Выпуск № 7 (332) | 1966 - страница 31

ление к укрупнению драматургического развития, к яркой, выпуклой подаче основного конфликта драмы в сочетании с психологической достоверностью чувств и переживаний действующих лиц нашло яркое выражение в новом драматургическом решении этой сцены.

В первой редакции, более близкой к пушкинскому тексту, сцена Бориса и Шуйского была решена как дипломатический «бой» двух сильных политических противников. Это предопределяло соответствующий характер развития действия: эмоциональную сдержанность в выявлении истинных чувств Бориса и Шуйского, детализацию рациональных моментов диалога.

Во второй редакции на смену «поединку умов» приходит драматически-напряженный «поединок характеров». Такое изменение ракурса сцены получило соответствующую психологическую мотивировку: во второй редакции при замене притворно-спокойного вопроса Бориса («Что скажешь, князь Василий») открытым излиянием гнева («А, преславный вития, достойный коновод толпы безмозглой» и т. д.) возникает своеобразный толчок для дальнейшей драматизации сюжетного развития.

Введение гневного монолога Бориса не только повышает общий тонус ситуации, но и приводит к четкой дифференциации контрастных образов, к созданию ярко-индивидуальных музыкальных характеристик: здесь мягкой, плавной мелодике и прозрачному аккордовому фону лукавых речей Шуйского противопоставлены откровенная ненависть, звучащая в отрывистых, скандированных фразах Бориса, поддерживаемых функционально-напряженным гармоническим развитием, наступательно-активное, восходящее движение вокальной линии, доходящее на кульминации до предельных звуков басовой тесситуры (фа₁).

Выяснение индивидуальных особенностей характеров, происходящее в первых репликах противников, создает фундамент для построения всей сцены. Противоположность характеров, проявляющаяся все ярче с каждым новым столкновением, находит выход в кульминационном взрыве в конце сцены — галлюцинации Бориса.

Душевная обнаженность, с какой Борис реагирует (во второй редакции оперы) на удары Шуйского, показывает, что он не в силах хитрить: Борис уже не в состоянии вести себя как дипломат, как царь, для которого важнее всего сохранить власть, и это делает более оправданным его поведение в финале сцены, где муки совести оказываются сильнее всего.

В партию Шуйского вносятся существенные изменения, усиливающие образность и эмоциональность подачи поворотных моментов действия — сообщений о появлении Самозванца, об обстоятельствах убийства Димитрия, то есть о тех событиях, описание которых производит наибольшее воздействие на Бориса. В результате всех этих изменений усиливается логичность и целеустремленность в развитии действия, становится более яркой передача основной конфликтной линии сцены.

И в первой, и во второй редакции с самого начала диалога внимание сосредоточивается на вести о появлении Самозванца. Но в основном варианте сообщение Шуйского получает более рельефную форму выражения: здесь повторено дважды слово «вести» и добавлены слова «для царства твоего», подчеркивающие важность принесенных вестей для судьбы Бориса. Кроме того, не ограничиваясь изменениями, внесенными в либретто, Мусоргский более выразительно использует возможности музыкальной интонации. В то время как в первой редакции акцентировка смыслового значения фразы достигалась преимущественно с помощью аккордовой краски (прозрачное звучание трезвучий нарушалось появлением малого вводного септаккорда при слове «важную»), во второй редакции акцентирующую функцию исполняет весь интонационный комплекс — слово «важные» здесь подчеркивается интонационно, метрически и тесситурно при помощи восходящего квартового хода на сильной доле такта:

Нотный пример

Замена официально-лаконичного «доклада» вкрадчиво-наступательными фразами придала партии Шуйского большую тематическую рельефность и образную конкретность.

Более ярко выраженную интонационную индивидуальность и экспрессивность приобретает во второй редакции также и ответная реплика Бориса. В первой редакции ответ Бориса был построен на тематическом материале доноса боярина, что придавало его интонациям несколько иллюстративный характер:

Нотный пример

Во второй же редакции нисходящие хроматические интонации в вокальной партии, прерываемые внезапным восходящим тритоновым наскоком при словах «бояр крамольных» звучат с небрежной самоуверенностью, переходящей в открытую издевку.

Образность и выразительность речитатива усиливается оркестровой партией, где нисходящая цепь диссонирующих аккордов, поддерживающая динамичность вокальных интонаций, звучит как отголосок еще не утихшего гнева Бориса:

Нотный пример

Избегая излишней детализации, Мусоргский во второй редакции оперы сокращает следующий диалог:

Шуйский (вздрогнув): Я думал, не ведаешь ты этой тайны...

Борис (лукаво): Нет нужды, князь, рассказывай.

Шуйский (приближаясь к Борису. Вкрадчиво): Но, при Царевиче — неловко...

Борис: Вздор! Шуйский. Царевич может знать, что ведает князь Шуйский. Говори.

Во второй редакции этот диалог заменен непосредственным переходом к откровенному столкновению противников: в ответ на издевку Бориса Шуйский тотчас «дерзко» (авторская ремарка) бросает ему вызов: «Да, государь! В Литве явился самозванец. Король, паны и папа за него!» Краткие реплики первого варианта превращаются в развернутые фразы, откровенно, с подчеркнутой экспрессией передающие мысли и настроения действующих лиц.

В крупном плане дано здесь и музыкальное развитие: центр тяжести переносится с передачи смысловых оттенков слов на музыкально-обобщенное выражение основной мысли и эмоционального подтекста фразы. Объединяя музыкальный материал реплик Шуйского, Мусоргский превращает отдельные восходящие интонации в единую восходящую мелодическую линию, усиливая тем самым ее наступательную активность:

Нотный пример

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Нотный пример

Нотный пример

Нотный пример

Нотный пример

Нотный пример

Содержание