Выпуск № 5 (306) | 1964 - страница 36

подобно игре на органе, она дает ощущение огромной силы.

Я все еще получаю множество писем от юношей, которые, без особого на то основания, уверены, что обладают потенциальным, ниспосланным небом даром дирижирования. В бытность мою главным дирижером оркестра Би-Би-Си, они всегда требовали продлить на десять минут (а то и более) время, отпускаемое у нас для репетиции. Они не сомневались, что ангажементы так и посыпятся. Эта наивная самоуверенность столь обычна, что я подготовил внушительный перечень качеств. необходимых, по-моему, дирижеру-профессионалу. Вот они:

1. Он должен овладеть игрой на четырех или пяти оркестровых инструментах.

2. В течение ряда лет ему необходимо играть в оркестре, желательно на разных инструментах.

3. Ему следует принимать участие и в работе хорового коллектива.

4. Он обязан знать весь классический репертуар с точки зрения оркестровки, строя, фразировки и т. д.

5. У него должно быть ясное представление о присущем данному произведению исполнительском стиле.

6. Он должен обладать способностями руководителя. беспредельной старательностью, неограниченным терпением, подлинным даром психолога, железным здоровьем и внешне всегда быть в хорошем настроении, несмотря ни на какие неполадки.

7. Он должен в совершенстве владеть дирижерской палочкой. Это кажется легким, но на самом деле требует большого мастерства и постоянной тренировки.

8. Он должен знать историю музыки и всех исполнительских жанров; знать литературу вокальную, органную, камерную, инструментальную и т. д.

9. Во многих других видах искусств он также должен быть знатоком.

Однако надо признаться, что многие молодые люди, обладающие всеми или почти всеми перечисленными мною качествами, все же не могут найти работу дирижера у нас в Англии. Думаю, что в ряде случаев я оказывал добрую услугу тем, что уговаривал юношей, пришедших ко мне за советом, заняться чем-нибудь иным, а музыку оставить для отдыха. Некоторые из них потом писали мне, как они счастливы, когда по вечерам музицируют в любительских оперных, хоровых или оркестровых коллективах, а днем занимаются делом, к которому не чувствуют неприязни.

Иными словами, музыка прекрасная служанка, но не особенно добрая госпожа.

Мне доводилось встречать людей, которые, работая на крупных предприятиях, умели сплотить вокруг себя товарищей по работе и организовать отличные оркестры, хоры, духовые ансамбли...

Признаться, не все известные дирижеры полностью обладают перечисленными мною качествами, хотя большинство их абсолютно необходимо. А быть может, самое важное из них — умение управлять людьми и (что еще важнее) самим собой. Вот это труднее всего разъяснить молодым кандидатам, которым такого качества явно недостает. Помнится, когда я преподавал в Королевском музыкальном колледже, один учащийся совершил нелепейшую ошибку. После я спросил у него, как это могло случиться (я знал, что он достаточно хороший музыкант и не допустил бы подобного в нормальных условиях)? И вот каков был ответ: «Понимаете, как только мне в руки попадает, эта деревяшка, она автоматически лишает меня уменья пользоваться девятью десятыми моих мозгов!» Трудно представить себе силу паралича, сковывающего новичка, когда он впервые становится за дирижерский пульт, чтобы начать репетицию. К счастью, мое посвящение в это таинство было постепенным и поступательным. Я имел возможность начать с малого и осторожно подходить к более ответственному, но долгое время меня, как в кошмаре, преследовала одна и та же мысль: случись мне выступить с коллективом действительно первоклассных музыкантов, я, возможно, и доберусь до конца первого произведения, но при столь совершенном исполнении мне ничего не останется сказать им, и я буду вынуящен молча, с позором удалиться. Когда я слышу, какие замечания делают некоторые молодые дирижеры опытным артистам оркестра, мне хочется, чтобы и их осенила эта кошмарная навязчивая мысль.

Пожалуй, стоит упомянуть о чисто физическом ощущении, которое мне довелось испытать уже в зрелом возрасте. В 1930 году я начал работать в только что организованном симфоническом оркестре Британского радиовещания, о котором я уже упоминал. Художественный и динамический диапазон, которым располагали эти замечательные музыканты, был настолько шире всего того, с чем мне приходилось встречаться прежде, что вскоре я обнаружил, что буквально «каменею» при

их совершеннейших пианиссимо и фортиссимо. Шея и плечи «каменели» так часто, что несколько недель приходилось обращаться к массажисту, чтобы немного «поразмять» их. Я делал все от меня зависящее, пытаясь ослабить свою физическую напряженность, но тогда мне казалось, что без нее невозможно передать интенсивность музыки. Конечно, я знал, что, если так будет продолжаться, непременно наживу неврит и артрит, от которых страдают многие дирижеры. В конце концов мне помогли специальные упражнения для укрепления шейных и плечевых мускулов. В результате сила и интенсивность музыки передавались оркестру без излишних страданий для дирижера!..

Декабрь 1962 года.

Артур Никиш

Я уже говорил о том, что Никиш был первым, кто вдохновил меня. Это был первый дирижер, обладавший, как казалось мне, начинающему музыканту, каким-то до сих пор нераскрытым секретом, каким-то методом дирижирования, экономным в отношении используемых средств и тем не менее, достигающим столь же возвышенного и проникновенного звучания, как любая другая дирижерская манера.

Хотелось бы чуть детальнее остановиться на технике дирижерской палочки и репетиционном методе Никита. Считаю, что должен поделиться личными впечатлениями, основанными на непрерывном наблюдении в течение шести месяцев (особенно во время репетиций). Ничего равного экономичности и эффективности его жеста я не встречал за всю свою долголетнюю практику, и предавать это забвению просто немыслимо.

Начать с того, что Никиш заставлял свою палочку выражать больше, чем мог вложить в нее любой другой дирижер, за работой которого мне приходилось следить. Сила ее экспрессии была такова, что казалось абсолютно невозможным играть staccato там, где Никиш показывал legato. Ему не надо было останавливаться и просить об исполнении sostenuto — его палочка сама добивалась этого от музыкантов. И так было почти со всеми штрихами и оттенками. Благодаря этому чрезвычайно гибкая левая рука использовалась (причем весьма бережливо) только для того, чтобы подкреплять указанный палочкой нюанс, и словесные пояснения становились совершенно излишними.

В Лейпциге Никиш проводил по средам открытые репетиции с оркестром Гевандхауза. Общее впечатление было как от «настоящего» концерта. Завсегдатаи этих репетиций вели себя даже заносчиво, критиковали разодетую концертную публику, обвиняя ее в модничанье и отсутствии музыкальности. Никиш, вероятно, не разделял этого мнения, так как, не стесняясь присутствующих на репетиции, повышал голос, где считал нужным. Он, правда, никогда не останавливался, а левой рукой и взглядом указывал, скажем, на излишнее forte, тем самым, уже предупреждая о необходимости учесть это во время концерта. Его рабочие репетиции (мы, учащиеся, пользовались привилегией посещать их) обычно посвящались более трудным и редко исполняемым номерам программы. Традиционные классические произведения на них вообще не звучали, в крайнем случае — отдельные эпизоды. Все же остальное, а также концерты с солистами, проигрывалось только на открытых репетициях, что не всегда бывало по душе солистам!

В свои последние годы Никиш чувствовал странную антипатию к предварительному изу-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Артур Никиш

Содержание