Выпуск № 10 (335) | 1966 - страница 53

в Ангарске на двух трамваях. Можно себе представить в каком «творческом» состоянии прибывали они на концерт!

Но вернемся к разговору о норме выступлений коллектива. Четырнадцать концертов в месяц! (Эта цифра складывается из трех открытых концертов — как правило, с участием гастролеров — и одиннадцати гарантийных, «купленных».) Не много ли для одного Иркутска? Главный дирижер уверяет, что много.

Но ведь Иркутск — крупный промышленный центр с полумиллионным населением (а вся область — с двухмиллионным), с десятью вузами, несколькими научно-исследовательскими институтами, техникумами, музыкальным училищем. Если подчиниться логике сухих цифр, то в Москве и Московской области на каждый симфонический оркестр приходится меньшее число потенциальных слушателей, чем в Иркутске.

И вот здесь уже вина за недостаточно высокий процент посещаемости симфонических концертов падает на городское управление культуры, на руководство промышленными и научно-исследовательскими учреждениями и, наконец, на самих работников филармонии.

«Точек приложения» сил для симфонического оркестра в городе немало. Помимо зала филармонии (500 мест), это Дом культуры им. Гагарина (800 мест), Дом офицеров (600 мест), зал Авиационного училища (600 мест). В свои свободные дни филармонии предоставляют залы местные театры: Драматический (850 мест), музыкальной комедии (800 мест) и юного зрителя (600 мест). Правда, все залы недостаточно велики, чтобы сбалансировать сборы от продажи билетов и стоимость выступлений оркестра (зал на 500 мест «выдерживает» лишь коллектив в 10–12 человек).

Однако филармонии «не привыкать» — ведь оркестр заведомо убыточен и окупается он за счет «дешевых» эстрадных групп. Вот если бы зал побольше, скажем на 2000 мест! В Политехническом институте зал вмещает как раз столько. Но и тут своя беда — нет... стульев!!! А купить их филармония не может, поскольку в ее смете не предусмотрена соответствующая статья расходов. Политехническому же институту удобнее использовать этот зал как физкультурный. Вот и уповает дирекция филармонии на то, что, может быть, разрешат расширить до 800 мест собственное помещение, «отхватить» примыкающий к нему гардероб театра музкомедии (находящегося в одном здании с филармонией) или — предел мечтаний — построят в городе большой киноконцертный зал.

Но думать о киноконцертном зале пока, очевидно, преждевременно. Ведь даже существующие ныне помещения малой вместимости далеко не всегда удается заполнить.

В марте месяце этого года, например, концерты симфонического оркестра собирали чуть более половины зала филармонии. Подтвердим это цифрами: 3 марта на концерт В. Пикайзена с оркестром (Вальс и Скрипичный концерт Сибелиуса, Шестая симфония Бетховена) было продано 329 билетов, 4 марта на повторение его — 234; 12 марта концерт симфонической музыки («Кола Брюньон» и Скрипичный концерт Кабалевского, сюита из «Ромео и Джульетты» Прокофьева) собрал 308 человек; «вечер вальсов» 14 марта (И. Штраус, Сибелиус, Вебер, Чайковский, Дунаевский) — 363 человека; выступление Р. Соболевского с оркестром 22 марта (увертюра к опере «Директор театра» Моцарта, Камерный концерт Ряэтса, Скрипичный концерт Шостаковича) практически сорвалось, удалось продать лишь 57 билетов.

Концертный зал филармонии выполнил, точнее, даже немного перевыполнил финансовый план за март месяц. В основном, конечно, за счет «вечера старинного романса», выступлений А. Иванова-Крамского, Гуцульского ансамбля, многочисленных эстрадных групп. Но помимо плана, существует ведь и «сверхзадача» — эстетическое воспитание советских слушателей. И выполнить ее невозможно без широкой систематической пропаганды так называемых серьезных жанров. В Иркутской филармонии, как и во многих других, план целенаправленного эстетического воспитания далеко не всегда совпадает с финансовым (об этом уже не раз писал наш журнал).

Задумываясь о причинах такого положения, невольно обращаешься мыслями к «институту администраторов». Странная это профессия; ей нигде не учат, почему-то считается, что заниматься ею может каждый более или менее грамотный человек. В результате от людей, порой весьма отдаленно представляющих себе разницу между Бахом и Прозоровским, зависит не только судьба исполнителей, но и состояние эстетических вкусов слушателей.

А с администраторами в Иркутске плохо. Как, впрочем, и во многих других городах. Но если бы дело было только в администраторах!

...Каждые полгода директора филармоний Российской Федерации вызываются в Москву в Росконцерт для составления гастрольно-концертных планов. Происходит это, прямо скажем, без долгих разговоров: директорам зачитывают список солистов, концертных бригад и коллективов и тут же «планируют» последних по филармониям, в основном учитывая географическое положение города и маршруты артистов. Порой директор весьма отдаленно

представляет себе жанр и квалификацию того или иного исполнителя. Но план утвержден.

Остается только ждать гастролеров? Нет, не так все просто. Если, скажем, в Иркутске запланированы выступления З. Бабия, это еще вовсе не значит, что они состоятся. Росконцерт по какому-то неписаному закону разрешает себе не присылать заблаговременно не только реклам и афиш, но и просто элементарного подтверждения намеченных гастролей. Рекламировать же на свой страх и риск местные филармонии боятся: а вдруг не приедет? И опасения часто оправдываются.

Несколько примеров: в феврале в Иркутске ждали М. Воскресенского, но буквально за несколько дней до концерта работники филармонии, не получив подтверждения и по собственной инициативе дозвонившись в Росконцерт, узнали, что едет не Воскресенский, а Д. Паперно, который совсем недавно выступал в Иркутске. Вместо обещанного Бабия внезапно приехал Л. Иманов. Так же неожиданно пришло сообщение, что в Иркутск едет Комаров. Кто это? Как его зовут? На чем играет? Что играет? Оказалось, что это ленинградский пианист, очень неплохой. Но рекламы не было, и естественно, что на первом концерте присутствовало 70 слушателей, а второй пришлось отменить.

По плану Росконцерта на Иркутск в апреле месяце «приходилось» два виолончелиста, пять (!!!) пианистов, один скрипач и некто О. Кюн, о которой (или о котором) никто, абсолютно никто не имел представления в филармонии. Короче говоря, отношения у Иркутской филармонии с Росконцертом очень и очень сложные.

Как известно, дурные примеры заразительны. Неразбериха и путаница в Росконцерте, как в зеркале, отражается в делах многих местных филармоний, в частности Иркутской. Одиннадцать внештатных администраторов, видимо, либо не очень-то утруждают себя организационной деятельностью, либо проявляют полную профессиональную беспомощность. Ведь администраторы еще и пропагандисты. К сожалению, в Иркутске они не выполняют даже свои чисто организационные обязанности.

Дневной симфонический концерт с участием выпускников музыкального училища 27 марта практически был под угрозой срыва — почти нетронутая билетная книжка лежала утром этого дня в кассе филармонии. Администраторы разводили руками. И вдруг случилось непонятное: за два часа все билеты были проданы. Секрет этой метаморфозы прост: Барсов, узнав о катастрофическом положении, позвонил в музыкальную школу...

Да, плохо обстоят дела с рекламой в Иркутской филармонии. Нет распространителей билетов, нет выездных касс, нет рекламных щитов.

Все вышеназванные препоны, устранение которых зависит, а порой и не зависит от Иркутской филармонии, привели к тому, что к октябрю 1965 года, например, эта концертная организация была должна государству 100 000 рублей!!! К весне 1966 года положение несколько улучшилось — сменилось pуководство филармонией. И все же огромные материальные и организационные трудности испытывает культурный центр Восточной Сибири.

В заключение несколько конкретных предложений.

Не будет ли целесообразно объединить филармонии трех областей и двух автономных в единую Восточно-Сибирскую филармонию — крупное, мощное учреждение, по своим материальным творческим возможностям приближающееся к Mосковской?¹. Насколько содержательней могла бы работать такая организация, чем, например, Иркутская филармония, в штате которой нет ни хора, к инструментального квартета, ни танцевального коллектива, ни оркестра народных инструментов? Или Читинская филармония, располагающая только эстрадными группами? Или Красноярская, где есть лишь танцевальный ансамбль, лекторий (с солитами) и те же эстрадные группы?

Как отнеслось бы Министерство культуры РСФСР к возможности предоставить такого рода филармониям, как Иркутская, большую финансовую самостоятельность? Раз и навсегда утвержденные штаты (очень ограниченные) сковывают их деятельность. Так, из-за отсутствия штатных единиц тенор работает в Иркутске на договоре, а бас при необходимости приглашается из Новосибирска. Каждое такое приглашение стоит в среднем 120 рублей, а в год их бывает около десяти.

Пытаются ли наши планирующие организации уничтожить «ножницы» между практическими потребностями наших оркестровых коллективов и количеством выпускаемых специалистов? (В который раз задается уже этот сакраментальный вопрос!)

Как собираются бороться местные руководящие органы с текучестью составов в симфонических oркестрах?

Не пора ли подумать о каком-либо специальном среднем учебном заведении, выпускающем квалифицированные кадры концертных и театральных администраторов?

Наконец, последнее: найдутся ли какие-либо возможности разобраться в сложных и запутанных делах Росконцерта (а заодно и Москонцерта), в отношениях его с «периферией»? Или этот вопрос так и будет неустанно звучать со страниц специальной и общей прессы?

__________

¹ Так же целесообразно было бы поступить со многими другими мелкими областными филармониями, о чем журнал писал уже не раз. — Ред.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание