное тогда Львом Николаевичем:

— Ваше сопровождение интересно по использованию инструмента, написано орфографически грамотно, однако оно чуждо народной мелодии, ее духу и национальному колориту.

Позже, когда я познакомился с обработками самого Льва Николаевича («Галицийские песни», казацкие, рекрутские и др.), я понял всю правоту его слов в оценке моей первой работы, наглядно увидел, с какой серьезностью, с какой любовью должен подходить композитор к гармонизации народной песни, чтобы никакие самые смелые находки в области гармонии, фактуры, формы и т. п. не затемнили ее природу. Напротив, все привнесенное Львом Николаевичем в песню углубляло ее существо, раскрывало ее самобытную, неповторимую красоту.

Несмотря на то, что учитель достаточно критически отнесся к моему первому opus'y, у меня не осталось и тени угнетенности. Его простота, чуткость, заинтересованный подход к делу покорили меня.

— Не святые горшки лепят, — подбадривал он меня.

И со следующего учебного года начались мои регулярные занятия на композиторском отделении в классе Льва Николаевича.

Выдающийся педагог, он активно стимулирует в развитии молодых дарований все хорошее и столь же деятельно помогает избавиться от того чуждого, дурного, что мешает студентам двигаться вперед. Человек редкой проницательности, Ревуцкий безошибочно угадывает характер, индивидуальные свойства каждого — человеческие и музыкальные. Самобытность ученика он стремится не просто сохранить, но и «закалить». Не потому ли многие учившиеся у него композиторы в значительной мере не похожи друг на друга?

Впрочем, Лев Николаевич никогда не бывает заинтересован в том, чтобы студент любой ценой добивался оригинальности ради нее самой. Использовать огромный опыт прошлого и настоящего, учиться у классиков — вот его творческий и педагогический девиз. Вспоминаю один случай. Меня волновало, что в музыке явно ощутимы воздействия Рахманинова, произведениями которого я в ту пору особенно увлекался.

— В этом нет ничего страшного, — успокоил меня Лев Николаевич, прослушав принесенный музыкальный материал. — Со временем обнаружится свой собственный почерк. Помню, в годы моей творческой юности,— продолжал он, — влияние Рахманинова и Скрябина многие композиторы испытывали весьма сильно. Я и сам не был исключением в этом отношении. С годами появилось, однако, что-то свое. Полагаю, что и с вами произойдет нечто подобное.

В годы Великой Отечественной войны Ревуцкий находился в Узбекистане: возглавлял кафедру композиции, теории и истории музыки Ташкентской консерватории, а также заведовал музыкальной частью Киевского драматического театра им. И. Франко. Помню, с каким интересом выдающийся украинский композитор изучал тогда фольклор и профессиональную культуру братской республики. Он писал музыку на узбекские темы, любовно воспитывал молодых национальных композиторов — И. Акбарова, И. Хамраева и других.

Ни на минуту не забывал Ревуцкий и о своих учениках по Киевской консерватории, разбро-

санных вихрем войны: разыскивал их, писал, устанавливал связь, помогал материально.

Работая со Львом Николаевичем уже много лет, я и ныне с удовлетворением наблюдаю творческий и педагогической дар выдающегося музыканта, то, как он с успехом растит не просто специалистов-композиторов, но художниковграждан.

Поздравляя Льва Николаевича в день прекрасного юбилея, хочу сказать: большое спасибо от имени всех Ваших учеников.

Желаем Вам долгих лет, крепкого здоровья на радость всех друзей советского искусства.

Икрам Акбаров

В очень трудное для всех нас время встретился я со Львом Николаевичем. Шел 1941 год. В Ташкент сьехалось много эвакуированных из разных городов страны. Вместе с преподавателями Киевской консерватории приехал и Лев Николаевич. Я в то время учился на втором курсе нашей консерватории, и он стал первым моим преподавателем по полифонии, а затем и по классу сочинения.

1942–1944 годы, когда я учился у Льва Николаевича, пожалуй, самые важные в моей жизни: ему я во многом обязан тем, что стал композитором.

Я в вуз пришел, по сути, профессионально «сырым», и какие же требовались терпение, выдержка и, главное, любовь к своему нелегкому труду педагога, чтобы, не повышая голоса, не раздражаясь, вести занятия!

Уроки Ревуцкого никогда не были скучными. С каждым студентом он был внимателен, приветлив, уделял ему столько времени, сколько требовалось. И притом никогда не навязывал своего мнения. Получалось как-то так, что Лев Николаевич словно бы не учил, а советовал, поправлял. Так возникала атмосфера взаимного доверия, атмосфера истинно творческая и доброжелательная.

Много внимания Лев Николаевич уделял чтению партитур и увлекательному анализу музыкальной литературы. Но не менее важными, чем профессиональные качества педагога, были для нас драгоценные черты Ревуцкого-человека.

Жил тогда Лев Николаевич с семьей в одной небольшой комнате, но, несмотря на это, все индивидуальные занятия проводил на дому. Мы могли прийти к нему в любой час и всегда

Л. Ревуцкий со студентами Ташкентской консерватории

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Икрам Акбаров

Л. Ревуцкий со студентами Ташкентской консерватории

Содержание