Выпуск № 5 (306) | 1964 - страница 6

говорил мне: лучше умереть стоя, чем жить на коленях... Нет, не ходи...

Артемьев. Спасибо тебе... я и не думал, что ты скажешь другое...

(полковнику)

А теперь ты слушай... Там, в крепости, мои дети остались, сотни моих детей... Ты прав: они верят мне! Я отдал им всего себя, я вложил в них свой ум, знания, я отдал им свое сердце... Я учил их любить, учил ненавидеть... Я учил их любить свою землю, учил ненавидеть вас... Всю свою ненависть к вам я вложил в их сердца! Ты видел, как они дерутся — до последнего патрона, до последнего вздоха, голыми руками дерутся, зубами вгрызаются... Тебе не стало страшно, немец? Ты думаешь, они за крепость, за эти камни дерутся? Это они за Родину свою дерутся... За отцов и матерей своих, за жен и детей дерутся... За свободу, понимаешь ты — за свободу!.. А ты хочешь, чтобы я пошел к ним и сказал: солдаты, забудьте все, чему я учил вас! Все это ложь! Родина, честь, воинский долг — все это ложь! Забудьте это! Хотите жить? Бросьте оружие! Живите! Вденьте голову в ярмо, наденьте рабский ошейник — живите! Встаньте на колени, ползайте по земле — живите!.. Да ты не сошел ли с ума, немец!.. Хочешь, я скажу тебе... правду скажу? Умирать не хочется! Жить хочется! Жить, чтобы тебя убить, сотню таких, как ты, убить, тысячу, — чтобы и следа вашего на земле не осталось, чтобы, забыли люди, что такая погань на свете была... Навсегда, чтоб забыли!.. Вот зачем мне жить хочется!.. Понял теперь?!.

(Затемнение)

Сцена пятнадцатая

Сцена залита золотисто-красноватым светом. Уходящая вдаль дорога. Кое-где видны условные очертания разрушенных зданий, они видны почти намеком и словно тают в утренней дымке... По дороге медленно идут комиссар и жена. Руки их вместе связаны за спиной. Поодаль видны неясные, как тени, фигуры двух немецких солдат.

Маша. Какая дорога длинная — ни конца ей, ни края нет... А вокруг — как в пустыне: ни дерева, ни травки... Все выжжено! Только пыль, да дым клубятся... до самого неба, дым да пыль... Вон и солнце сквозь них не пробьется... Горит земля... горит... Куда ни глянь — зарево!.. И ветер какой горячий!.. Куда несешься, ветер?.. Обожди, послушай!.. Лети, ветер, через степи и поля, через леса и реки... Облети ты города, залети в села, долети до дома родного, до сердца нашего — до Москвы... Расскажи, что видел, что слышал... Поклонись от нас местам родным, друзьям и товарищам нашим, и привет передай... последний привет наш...

Артемьев. Что замолчала, Маша?

Маша. Скоро, Вася?

Артемьев. Страшно тебе?

Маша. Нет, не страшно... А только — скорей бы уж... Устала я...

Сзади раздался короткий окрик. Они остановились...

Артемьев. Ты, Маша, не смотри назад... Закрой глаза, положи мне голову на плечо... Вот так...

Крепко прижалась к мужу Маша. А он стоит, высоко подняв голову, смотрит куда-то вдаль, и ветер треплет его поседевшие волосы.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Сцена шестнадцатая

Двор форта. В отверстия крепостной стены, забаррикадированные камнями, мешками с песком, трое бойцов и старшина Савченко следят за противником. Остальные спят на земле. Среди спящих и Аннушка. Горелов чистит автомат. На белой стене, сохранившейся от разрушенного каземата, крупными буквами выведено: «10-е июля 41 г».

Горелов. Савченко, как там немец?

Савченко. Спокойно, товарищ майор... Он в это время завсегда обедает. Точно — минута в минуту... Аккуратный народ...

Горелов. Пожалуй, и нам обедать пора... Ну-ка, поди сюда... Как там с продуктами?

Савченко. Дня на три хватит...

Горелов. Смотри-ка, до чего ты запасливый, старшина!.. Ну, ладно, собирай на обед...

Савченко играет на губах сигналы: «подъем», потом «обед»... Бойцы поднимаются со своих мест.

Савченко. Видали, товарищ майор, — не забыли еще!.. Ну, братва, подходи... Сегодня постный день... Повар у нас все Льва Толстого читает, мясо есть не велит... Так что, извиняюсь, сухариками обойдемся...

Первый боец. Сейчас бы щец... горяченьких...

Второй боец. Не... курицу жареную...

Горелов. Отставить...

Первый боец. Извиняйте, товарищ майор...

Савченко подходит к майору.

Савченко. Ваша пайка...

Горелов. Отнеси военфельдшеру...

Савченко. А вы как же... Нельзя же так, товарищ майор!

Горелов. Отнеси, говорю...

Савченко покачал головой, подошел к спящей Аннушке, положил рядом с ней ее пайку — сухарь, кусок сахару, кружку с водой, а около ее пайки и сухарь командира. Бойцы наблюдают за ним. Вот один встал, подошел, долил в Аннушкину кружку воды... Второй подошел, положил сахару.

Второй боец. Умаялась наша медицина... И зачем это, товарищ майор, на войну женщин берут? Ну, наше дело мужицкое... А вот их жалко... У меня дочка такая же... Тоже, небось, на войне...

На той стороне, немецкой, заиграла губная гармошка. Играет мелодию простенькую, жалобную...

Савченко. Отобедали... Теперь отдыхать будут...

Аннушка сладко потянулась, открыла глаза...

Аннушка. Ой, поспала я!.. Такой сон хороший видела... Мирный сон, спокойный...

Савченко. Ты поешь, потом времени не будет...

Горелов. Пообедали? Савченко, построй людей...

Выстроились перед командиром пятнадцать человек, пятнадцать оставшихся в живых солдат. Они стоят в изорванных, прокопченных порохом гимнастерках. Многие перевязаны почерневшими бинтами. Только наблюдатели остались на своих местах, около бойниц.

Горелов. Солдаты! Воевать нам осталось недолго, — вы это сами знаете... Вот, взгляните сюда... Это наше полковое знамя... Это наша святыня... Под ним мы сражались в гражданскую войну — гнали с нашей земли беляков и интервентов... Под ним сражаемся и теперь... Мы не посрамили нашей воинской славы, не уронили честь знамени... Посмотрите вокруг — сколько их полегло, а крепость стоит и будет стоять, пока хоть один солдат в ней останется! Пока есть в винтовке патрон, пока сердце в груди бьется, пока глаза видят, — будет стоять крепость! Посмотрите на знамя... На нем кровь наших товарищей... Кровь эта священна... Так не дадим же врагу после нашей смерти надругаться над этой святыней!.. Мы схороним знамя... А когда-нибудь, после победы, придут сюда люди — наши советские люди... Они отроют его, вынесут на свет, развернут — и заплещется оно на ветру, как вечный памятник тем, кто сражался под ним...

Один за другим подходят бойцы и, встав на колено, целуют край алого полотнища. Последним подошел Горелов. Поцеловал знамя, осторожно отделил его от древка, понес к углу двора, где вырыта глубокая яма. Бойцы внимательно смотрят, как командир прячет туда их полковое знамя. Горелов поднялся с земли.

Горелов. Ну, что немец?

Савченко. Тихо, товарищ майор...

Горелов. Не торопятся... Ну и нам торопиться некуда... Смени наблюдателей... Всем отдыхать!..

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание