ничное счастье и высокая честь — быть полезным своему народу. И еще: работа депутата — одна из лучших школ жизни, которую я прошел и пожелал бы пройти моим молодым коллегам.

С этим нельзя не согласиться. И пусть не всегда легко бывает депутату Т. Хренникову (бывают ведь и необоснованные жалобы, и такие, которых при всем желании невозможно удовлетворить), опыт этой «школы жизни» поистине безгранично ценен.

Вот почему мы и решили посвятить ей этот «юбилейный очерк». Конечно, его можно было написать совсем по-другому. Напомнить, что композитор еще в детстве (родился он в старинном русском городе Ельце) полюбил музыку и тогда же, покоренный красой родной природы и народных песен, начал пробовать свои силы в сочинительстве; как водится чуть не со всеми юными талантами, пел в хоре. Рассказать о годах учения — сначала у М. Гнесина, затем у Г. Литинского и, наконец, у В. Шебалина, по классу которого он блестяще окончил Московскую консерваторию. Кратко проанализировать творчество — его симфонические произведения, оперы и песни, музыку к кинофильмам и драматическим спектаклям. И это было бы поучительно и интересно для читателя. Ведь Тихон Николаевич Хренников — прежде всего композитор, его жизнь запечатлена прежде всего в его музыке. Но не менее поучительно и не менее интересно расказать о нем и как о музыкальном и общественном деятеле ленинского типа. Так называют его в своих письмах избиратели, и, думается, заслуженно.

Действительно, в чем состоит ленинский завет депутатам в их работе? Перечитаем записку Ильича бывшему в двадцатых годах заместителю управляющего делами Совета Труда и Обороны В. Смольянинову: «К вам поступила жалоба, просьба. Так вообразите же себя на месте жалобщика, постарайтесь душой, сердцем понять его положение. Сочтите, что это вам не отвечают на заявление, что это вас не допускают к начальнику, к которому вы стремитесь попасть. Или вот человек просит квартиру. Поднатужьтесь, напрягите всю свою фантазию и картинно представьте себе, что это у вас нет квартиры, что это вы скитаетесь с семьей по углам... И тогда вы наверняка найдете возможность помочь просителю. Это не филантропия. Это коммунистический подход к человеку».

Вот такой — коммунистический — подход к делу и присущ лучшим нашим депутатам, в том числе и Т. Хренникову. Впрочем, давайте хотя бы раз назовем полностью все его «должности». Тихон Николаевич Хренников — первый секретарь Правления Союза советских композиторов, народный артист СССР, лауреат трех Государственных премий, член Центральной Ревизионной комиссии КПСС, депутат Верховного Совета Союза ССР, президент музыкальной секции Союза Советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами, заместитель председателя Комитета по Ленинским премиям в области литературы и искусства, член Советского Комитета защиты мира.

Трудно сказать, каким должен быть точный порядок в этом списке, «что» должно следовать «за чем». Но бесспорно, что на любом из перечисленных постов коммунист Тихон Хренников честно служит народу.

На пресс-конференции в Нью-Йорке, 1962 г.

Из неопубликованных стенограмм ВЛ. И. Немировича-Данченко

В сезон 1938–1939 гг. Вл. И. Немирович- Данченко интенсивно работал с коллективом оперного театра его имени над оперой Т. Хренникова «В бурю». Стенограммы сценических репетиций лучше всяких свидетельств показывают, какое большое значение придавал Немирович-Данченко постановке этой оперы, и одновременно раскрывают его основные принципы как оперного режиссера.

Ниже мы публикуем отрывки из стенограмм репетиций, а в заключение приводим выдержки из выступления Немировича-Данченко на обсуждении генеральной репетиции «В бурю» Комитетом по делам искусств при СНК СССР.

Сокращения редакции отмечены в тексте знаком <...>.

Курсивом выделены условные названия репетируемых сцен и отрывков, в которых принимали участие: П. Златогоров (режиссер), А. Аникиенко (Листрат), 3. Эфрос (Ленька), А. Кузнецова (Наталья), Л. Бауман (Федюшка), Е. Коренев (Чирикин), В. Канделаки (Сторожев), Н. Пермяков (Ленька), артисты хора, миманса, оркестр. Дирижер — Е. Акулов, художник — Б. Волков.

11-го мая 1939 года. Первая картина.

Вл. И. Немирович-Данченко (до репетиции): Первые двадцать человек (эвакуирующиеся) — уже бывалые военные. Двадцать человек это, пожалуй, немного, но я не вижу и этого. Собранными становятся на команду. Значит, у них первая задача: как команда — сейчас выстроиться, а не так себе болтыхаться.

(Златогорову). Берите 12 человек, на которых вы можете надеяться. Кто хочет быть артистом, тех ставьте впереди. А кто хочет быть статистом, тех ставьте назад. <...>

Песня партизан при уходе.

Выйдет, если хорошо будете петь. Почему нестройно? <...>

Когда «По моей команде стройся», все кулаки сели, никто не стоит.

Повторение ухода партизан

Я говорил: пара от пары на расстоянии протянутой руки. А вы опять сгрудились.

У женщин волна движения. Уходящие никто не должен стоять спокойно, все время двигаются.

Повторение.

Бабы, которые были здесь (в глубине), отлично работали, а те (за мужчинами) почему-то застыли. Все мужчины в отряде почему тоже не готовятся (показывает: шаг на месте)?

Повторение.

Слишком поздно выстраиваются, даже не успели потоптаться. У вас получается так, что мужчины отсюда (с середины) туда (правее) идут становиться. Это не выйдет, будет каша.

«Федька окаянный» — «Здорово, брат».

Это заполнение (сцены) должно идти постепенно, чтобы к сцене Леньки все было готово. До тех пор все приближаются, подходят.

Имейте в виду, на сцене всегда есть какой-то центр, куда направлено все внимание зрителя. Это очень дурная, натуралистическая манера, что в толпе каждый живет какой-то своей жизнью. Вся толпа живет только тем, что она привлекает внимание зрителя к главному действию. Поэтому натуралистическая игра с ружьем, когда кто-то пробует курок, мешает. Я, как зритель, начинаю этим интересоваться и перестаю следить за самым важным. Вся толпа живет только этим, каждый по-своему. Это зависит от темпераментов... Но живет толпа тем, что происходит в центре. Уход партизан, столкновение Листрата со Сторожевым — это очень важно. Если один будет заниматься ружьем, другой сумкой, третий разговором, что якобы дает живую толпу, — это устарелый дурной прием. Сорок лет тому назад Художественный театр к этому прибегал, и давно это брошено. А в опере это совершенно недопустимо. Кто-то очень мило играл с ружьем. Мой глаз туда попал, и я потерял главное. А главное — это все время война двух лагерей. Я прошу помнить это не только на эту сцену и оперу, а на всю театральную жизнь. <...>

И еще одно техническое замечание. Те, которые будут петь в хоре, ищите непременно дирижера, ищите между стоящими, мешающими, закрывающими его от вас. Я вас там не очень вижу, а буду думать, что вы ищите Сторожева. А вы ищите дирижера, чтобы дружно и точно

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

На пресс-конференции в Нью-Йорке, 1962 г.

Из неопубликованных стенограмм ВЛ. И. Немировича-Данченко

Содержание