рен своей манере и ему не изменяет «олимпийское» спокойствие, однако былые вялость и инертность отсутствовали, мы услышали игру мастера, умную, свободную и совершенную. Органист выбрал разнообразные по жанрам сочинения: величественную Прелюдию и фугу до минор (из шести прелюдий и фуг, переложенных для фортепиано Листом), Сонату ми минор, тонкую и легкую по звучанию, напоминающую изящную гравюру, несколько обработок хоралов, представляющих ни с чем не сравнимую по богатству фантазии область баховских «стихотворений в прозе».

Регистровка органных пьес Баха, как известно, создается каждым исполнителем, причем то или иное художественное решение является результатом взаимодействий двух сил: традиций школы, к которой принадлежит артист, и его чисто индивидуального творческого «почерка». Как и большинство чешских органистов, Шлехта избегает резких контрастов, решительных противопоставлений звучностей. Он обычно сглаживает динамические переходы между частями в больших прелюдиях и фугах. В этом сказывается большая близость к романтической трактовке Баха, чем, скажем, у многих современных немецких органистов, настроенных весьма «антиромантично», когда речь идет об исполнении органных сочинений классика полифонического письма. Шлехта проявил себя интересным колористом, найдя чарующие звучания для интерпретации произведений французской школы («Фантазия» Ц. Франка и «Вариации на рождественскую песню» М. Дюпре). Прекрасно прозвучал финал из «Воскресной музыки» молодого чешского композитора П. Эбена.

С общим чрезвычайно отрадным впечатлением от концертов М. Шлехты несколько диссонирует то, что порой он разъединяет части баховских циклов, составляющие органическое единство. Совершенно не убеждает «отдельное» исполнение, например, Токкаты фа мажор (без фуги), Прелюдии соль мажор (опять-таки без фуги), Фуги соль минор (без фантазии) и т. д.

В нынешний свой приезд Р. Кёблер дал сольные концерты в Ленинграде и Минске, а у нас выступил лишь как импровизатор (в один вечер с И. Э. Кёлером, в зале им. Чайковского). Органист, по-видимому, любит эту форму концертного музицирования; ведь и в прошлый раз, будучи в Москве (1958), он также целое отделение импровизировал на органе Большого зала консерватории. Вечер свободной импровизации привлек внимание многих музыкантов и любителей. Необычна сама форма концерта: на эстраду выходят два почтенных профессора, тянут жребий и начинают, чередуясь, импровизировать на предложенные слушателями темы...

Искусство органной импровизации на Западе связано своим происхождением с церковной практикой. Прелюдирование органиста в свободной манере в начале и в конце службы, разработка темы хорала в строгих рамках полифонического стиля — все это в Германии имеет давние традиции, восходящие еще к мастерам добаховской эпохи.

Однако концертная органная импровизация не заключает в себе ничего «церковного». Способность «здесь, сегодня, сейчас» (по выражению К. Станиславского) конструировать из данной темы стройное здание музыкального произведения может быть воспитана специальными упражнениями. Но для того, чтобы это профессиональное мастерство превратилось в искусство, оно должно быть согрето огнем художника, не только умеющего говорить, но и имеющего что сказать. Прошло десятилетие с тех пор, как маститый немецкий органист Гюнтер Рамин вдохновенно импровизировал на чембало в Малом зале консерватории. Он пробудил у московских слушателей живой интерес к этому виду музыкального искусства.

Среди многих импровизаций, исполненных немецкими гостями, были фуги, каноны и иные

