а вступит в ряды друзей-соратников — в среду самого коллективного из искусств. Важно только, чтобы именно он принес нам свое, композиторское видение воплощения волнующей его идеи... подобно тому хотя бы, как он сегодня (и сто и двести лет тому назад) выступает основным автором оперы, балета или оратории — независимо от того, сам ли он пишет литературное либретто или поручает это специалисту-либреттисту, драматургу, сценаристу.

Это предложение, мягко выражаясь, не блещет новизной: в той или иной форме оно выдвигается с удивительным постоянством в течение чуть ли не трех десятилетий... и с не менее удивительным постоянством не находит практического отклика. С кинематографистов тут спрос, признаться, невелик: куда менее сложные проблемы «решаются» у нас спокон века по принципу «поговорили — и легче стало»... А вот к композиторам можно и должно, по-моему, предъявить серьезные претензии. Дело даже не в том, что кинематографистам приходится, по сути, отвечать за грехи или упущения композиторов, оправдываться, в частности, за отсутствие музыкальных фильмов; как говорится — семь бед, один ответ... Дело в том, что пренебрежение киноискусством со стороны композиторов — явление, по-моему, непростительное. И чтобы уж закончить этот очередной призыв к композиторам не кинематографическими аргументами, а словами авторитетного музыканта, я обращусь к Ф. Листу, утверждавшему, что «чем возвышеннее идея, которую художник избирает как ведущую, чем больше подымается его чувство над обыденным и поверхностным и поэтому требует пояснений, чтобы стать ближе сознанию масс, — тем необходимее, чтобы эти идея и чувство были воплощены в прекрасной и совершенной форме».

А есть ли сегодня форма более прекрасная и совершенная, чем звуковое кино?

*

Режиссер и композитор

С. Эйзенштейн

Товарищу композитору будет предоставлено великое раздолье во всех направлениях.

С. М. Эйзенштейн — С. С. Прокофьеву

Публикуемый ниже материал представляет собою выдержки из двух лекций, прочитанных Эйзенштейном студентам режиссерского факультета ВГИКа в марте 1947 года. Речь шла о тех проблемах, которые более всего занимали Эйзенштейна в последние годы, его жизни, о синтезе различных выразительных средств внутри фильма, о полноте владения любыми сферами выразительности, а особенно цветом и музыкой.

Музыкальные критерии приобрели для Эйзенштейна ключевое значение, как формулы предельно выраженной структурной закономерности. К такой закономерности он стремился в композиции своих произведений, пронизывая ею все компоненты фильма, доводя соотношения между ними до «музыкальной» определенности. Смысл этого в том, чтобы поднять изображение от «информационной реляции» до обобщающего образа. (Здесь, пожалуй, стоит вспомнить об эйзенштейновском понимании ритма как высшей ступени образного обобщения). Отсюда особая роль, которую приобрела в последних работах Эйзенштейна музыка в собственном смысле слова. Она не только выражает «то, что иными средствами невыразимо», она еще и как бы удостоверяет всеобъемлющую образную закономерность, какою пронизаны «Невский» и «Грозный».

Эти фильмы у всех в памяти, как высший образец творческого взаимопонимания режиссера и композитора. Их опыт должен полностью войти в нашу культуру, стать школой, уроком как раз потому, что взаимопонимание режиссера и композитора было идеально, а взаимные требования доведены до максимума.

Потому мы и возвращаемся к их опыту, потому и предлагаем заинтересованному читателю эти страницы.

Л. Козлов

В более полном варианте тексты лекции о музыке и цвете в «Иване Грозном» будут опубликованы в третьем томе «Избранных произведений» С. М. Эйзенштейна. Там, как и здесь, они публикуются с минимальными редакционными исправлениями. Стенограммы не были обработаны автором, они не готовились им для печати — этим и объясняется заметная подчас «разорванность» слога, фразы или логической связи.

...Композитору, который будет писать музыку для вашего фильма, вы скажете, исходя из чего он должен писать. «Настоящий, крупный» композитор, возможно, вовсе не будет с вами разговаривать и ответит: «Я сам все понимаю». Таких композиторов избегайте. Но есть великолепные композиторы, которые потребуют: «Расскажите мне точно, сколько чего». Они вымотают вам душу!.. Вы читали сценарий «Ивана Грозного»? Там есть песня о бобре. Прокофьев писал музыку на готовый текст. Я вам расскажу, как это делалось.

