Выпуск № 5 (294) | 1963 - страница 68

Фото

задремал ненароком. В памяти ожили рассказы о старых бездомных музыкантах, вот так кончающих свой век на улицах большого города. То, о чем мы знаем лишь по литературе, здесь оказалось живым...

И сразу к ощущению внутреннего подъема примешалось щемящее чувство боли, недоумения... Подобные контрасты так и сопутствовали нам до конца командировки. Всего десять дней, а жизненный опыт обогатился словно вдвое... Мы могли бы рассказать о встречах с бывшими соотечественниками, людьми с университетским образованием, (проводящими свою старость за стойкой портье дешевого отеля или за «баранкой» такси; о гостиничной «горничной» — сбежавшем от франкистского режима молодом испанце, на прощанье попросившем нас передать сердечный привет «Крущеву»; о магазинах и съестных лавках, переполненных припасами, но подозрительно свободных от покупателей во все время дня; об афишах, приглашающих на предвыборные выступления кандидатов в депутаты парламента, и сворах молодых сытых полицейских, словно воронье, круживших по улицам в коротких черных накидках, с автоматами на плечах.

Могли бы рассказать о гневе и возмущении, охватывающих нормальных людей при виде бездарной абстракционистской пачкотни, занимающей почетное место в залах Музея нового искусства и картинах на асфальте безвестных художников, для которых искусство давно стало весьма ненадежным средством для поддержания нищенского существования.

Подобными контрастами Париж богат, как, вероятно, ни один другой город Запада. Но, пожалуй, ничто так не удивляет, как жизнь искусства, музыки.

Союз композиторов ССР командировал нас по приглашению организаторов «Парижских международных музыкальных недель» («Semaines musicales internationales de Paris»). О значении, которое придается этому фестивалю, говорит участие в его организации таких солидных международных и правительственных учреждений, как Музыкальный Совет при ЮНЕСКО, министерства по делам культуры и иностранным делам Франции, муниципальный совет города Парижа, департамент Сены, радио и телевидение, профсоюз концертных организаций.

Масштабность фестиваля как будто определяет и его протяженность — шесть недель! В его почетном и рабочем комитетах (числится более сорока крупных деятелей французского искусства и представителей правительственных органов.

Первый концерт, проходивший в зале Плейель, был приурочен к празднованию 17-й годовщины Организации Объединенных Наций, и его первое отделение с участием Галины Вишневской (сцена письма Татьяны) транслировалось всеми крупнейшими радиостанциями мира. Программа передавалась на русском, английском и французском языках. Фестивалю сопутствовали различные «приватные» мероприятия вроде выставки датского искусства, экспозиции, посвященной Дебюсси (был даже выведен специальный сорт роз «Мелизанда», и первый цветок получила Г. Вишневская, как сообщил нам любезный Жан Сильван, один из непосредственных организаторов фестиваля).

Мы приехали неделей позже открытия фестиваля, но музыкальный Париж еще находился под впечатлением искусства талантливой советской певицы, выступившей также и в опере; восторженные высказывания о ее пении сыпались на нас со всех сторон. Когда же мы подошли к залу Плейель, то с его рекламных витрин на нас глядели во всех ракурсах огромные портреты Э. Гилельса: накануне состоялся его концерт, тоже

вызвавший шумные восторги парижан, ждавших его последующих выступлений. Все же остальные дни можно было наблюдать ажиотаж, вызванный предстоявшими гастролями «моисеевцев». Билеты были давно распроданы, и многие из наших новых знакомых не без гордости заявляли, что они-то непременно будут на концертах ансамбля.

Итак, главными «парижскими» сенсациями этой музыкальной осени явились посланцы советского искусства. Остается добавить, что крупнейшей постановкой в программах «недель» оказалось концертное исполнение «Хованщины» в редакции Д. Шостаковича при участии Национального оркестра и хора радио и телевидения под управлением Оскара Данона. Произведения Шостаковича (Фортепианный квинтет, арии из «Катерины Измайловой») входили и в другие программы.

Возвращаясь потом к парижским впечатлениям, я не раз проверяла себя, достаточно ли объективна я в их оценке? И каждый раз отвечала: да!

Несмотря на отдельные интересные вечера, в целом столь масштабный по замыслу фестиваль не поднялся по своему содержанию даже до уровня удачного московского концертного сезона (именно в Париже мы поняли, как часто недооцениваем то, что имеем дома)¹.

Это розы «Мелизанда»

_________

¹ Наш парижский обозреватель Ростислав Гофман писал: «Принцип концертов фестиваля был таков: дать впервые прозвучать новым произведениям; исполнить заслужившие уже известность современные пьесы и классику. Среди премьер современной французской музыки наибольший интерес вызвали Концерт для виолончели Андре Жоливе и три этюда для оркестра Алена Пти-Жерара, недавно получившего Большую римскую премию. Композитор наглядно показал, что тональная музыка вполне жизнеспособна. Его этюды, построенные на ярко мелодических и хорошо архитектонически разработанных темах, свидетельствуют о здоровье, о жизненности нормального развития. Значительно умереннее был успех "Псалмов" Александра Тансмана и "Осенней музыки" Эвена де Тизо.

Среди премьер иностранных произведений, пользовавшихся наибольшим успехом, необходимо отметить "Хованщину" Мусоргского в оркестровке Дмитрия Шостаковича; "Триптих" Карла Орфа; "Магическую скрипку" Вернера Эгка; Квартет японского композитора Маюцуми. Музыка Карла Орфа подчеркнула вопиющее разногласие между парижской музыкальной критикой и широкой публикой: публика требовала "биса" по окончании каждой из частей "Триптиха", критика же вся целикам ожесточенно набросилась на это произведение, показавшееся ей слишком "шумным" и слишком "простонародным" (правда, и Онеггер оказался сейчас в "чистилище" — некоторые критики упрекают его в "оппортунизме", подлаживающемся к массовой аудитории!).

Вернер Эгк в "Магической скрипке" не скрывает романтичности своего вдохновения. "Непрочные связи" Чера — додекафоническая пьеса, идущая по пути Веберна и его исканий в области игры тембров. Трио Котонского также вдохновляется додекафоническими веяниями. Квартет Маюцуми, произведение подлинно японское, показал снова, что слушателям нравится музыка, не теряющая национального характера (Квартет имел значительный успех); что пьеса, сохраняющая явную связь со своей родиной, более ценна, чем произведение, отрицающее свои национальные истоки.

"Плач по жертвам Хиросимы" Пендерецкого — своеобразная пьеса. Она предназначена для 58 струнных инструментов — нельзя даже сказать в буквальном смысле слова, что она для них написана. Этот опус составлен из ряда звуковых длительностей; каждый инструмент в течение определенного времени держит одну ноту. По мнению автора, никакая традиционная музыка, никакая тема, никакая гармония не способны выразить жестокость Хиросимы. Он хотел вызвать образ уничтожения мелодическим и ритмическим "ничто". Можно ли назвать это музыкальным произведением? Позволительно усомниться: "Плач" ни с чем в музыке не связан, не открывает в ней никаких путей, ему суждено остаться случаем исключительным».

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Фото

Это розы «Мелизанда»

Содержание