Выпуск № 7 (284) | 1962 - страница 51

— Вот и не стреляют, — сказал капитан, ни к кому не обращаясь, — нет никакого налета.

— А как же тревога?

— Нет тревоги, — отрезал капитан, — это просто Лемешев не будет петь.

— Как не будет, когда его имя стоит на афише?

— Мало ли что можно написать?

— А зачем писать?

— Послушайте, — примирительно сказал капитан. Почему Вы сердитесь на меня? Ведь я же не Лемешев?

— Еще бы!

Словесную перепалку прервал длинный заливчатый звонок.

Все снова двинулись в зал... Лемешев выступил последним. Он пел песню Левко из «Майской ночи», русские народные песни, среди них не было ни одной грустной: он пел «Вдоль по Питерской», «Дуня-тонкопряха», а на громовой «бис» всего зала неожиданно — «Теритомбу»! Мы смеялись, но на нас «шикали», чтобы не мешали. Но вот Лемешев поклонился, и на него одновременно с аплодисментами полетели из верхних боковых лож цветы. Конечно, цветы эти не были куплены в магазине (там их в это время и в помине не было). Зеленые веточки, щедро сыпавшиеся сверху, еще утром росли в цветочных горшках на подоконниках...

Так с этого дня скромная афиша филиала Большого театра заняла свое постоянное место на стендах военной Москвы.

Репертуар на первых порах был невелик, так же как невелика была и сама труппа. «Евгений Онегин», «Травиата», «Севильский цирюльник», «Коппелия», балетный дивертисмент.

Сейчас, вспоминая военные годы, многие говорят о том, что в то время искусство давало отдых людям. Может, для более старших оно и явилось отдыхом, но молодежь, для которой день окончания школы совпал с началом войны, искала в нем. мужества. И находила. В затемненном городе с воздушными тревогами, точными как часы, театр одаривал нас щедро мужеством и жизнелюбием. Небольшая группа певцов, в том числе и Лемешев, вынесли на своих плечах оперный репертуар в самые трудные месяцы зимы 1941–42 гг. И, конечно, чаще всего мы слышали Лемешева в «Онегине».

Наверное, по числу пополняемых артистом партий Ленский стоит на первом месте. Но хотя имеется огромное количество фотографий и зарисовок Лемешева в этой партии, ни одна из них не передает истинного духа его Ленского.

Дело не в том, что в этой партии Лемешев до сих пор покоряюше юн. Сознательно или по актерской интуиции (которая является одной из граней истинного таланта) певец ведет свою роль так, что у зрителя создается твердое убеждение: Ленский показан в той поре между отрочеством и юностью, когда человеку труднее всего сдержать свои эмоциональные порывы, когда он более всего безоружен перед самим собой. Эта юность, в чем-то мужественная и в то же время беззащитная, юность, способная бросить вызов смерти, но не созревшая еще настолько, чтобы, дав утихнуть гневу, понять, что повод для дуэли с другом почти смешон...

Поэтому, несмотря на всю лиричность, в Ленском Лемешева была заключена драма юноши, которого жизнь заставила решать вопросы, способные вызвать в нем пока только бунт эмоций...

Совсем иным был его Ромео, рожденный под синим небом Италии. Правда, он тоже был очень эмоционален, но, так как характер героя шекспировской трагедии формировался в иной

Ленский. «Евгений Онегин» П. Чайковского

сфере, в которой больше контрастов, чем параллелей, Ромео Лемешева был более возмужавшим и более страстным, но умеющим до поры сдерживать свой пыл.

Впечатляющ был уже первый выход Ромео: из боковой кулисы в веселой стайке молодых людей появился юноша в богатом золотисто-коричневом плаще; но не одежда привлекала к нему внимание, а выражение дружелюбия, с которым он слушал фривольную песенку Меркуцио о том, что ему, Ромео, приснилась красавица Маб.

И вдруг он не во сне, а наяву увидал Джульетту. Восторг перед юной красотой захватил Ромео, восторг безотчетный, в котором чистота была окрашена беспечным озорством, словно юноша, выпив бокал вина, слегка охмелел...

В мадригале еще ничего не предвещало трагедии. Ромео произносил слова любви легко, без всякого стеснения, немного шутя, хотя и пылко. Некоторое преувеличение сравнений, которые есть в тексте, Лемешев окрашивал юмором, ни для кого не обидным, но снимающим серьезность с клятв и просьбы Ромео.

Наверное, еще и сейчас его Ромео не рассердился бы на Меркуцио за насмешки, но смотрел бы на него не с дружелюбием, а с искренним сожалением: ведь его другу еще не снилась «красавица Маб»...

Но когда оказалось, что Джульетта — Монтекки, что он влюбился в дочь заклятого врага своего дома, здесь для Лемешева началась трагедия Ромео. И раскрывал он ее уже в ночной сцене свидания.

...Темнота спустилась на землю. На фоне почти черного итальянского неба виднеется крона южной сосны. Сад погружен во тьму. Лишь слабое пламя свечи, падающее из покоев Джульетты на балкон, пытается робко пробиться сквозь нее.

В глубине появляется Ромео. Его почти не видно. Слышатся только шаги, осторожность которых подчеркивают стаккатирующие аккорды в оркестре. Раздаются первые слова Ромео. Фраза короткая: «О ночь, крылом своим темным укрой меня». Но она явилась для Лемешева первой трагической краской. Эта фраза звучала как заклинание, как просьба о милосердии. И хотя гимном любви и света была пронизана каватина, она не могла снять ощущение неотвратимо трагического, раскрывшегося в той величаво-спокойной интонации, с которой Ромео отдал себя под покровительство недолгой темноты южной ночи.

И как бы утверждая трагическое предчувствие, Лемешев акцентирует первую фразу дуэта: «О ночь блаженства! Умоляю, не посылай пробужденья душе!..»

Вспоминая эту сцену, можно сказать, что в ней Лемешев находил свой ход к характеру и психологии шекспировского героя с его, может быть, даже несколько суеверной боязнью счастья. Боязнью, продиктованной не страхом, что за все прекрасное в мире надо расплачиваться: для этого у него есть и сила, и сноровка, и мужество, а тем, что слишком прекрасное неповторимо!

Так лирическая партия Ромео приобретала у Лемешева трагический аспект. И, конечно, вершина трагизма была в сцене «поединка»: все последующие события определились ею. Здесь впервые мы увидели Ромео не пылким любовником, а человеком, в котором после гибели Меркуцио взбунтовались все чувства.

Ромео. «Ромео и Джульетта» Ш. Гуно

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Ленский. «Евгений Онегин» П. Чайковского

Ромео. «Ромео и Джульетта» Ш. Гуно

Содержание