Шли строки текста, и мне было важно под эти строки дать музыку, которая идет в полном соответствии с эмоциональным состоянием и игрой актрисы. Песня может писаться нейтрально, и лишь исполнять ее артист будет с тем или иным подтекстом, то есть как бы думая определенным образом о том, что он поет. Меня больше интересовал другой путь. Я хотел, чтобы мысль человека, который поет, была бы выражена в музыке — в оркестре, а затем и в голосе.

На реке, на речке студеной,
На Москве-реке
Купался бобер, купался черный.
Не выкупался, весь выгрязнился.
Покупавшись, бобер на гору пошел,
На высокую гору стольную.
Обсушивался, отряхивался,
Осматривался, оглядывался.
Не идет ли кто, не ищет ли что?

Это слова, взятые из народной песни. Ее я нашел для сцены, когда Евфросинья Старицкая поет колыбельную Владимиру. Я представил себе, что если петь эту песню, то черный бобер и стольная гора будут ассоциироваться для старухи, которая поет эту песню, с ее основными мыслями. Ее беспокоит, что Грозный сидит на престоле, и она должна уговорить сына занять его место. При этих нейтральных словах у нее будет возникать ассоциация с Грозным.

Я рассказал Сергею Сергеевичу свое желание и просил, чтобы он мне это так и сделал.
В начале песни идет народная мелодия. «Купался бобер» — то же самое. Но когда «купался черный», тут нужно, чтобы пробежала первая дрожь. Сергей Сергеевич спросил: «Где тебе дрожь нужна?» — «На слове "черный"». Дальше я говорю: «Между строк, когда появляется первое ощущение Евфросиньи, пугающейся царя, — чтобы это проходило как бы в ее мыслях». Сергей Сергеевич спрашивает: «Сколько времени это будет идти в мыслях?» Говорю: столько-то.

«Весь выгрязнился» — на этих словах Евфросинью пробирает ненависть, и она забывает это место петь. Здесь в музыку вписываются разговорные слова: «Не выкупался — весь выгрязнился», — эти слова не поются.

«Покупавшись, бобер на гору пошел, на высокую гору стольную» — это реминисценция темы венчания на царство. Здесь есть момент вознесения. Сергей Сергеевич спрашивает: «Сколько тебе нужен акцент на "стольную"?..». Отвечаю: столько-то.

Дальше: «Обсушивался, отряхивался, оглядывался, осматривался». Я просил представить это место в характере русской пляски. Причем старуха в этот момент пения страшно зла.

Таким образом, весь стих был музыкально разработан в своем психологическом подтексте. И когда Евфросинья поет, а музыка ее с невероятной силой поддерживает, когда, кроме этого, в оркестре проходит тема Грозного, — сразу получается страшный кусок.

Таким же образом задается композитору и ритмический рисунок.

«Обсушивался, отряхивался, оглядывался, осматривался» — не обязательно делать этот момент стаккатно-плясовым. Но здесь именно старушечья, бабья интонация очень хороша. Дескать, мало того, что он сидит на троне, он еще чинит расправы... Но если бы эта музыка была не для этого момента, то вы могли бы эти четыре слова разработать более плавно.

«Не идет ли кто, не ищет ли что?» — эта строка дается на зовущих интонациях. «Охотники свищут, черна бобра ищут» — тут уже мотив охотничий. Это место я просил Сергея Сергеевича сделать «по-вагнеровски».

«Хотят бобра убити, хотят облупити, лисью шубу сшити, бобром опушити» — в этих словах тема убийства Грозного. Последняя строчка в народном тексте гласит: «..такому-то подарити». Это обрядовая песня. У нас, стало быть, — «Царя Володимира обрядити».

Слова «лисью шубу сшити, бобром опушити» начинаются опять на той же интонации, что в начале песни. Очень страшно, когда Старицкая эти слова говорит Владимиру прямо в ухо, совершенно наклоненная над ним, в совершенно колыбельной интонации. Он постепенно просыпается и начинает соображать, о чем идет речь. И когда она уже начинает выть: «Царя Володимира обрядити», — ему становится ясно, что он должен убить Гроз-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

Режиссер и композитор

С. Эйзенштейн

Содержание