Выпуск № 7 (284) | 1962 - страница 47

которыми я виделся, всегда производили на меня хорошее впечатление своим достойным поведением, воспитанностью и дружественным отношением. Мне очень жаль, что мое незнание русского языка препятствовало тому, чтобы высказать им мои чувства непосредственно без перевода. Если бы мне было меньше лет, я бы немедленно по возвращении в Лондон приступил к изучению русского языка, чтобы иметь возможность перечитать в оригинале произведения Ваших великих поэтов и романистов, с которыми в переводе я уже давно знаком.

ГВИДО АГОСТИ

(Италия), член жюри конкурса пианистов

Мне приходилось судить мастерство пианистической молодежи чуть ли не на всех международных конкурсах. И я беру на себя смелость сказать, что конкурс им. Чайковского, несмотря на свою молодость, уже сейчас занял ведущее положение среди аналогичных соревнований. Это, на мой взгляд, объясняется тремя причинами. Прежде всего, дело в том авторитете, который по праву завоевали везде представители советской музыкальной культуры — и композиторы, и исполнители. Мировая общественность рассматривает Советский Союз как крупнейший очаг современного искусства. Во-вторых, блестящая организация конкурса: каждому участнику гарантированы все условия для успешной работы. И, наконец, третье — следствие первых двух причин — это исключительно высокий уровень участников соревнований.

Меня спрашивали на конкурсе: почему нет итальянских пианистов среди участников? На этот вопрос не так просто найти ответ. Некоторые считают, что дело тут в недостаточной пропаганде конкурса в нашей стране. Вряд ли: резонанс Первого конкурса был очень велик во всех странах, и, по-моему, итальянская общественность была в курсе дела. Видимо, следует искать другие причины. Прежде всего я хочу напомнить, что молодые итальянские пианисты завоевали за последнее время немало лавров. Я мог бы привести в качестве примера победу Маурицио Поллини на прошлом Варшавском конкурсе им. Шопена или завоевание второй премии на конкурсе Листа — Бартока в Будапеште девятнадцатилетним Дино Чанни. Возможны между тем, я бы сказал, «моменты пустоты», когда одни талантливые пианисты уже выдвинулись, а другие еще не сформировались. Так может случиться в любой стране.

Но, может быть, основное даже и не в этом. Программа конкурса им. Чайковского требует от молодого исполнителя специального изучения значительного по объему русского репертуара, умения глубоко интерпретировать его. Для наших музыкантов это, по-видимому, весьма сложная задача. Впрочем, здесь всегда могут по-разному оказаться национальные особенности. Насколько мне известно, например, советские пианисты очень редко или почти совсем не принимают участия в конкурсах Гайдна — Шуберта в Вене или Бетховена, Шумана в Берлине. Сказанное вовсе не означает, что русские пианисты не играют произведения названных композиторов, так же как итальянцы, безусловно, исполняют русскую музыку. Так или иначе, вернувшись на родину, я буду много рассказывать о прошедшем конкурсе и в рамках моих возможностей пропагандировать будущий, Третий конкурс им. Чайковского.

Потребуется немало времени, чтобы все впечатления конкурса как-то улеглись и можно было бы анализировать явления более глубоко. Сейчас могу оказать лишь одно: с огромным успехом выступили советские музыканты. Я составляю свое мнение о них не только по этому конкурсу. Мне и раньше доводилось слышать многих Ваших молодых исполнителей; у них всегда чувствуется великолепная техническая подготовка. И это вне зависимости от степени таланта.

Я очень люблю сам русскую музыку. Несколько раз выступал с «русскими» программами в Милане и Риме. Произведения русских авторов включены и в наши совместные концерты с женой — певицей Лидией Агости. Кстати говоря, моя жена русская по происхождению. Не могу не упомянуть, что мне принадлежит фортепьянная транскрипция трех частей из «Жар-Птицы» Стравинского, изданная недавно в Майнце. Кроме того, у себя на родине я всегда стремился пропагандировать и часто исполнял на эстраде произведения Скрябина. Естественно, что, приехав в Москву, я счел своим долгом посетить музей выдающегося музыканта. Меня встретили здесь очень сердечно.

