Выпуск № 9 (226) | 1957 - страница 52

воззрений самого Э. Грига. Проводя своеобразную параллель между Моцартом и Вагнером, композитор касается некоторых общих творческих проблем: он говорит о смелом художественном новаторстве, об исторической ценности искусства, о музыкальной драматургии и т. д.

Очень актуально звучат сегодня мысли Грига о бессмертии великих достижений музыкальной классики, его предостережения, адресованные к современным композиторам, увлекающимся самоцельными эстетскими задачами. Он мечтает о новом правдивом искусстве, которое «будет проповедовать евангелие истинной жизнерадостности» и покажет, что оно «имеет свои корни во всем прошлом и находит свою пищу как у старых, так и у новых мастеров».

— Какое впечатление вынесли бы Бах, Гендель, Гайдн и Моцарт, если бы им пришлось прослушать одну из опер Вагнера? — спрашивает один английский музыкальный критик. Я не буду отвечать за первых трех, но можно с уверенностью сказать, что Моцарт, этот универсальный гений, чья душа всегда оставалась чуждой всякого филистерства, обрадовался бы, как дитя, всем этим новым завоеваниям в области драмы и оркестра. В таком именно свете надо рассматривать Моцарта. В своих лучших произведениях он охватывает все времена. Что же делать, если существует поколение, настолько пресыщенное, что оно способно проглядеть такого мастера!

Красота вечна, и законы моды способны затемнять ее лишь на весьма непродолжительное время. Для нашей эпохи важно то, что имя Моцарта значится на боевом щите самого Вагнера. Вера Вагнера в Моцарта ясно видна из его критических сочинений. В этом отношении он является прямой противоположностью тем музыкантам, которые считают себя настолько передовыми, что неспособны более слушать музыку Моцарта, и только в силу необходимости вставляют его сочинения в программы своих концертов. Надеюсь, что читатель не разделяет этих невежественных взглядов, ибо, только предполагая с его стороны любовь к этому неподражаемому мастеру, я в состоянии о нем говорить.

Эпитет «неподражаемый» может многим казаться преувеличенным. Как же выражаться после этого, говоря о Бахе, Бетховене и Вагнере? Но в известном смысле даже в сравнении с этими полубогами Моцарт, действительно, неподражаем...

...Моцарт прожил всего 35 лет. Какое море произведений в такой короткий срок! Если бы он всю жизнь занимался только сочинительством, количество его творений было бы огромно. Но его отвлекали от работы концертные путешествия. Шуберт, умерший в еще более молодых годах, чем Моцарт, сделал в этом отношении столько же, но жизнь его протекала в тиши и уединении...

...Совершенство техники письма и красивая обработка формы вызывает сравнение Моцарта с Вагнером. Оба достигли бессмертия своими операми. Оба, со всей пылкостью юности, отдались этому искусству. Опытность Вагнера, приобретенная благодаря его продолжительной деятельности в качестве дирижера, соответствует строгой школе, через которую прошел юный Моцарт. В обоих случаях результат был один и тот же — ясность. Оба художника с первых же шагов овладели сложным механизмом оперы, который усваивается большинством композиторов лишь после продолжительной, усиленной работы. Проведем параллель между «Похищением из сераля» и «Тангейзером», этими двумя ранними шедеврами. В них нет

колебаний, — напротив, полная уверенность как относительно цели, так и относительно выбора средств. На почве технического совершенства индивидуальность обоих композиторов развилась с изумительной быстротой. Шаг от «Тангейзера» к «Лоэнгрину» такой же, как от «Похищения» к «Свадьбе Фигаро».

Лоэнгрин и Фигаро! Согревающие лучи вполне осознанной индивидуальности светятся в каждой ноте обоих шедевров. И если мы взглянем на последующую деятельность этих художников, нас охватывает глубокая скорбь о судьбе Моцарта. Лучшие и значительнейшие произведения Вагнера написаны позже «Лоэнгрина», так же как и «Свадьба Фигаро» появилась раньше главных созданий Моцарта: «Дон-Жуана» и «Волшебной флейты», после которых жизнь его пресекается.

Смерть тридцатипятилетнего Моцарта, пожалуй, самая большая утрата, когда-либо понесенная музыкальным миром. До последней минуты гений Моцарта находился еще в периоде развития. В «Волшебной флейте» и «Реквиеме» мы чуем, как проявились новые, до сих пор неведомые, запасы творческих сил. В этом отношении большое значение имеет то обстоятельство, что Моцарт лишь в конце своей жизни познакомился с сочинениями Баха и полюбил их. Насколько сильно и глубоко влиял на Моцарта тот, о ком Бетховен сказал: «nicht Bach, sondern Ocean sollte er heissen»,¹ — видно, между прочим, в прекрасно фугированном хорале последнего действия «Волшебной флейты». Последующие успехи Вагнера были обеспечены его полифоническим дарованием; такое же дарование повело бы и Моцарта к дальнейшим победам, если б тому не помешала его преждевременная кончина, потому что способность к полифонии, несмотря на итальянское влияние, несомненно таилась в его германской душе, но проявилась лишь с помощью Баха.

На «Волшебную флейту» обыкновенно нападают за ее невозможный текст. Но как не понять, что музыка облагораживает текст и возвышает его над тривиальностью. Не обладай музыка такой способностью, было бы невозможно наслаждаться многими гениальными произведениями. Я вполне понимаю, что литератору, не способному чувствовать, как текст под влиянием звуков делается тоньше и живее, неприятно слушать не только «Волшебную флейту», но и другие оперы, с гораздо лучшим текстом. Великий композитор в состоянии одухотворять каждую подробность хотя бы и слабой поэмы. Тот, кто следит за оперным представлением с исключительно литературным интересом, рискует пропустить мимо ушей самые лучшие места...

...При сравнении Моцарта с Вагнером подтверждается пословица: крайности сходятся. Каждый любитель музыки легко поймет, что эти два мастера представляют противоположность, но необходимо указать, в какой мере они сходятся. Несомненно, что непосредственным предшественником Вагнера надо считать Вебера. Если же говорят, и не без основания, что Вагнер опирается на Глюка, то не следует также забывать, что он многим обязан Моцарту.

Величие Моцарта заключается именно в том, что его влияние на музыкальную драму захватывает и наше время. Стоит лишь вспомнить усовершенствованный речитатив, в котором Моцарт открыл нам так много нового и который достиг своего дальнейшего развития. Некоторые речитативы Донны Анны и Эльвиры являются образцами, послужившими основанием новейшему пониманию речитатива вообще. Что Вагнер умел пользоваться Моцартом, видно из одного места в «Лоэнгрине», которое хотя по колориту и вагнеровское, тем не менее по приему соответствует такому же месту в «Дон-Жуане». Стоит только сравнить слова Ортруды

_________

¹ «Его следовало бы звать не ручьем, а океаном» (Bach — по-немецки «ручей»).

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание