НАРОДНОЕ ТВОРЧЕСТВО

В. Виноградов

Об одной живой традиции

Фольклористы, изучая малоисследованные музыкальные культуры, прежде всего замечают в них обычно те явления, которые, так сказать, «бросаются в глаза». Но проходит время, накопляется и осваивается большой материал, углубляются знания, и то, что еще вчера оставалось незамеченным, сегодня становится очевидным. В установившиеся представления вносятся поправки.

Так, впервые соприкоснувшиеся с музыкой народов Средней Азии и Казахстана фольклористы, естественно, сразу же были поражены буйным цветением мелоса. По мнению А. Затаевича, «вся сила народной музыкальности казахов нашла выражение в одноголосной мелодии» ¹. Это утверждал ученый, записывавший не только одноголосные песни, но и пьесы для двухструнной домбры, и в дальнейшем мы не раз встречались с категорическими заявлениями о том, что Средняя Азия, Казахстан-де зона безраздельного господства одноголосия, что здесь до недавнего времени нельзя было обнаружить хорового пения, а у некоторых народов и инструментальных ансамблей. Мало, очень мало кто из музыковедов уделял внимание тем росткам полифонии, коллективного музицирования, которые вырастали на национальной почве. Между тем они таили в себе большую жизненную силу, которая в полную меру сказалась сразу же, как только появились благоприятные условия для их развития. Это и произошло в годы советской власти. Сегодня же важно бережно собрать все побеги многоголосия, изучить их и доказать, что народам Советского Востока и ранее были известны полифонические, ансамблевые формы, хотя и находились они долгое время лишь в зачаточном состоянии. Углубленное изучение народного творчества вооружит нас материалом, аргументирующим важнейший вывод: зарождение и расцвет новых музыкальных форм и жанров на Востоке — это закономерный процесс, опреде-

_________

¹ См. его сборник «1000 песен». Оренбург, 1925, стр. XI.

ляемый спецификой самих музыкальных традиций, а не чужеродный элемент, привнесенный извне.

Обращая свой взор к истории культуры киргизов, мы, естественно, не можем пройти мимо героического эпоса «Манас». Его нередко называют энциклопедией старого народного быта, запечатлевшей множество разнообразных обрядов, обычаев, празднеств и т. п. В нем используются образцы народного песенного творчества, в нем рассказывается об исполнителях на народных музыкальных инструментах и т. д. Внимательное изучение «Манаса» дает важнейшие материалы для выяснения интересующей нас проблемы.

По сложившимся представлениям, киргизы не знали танца. И действительно, нам нигде и никогда не приходилось наблюдать какие-либо традиционные народные хореографические сцены или хотя бы номера. Мы ни разу не видели старого киргизского танца. Но тем не менее герои эпоса танцуют, и этот факт трактуется как обычное бытовое явление. Мы располагаем и другими данными, позволяющими предполагать, что искусство танца было распространено в отдаленные времена (скорее всего до монгольского нашествия), но затем деградировало, забылось (как забылась, например, письменность и некоторые другие явления культуры) и осталось существовать лишь в элементарных формах.

В киргизском лексиконе издавна живут такие слова: «бий», означающее танец, пляска, и производные от него — «бийчи» — танцор, «бийлё» — танцевать и т. п.

Автор этих строк записал от известного комузчу Коргола Досиева пьесу для комуза под названием «Калмак бий», что в переводе значит «Калмыцкий танец». (Как известно, калмыки играли значительную роль в истории киргизского народа. По словам Коргола и других музыкантов, «Калмак бий» исполнялся людьми с повышенной эмоциональностью, способными под влиянием этой музыки доходить до экзальтации; в этом состоянии они проделывали замысловатые движения и по требованию музыканта даже отвечали на вопросы о будущем.) Музыка танца заметно делится на две половины. Первая исполняется во все убыстряющемся темпе, вторая же, наоборот, характеризуется более замедленным движением с затухающей динамикой. Она должна как бы «разгипнотизировать» исполнителя.

Этот танец, восходящий к древним магическим обрядам, напоминает картину народного быта, описанную персидским автором XI века Гардизи, который в сведениях о киргизах IX–X веков пишет: «Когда музыканты (заметим, не «музыкант», а «музыканты»! — В. В.) начинают играть, фагинун (очевидно, прорицатель. — В. В.) лишается сознания, его спрашивают обо всем, что произойдет в этом году: о нужде, изобилии, о дожде и засухе, о страхе и безопасности, о нашествии врагов» ¹.

Русский писатель Н. Каразин, путешествовавший по Киргизии в семидесятых годах прошлого столетия, был свидетелем народного праздника, проходившего на побережье Иссык-Куля. Он писал: «Явились музыканты с балалайками (видимо, комузами. — В. В.), бубнами и котлами, затянутыми бараньим пузырем, по которому били деревянными палочками; нашлись плясуны, и начался сперва медленный, монотонный, а потом все живей и живей разгорающийся танец» ². Свидетельство Каразина подтверждает, что киргизам были известны ансамблевые формы инструментального исполнения и пляски. Среди инструментов упоминается котел, обтянутый кожей, то есть тот самый барабан — доол, который фигурирует и в других источниках (теперь он уже вышел из употребления).

Киргизская народная инструментальная музыка изобилует танцевальными ритмами. Трудно даже представить себе, что эта музыка создавалась в отрыве от ритмически организованного движения, пусть элементарного, но имеющего свои стилевые признаки. Многие пьесы для комуза звучат в начале увесисто, тяжеловато, «в развалку», но к концу темп, динамика нарастают, музыка приобретает «залихватский» оттенок, характер массового пляса.

Если слово «бий» применяется для обозначения сольного танца, то термин «Шапар тёбю» подразумевает танец групповой. Исполнялся он на так называемых «Кыз оюнах», то есть увеселительных сборищах, на которых молодежь играла, пела песни и танцевала: шеренга девушек под несложный напев (рядового обон) импровизировала несложные движения. Элементы танца проникали и в игры (например, «Жар корюшю»). Не случайно слово «оюнчу», что буквально означает — «забавник», «шутник», переводится и как «плясун», «танцор».

В киргизском языке нет слова «хор» в нашем значении, но есть понятие «чогуу ырдоо», означающее петь совместно, скопом. Как об этом

_________

¹ В. Бартольд. «Отчет о поездке в Среднюю Азию с научной целью в 1893–1894 гг.». Записки Академии наук по историко-филологическому отделению (VIII серия, т. I, № 4), СПб., 1897, стр. 42.

² Н. Каразин. Собр. соч. 1904–1905 гг., т. 12, стр. 53.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

НАРОДНОЕ ТВОРЧЕСТВО

В. Виноградов

Об одной живой традиции

Содержание