ДЕ ГОНТО БИРОН

(Франция), член жюри конкурса пианистов

Мне кажется, что существует какая-то незримая нить, связывающая два конкурса — Московский и Парижский, президентом которого я являюсь. К нам на конкурс постоянно приезжают молодые советские музыканты, которым мы всегда очень рады. И я думаю, они увозят из Парижа приятные воспоминания: ведь многие из них становятся лауреатами. Мы счастливы, например, что наш конкурс в значительной степени положил начало артистической карьеры таких многообещающих артистов, как Б. Гутников, Н. Школьникова, М. Мдивани и многих других. Да и среди членов жюри тоже существует своеобразный обмен. Сейчас я был удостоен чести быть вице-председателем жюри конкурса пианистов, а на конкурсе Жака Тибо и Маргариты Лонг в состав жюри постоянно входит Эмиль Гилельс, и мы тоже избираем его на эту почетную должность. Для нас всегда большая честь — принимать в Париже этого большого музыканта, а теперь мы с удовольствием работали под его руководством. Конкурс был проведен блестяще, как, впрочем, и прошлый, где я тоже был членом жюри. И тогда Москва открыла нам новые таланты. Теперь конкурс дает «путевку в жизнь» еще большой группе юных пианистов. И какие они все разные и одаренные!

Советские участники отлично подготовлены. У них великолепные профессора, которые помогают им «овладеть» роялем. Можно даже не смотреть на сцену, но стоит только послушать, чтобы наверняка определить — этот пианист прошел русскую школу. И мне бы хотелось, чтобы побольше французов приезжало сюда учиться.

Приезжая в Москву, я всегда многим интересуюсь, гуляю по улицам, бываю в музеях. И всегда открываю для себя интересные вещи. Я очень люблю Вашу старинную архитектуру, но сейчас восхищаюсь и новой. Дворец съездов просто феноменален по своей красоте и комфортабельности. Ваш город растет с небывалой быстротой. Здесь можно жить целый год и узнавать все новое и новое. Это чудесно!

ПАЛ КАДОША

(Венгрия), член жюри конкурса пианистов

Уровень конкурса очень высокий. Плохих пианистов почти не было. Все те, кто прошли во второй тур, уже представляют собой что-то, и не будь того условия, что в третий тур отбираются лишь 12 претендентов, их было бы больше.

Обязательная программа довольно трудная и обширная. Хорошо уже то, что многие пианисты из разных стран ее выучили. Насколько труден этот конкурс, свидетельствует и тот факт, что многие пианисты, которые ранее удостаивались премий на других конкурсах, не прошли в третий тур.

Советская школа фортепьянного искусства представила очень способных исполнителей.

Венгерских пианистов на конкурсе не было, так как в сентябре — октябре у нас проводился конкурс им. Бартока, и исполнители не имели достаточно времени для подготовки к конкурсу им. Чайковского.

В музыкальной жизни ВНР за последние годы наблюдаются большие сдвиги. 30 лет назад в Будапеште бывало 10–15 концертов в сезон, а теперь более 100.

Раньше оперный театр был только в Будапеште, а теперь в Будапеште их два и еще два в других городах. Недавно у нас состоялась премьера балета Прокофьева «Ромео и Джульетта».

Много исполняется произведений молодых венгерских композиторов, и публика теперь лучше понимает современную музыку.

ФЛОРИКА МУЗЫЧЕСКУ

(Румыния), член жюри конкурса пианистов

Конкурс — это трудное испытание. Здесь должны измеряться ценности, которые имеют совершенно различное содержание. У одного артиста яркая индивидуальность, у другого мастерство.

Музыка — тот же язык, и нужно уметь на нем разговаривать. Но представители разных стран говорят, я бы сказала, с разными акцентами. Как сравнишь разные души, например славянскую и латинскую?

В области прекрасного нет ничего абсолютного, и поэтому, повторяю, конкурс — это трудное испытание для всех: и участников и судей.

Трудное, но все-таки полезное. Члены жюри могут контролировать и сравнивать свои ощущения. Это освежает музыкальный интеллект. А встречи молодежи — это символ единства мира.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка