Выпуск № 5 (294) | 1963 - страница 7

Бывает и так: сложится какая-то традиция исполнения песни, и навсегда уже она получает соответствующее клеймо. Я считаю, например, что есть хорошие русские мелодии, которые незаслуженно пользуются плохой репутацией только потому, что у нас случайно облюбовали их по причинам, к искусству никакого отношения не имеющим.

Вопросы исполнительства особенно важны в бытовых жанрах (песня, джаз, танцевальная музыка): здесь подвизаются сплошь и рядом любители, не имеющие ни профессиональной подготовки, ни достаточного опыта.

Говоря о джазе, каждый, имеет в виду что-то свое: репертуар, особую манеру исполнения или состав оркестра. Мне кажется, что из этих признаков первые два для джаза не специфичны, поскольку джаз-оркестры играют всякую музыку — от песен до симфонизированных пьес, а манера исполнения также бывает совершенно различной у разных ансамблей (если не говорить об «отдельных исполнительских приемах). Иное дело состав оркестра. При всех вариантах (наличие или отсутствие скрипок и т. д.) в джазовых составах есть устойчивое ядро: медь, саксофоны, ударные, рояль.

Как известно, в репертуаре многих джаз-оркестров встречаются инструментальные пьесы и песенки, не удовлетворяющие порою элементарным требованиям хорошего эстетического вкуса. Справедливые упреки вызывает также исполнительский стиль ряда ансамблей, увлекающихся взвинченными, громыхающими звучностями. С этими проявлениями чуждых нам влияний в области джаза необходимо бороться. Но я считаю, что джазовый состав оркестра обладает рядом положительных качеств. Количество исполнителей невелико, а компактность и сила звучности сочетаются с большим разнообразием. Поэтому джаз незаменим для эстрадных концертов и танцевальных вечеров в многолюдных, шумных аудиториях — в больших залах или на открытом воздухе. Удобен, практичен для композитора и принцип джазовой оркестровки с ее тремя или четырьмя постоянными элементами.

Не следует, на мой взгляд, пренебрегать и маленькими эстрадными ансамблями вроде квартетов (гитара, кларнет, аккордеон, контрабас). Собственно говоря, явление это не новое. Во времена моей юности тоже существовали маленькие подвижные ансамбли, только другого свойства: балалайка, мандолина и гитара (иногда к ним присоединялась гармоника). Я и сам играл когда-то в таком трио. Мы репетировали на лестнице нашего большого петроградского дома, а потом выступали перед его жильцами. В последние годы ансамбли получили необычайно широкое распространение, особенно среди молодежи, опять же в силу своей практичности. И в самом деле, далеко не во всякой квартире есть рояль или пианино. А если и есть, с ними не пойдешь на прогулку.

К сожалению, современные эстрадные ансамблики состоят в основном из любителей-непрофессионалов. Главный источник их музыкального «образования» — радио, пластинки. Усвоенные на слух мелодии проходят случайную обработку в руках людей, не всегда обладающих хорошим вкусом, а затем становятся достоянием не очень требовательных слушателей. Так засоряется музыкальный быт нашей молодежи.

Но можно ли в этом винить только самих любителей? Ведь их постоянная я самая большая забота — добыть ноты понравившихся произведений такого состава. А где их взять? Очевидно, надо больше писать и издавать хорошей музыки для эстрадных квартетов и других маленьких ансамблей. В наших прибалтийских республиках и некоторых зарубежных странах делается очень полезное дело — издаются ноты песен или танцев в сокращенном изложении, на одной-двух строчках: дана мелодия, выписано противосложение, а, кроме того, буквами и цифрами обозначена гармония¹. Таким образом, каждый участник может сыграть по этим нотам свою партию в соответствии с оригиналом, и не приблизительно, не по слуху. Дальнейшее зависит от одаренности и фантазии исполнителей, которые могут расцветить произведение элементами импровизации. Но важно, что у них есть в этом случае прочная основа.

Если мы таким образом окажем помощь маленьким ансамблям, а не оттолкнем их от себя, у нас появятся тысячи новых пропагандистов советской песни и эстрадной музыки.

В последнее время некоторые самодеятельные музыкально-эстрадные коллективы стали объединяться в клубы. По-моему, это хорошо — лучше, чем «эстетические блуждания» в одиночку. Надо привлечь к работе с ними молодых композиторов и музыковедов, оградить эти коллективы и их слушателей от всяческой безвкусицы. Ведь правильно было сказано на встрече в Кремле, что дело не в названии «джаз», а в том, какой он и что исполняет...

*

А каким должен быть бытовой танец?

Конечно, таким, чтобы каждому захотелось

_________

¹ Уж не потому ли не издаются у нас такие ноты, что в нашей легкой музыке не всегда имеются названные элементы начиная с мелодии?

к нему присоединиться. Разве можно устоять на месте, когда видишь лезгинку, гопак, молдовеняску и многие другие народные танцы! Ноги сами пускаются в пляс.

Артисты балета Ленинградского театра им. С. М. Кирова рассказывали мне, что во время гастролей в Лондоне публика была так захвачена гопаком из балета «Тарас Бульба», что не отпускала танцоров со сцены. Уже ушел из «ямы» оркестр, а зрители продолжали требовать повторения и в конце концов заставили исполнить гопак под... хлопки в ладоши. Для меня, как композитора, этот рассказ, может быть, и не особенно лестен (выходит, танцевать гопак из моего балета можно и без музыки!), но вот пример зажигательности настоящей пляски!

Нынешняя молодежь, как известно, увлекается динамичными танцами с движениями спортивного типа. Ну и что ж! В принципе в этом нет ничего зазорного.

Правда, мы знаем, что танцевальные вечера на Западе нередко заканчиваются скандалами и драками. Но это свидетельствует лишь о том, что на этих сборищах царит развязная, разнузданная, истеричная манера исполнения. Такая манера, встречающаяся порою, к сожалению, и на некоторых наших танцплощадках, нам безусловно чужда. Но отсюда ясно, что надо прививать благородный стиль исполнения, учить молодежь танцевать красиво, скромно, изящно.

Когда я учился в старших классах школы, на наших танцевальных вечерах всегда бывали специальные дежурные, которые следили за «пристойностью» танцев. И мы действительно старались танцевать элегантно. За лучшее исполнение присуждались призы — особые значки (глядя сегодня на меня, вряд ли кто-нибудь поверит, что я в свое время получил два приза за вальс, о чем до сих пор вспоминаю с удовольствием). Особо отмечались также хорошее поведение танцующих, их вежливость. Думаю, что возрождение этой хорошей традиции принесло бы сейчас немалую пользу...

*

Исполнение художественного произведения — это звено, соединяющее творчество с восприятием. А восприятие, кроме непосредственного переживания, включает в себя оценку, то есть служит основой критики.

Вот на этих этапах жизни произведений тоже необходимо остановиться.

«Советские художники творят для народа». Говоря так, мы тем самым определяем не только адресат нашего творчества, но и критерий его оценки. Писать для людей — это значит создавать такие произведения, которые удовлетворяли бы самым высоким требованиям содержательности и художественного совершенства. Ведь народу нужно большое революционное искусство.

Объективно верные оценки художественных, явлений могут рождаться лишь на основе общих незыблемых принципов народности искусства. Но они совсем не «отменяют» различия индивидуальных вкусов. Они бесконечно многообразны, и это очень хорошо, ибо стимулирует многообразие самого творчества.

Вот почему огромный вред нашей культуре нанесли попытки унификации художественной критики в период культа личности, когда один человек присвоил себе право устанавливать критерии и высказывать от имени народа «окончательные» оценки во всех областях искусства, включая музыку. В этой обстановке некоторые произведения были ограждены толстой, непробиваемой стеной от какой-либо критики, другие же, подвергшись единожды «разносу», на многие годы выключались из художественной жизни. Тем самым подрубалась под корень всякая возможность плодотворных, откровенных, по-настоящему творческих дискуссий. Какой интерес было хвалить уже расхваленное и ругать уже обруганное! А необруганное критиковать приходилось с оглядкой по другим соображениям. Ведь каждый знал, что из критики могут быть сделаны «оргвыводы», и тогда автор понесет прямой творческий ущерб, лишится заказов, не будет исполняться...

Теперь эти времена отошли в прошлое. Создана нормальная, здоровая обстановка для художественной критики. Осуществляя принципиальное идейное руководство развитием советского искусства, партия в то же время решительно пресекает всякие попытки администрирования в этой области. Отчего же и сейчас еще так редки в Союзе композиторов настоящие творческие дискуссии? Почему их не было ни на Первом всероссийском съезде, ни на Третьем всесоюзном, ни на других наших собраниях (исключая, быть может, только последний пленум Правления СК РСФСР, где развернулось очень живое обсуждение вопросов эстрадной музыки)?

Почему мы порой воздерживаемся от нелицеприятного откровенного разговора даже в случае явного провала композитора из ложно понимаемого уважения к проделанной работе, хотя сталкиваемся нередко не с творческой неудачей (от нее никто не застрахован!), а с проявлением недопустимой небрежности или неумения, дилетантизма?

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

*

Содержание