Роберт Кёблер

образцы строгих полифонических форм, стилизации старинных танцев (преимущественно у Кёблера), свободные виртуозные фантазии с элементами полифонии. В качестве тем использовались мелодии Шопена (фортепианная фуга), Шуберта («Ave Maria»), Римского-Корсакова (первая тема «Шехеразады»), Шостаковича (Седьмая симфония), русские, белорусские народные песни и песни нашей современности («Здравствуй, Москва», кубинский «Гимн 26 июля», «Пусть всегда будет солнце») и другие. Наивысшей похвалы заслуживают обработки народных песен; особенно удалась Кёлеру фантазия на тему русской песни «Исходила младешенька», а Кёблеру — импровизация на тему белорусской «Перепелочки». Кёлер тонко почувствовал ладогармоническую природу русской песни, чутко сохранил присущий этой мелодии покой и мягкую текучесть, построив свою импровизацию в былинном, повествовательном стиле. Кёблер, импровизируя на тему «Перепелочки», продемонстрировал много остроумнейших регистровых находок. Оба органиста порой брали для своих фантазий одну и ту же тему. Созданная Кёлером фуга, темой которой была взята мелодия из «Шехеразады», отличалась широтой дыхания и могучим темпераментом; несмотря на примененные импровизатором классические приемы полифонической разработки, была сохранена внутренняя связь с духом музыки Римского-Корсакова. Прообразом импровизации Кёблера на ту же тему послужили романтические фантазии Ц. Франка, М. Регера и еще более близких нам по времени композиторов.

Мы были свидетелями многих блистательных удач, но встречались и весьма заурядные импровизации. Конечно, ничего, кроме недоумения не могли вызвать звукоподражательные «опусы» вроде «Пробуждения крестьянского двора», сымпровизированного Кёлером в его сольном концерте в Большом зале консерватории. Как тут не вспомнить концерт шведского органиста Венстера, исполнившего в Москве «Баталию для органов»! Но сей концерт состоялся... в 1812 году, и за протекшие полтора века вкусы столичной публики значительно изменились!

В последнем своем концерте И. Э. Кёлер играл произведения И. С. Баха, проявив безупречный вкус, большую техническую свободу и художественную зрелость. Публика по достоинству оценила искусство исполнителя, много игравшего сверх программы.

Леонид Ройзман

С песней по штатам Мексики

Вокально-инструментальное трио — самая распространенная в Мексике форма эстрадного ансамбля. Москвичи уже не раз дарили свои искренние симпатии гастролировавшим в нашей стране в течение последних двух-трех лет трио «Лос Платерос», «Лос Панчос», «Лос трес гальос». Трио «Роча-Диас» отличается от других разве лишь тем, что его участники — родные братья: Виктор, Хуан и Сальвадор Роча-Диас, да еще тем, что один из братьев держит в руках не гитару, а хараниту — национальный мексиканский пятиструнный инструмент, напоминающий маленькую гитару, но несколько иной формы и с более резким, звенящим звуком. Репертуар таких коллективов включает по преимуществу фольклорную музыку, а также наиболее популярные авторские произведения, выдержанные в народном характере.

Выступления трио «Роча-Диас» в зале им. Чайковского (7 и 8 июня) лишний раз показали, что советские слушатели любят яркое и красочное песенное искусство мексиканского народа.

Концерт явился своеобразной «музыкальной прогулкой» по Мексике. Песни южного штата Оахака сменялись мелодиями из Морелоса или Дуранго и, конечно, из Халиско — штата, по праву считающегося подлинной сокровищницей народного музыкального творчества. Программа была не обширной, но удачно составленной. Чередование песен шуточных и лирических, подвижных и в медленном темпе, исполнявшихся впервые и уже знакомых нашим любителям музыки по предыдущим выступлениям мексиканских артистов и популярным кинофильмам, — все это вместе с теплым юмором, задушевностью исполнения, выразительной мимической игрой и простой, непринужденной манерой держаться на эстраде, отличавшими искусство братьев Роча-Диас, поддерживало живой интерес многочисленной публики на протяжении всего вечера.

Среди исполненных песен была и знаменитая «Кукарача» — песня с большой историей, прошедшая славный путь от шуточной песенки из театральной тонадильи XVIII века до боевого гимна сторонников легендарного Панчо Вильи; старинная сандунга — одна из наиболее красочных песен жителей южных штатов; малагенья, занесенная некогда из Испании, но давно уже ставшая типично мексиканским жанром, как и болеро, также включенное в программу трио. Ряд шуточных песен («Плакса», «Я женюсь» и другие), сопровождавшихся выразительной актерской игрой и так называемым сапатеадо — «пританцовыванием» на манер чечетки, — заслужили горячие аплодисменты. Пожалуй, наибольший успех выпал на долю известнейшей песни «Сьелито линдо» — этой своеобразной песенной эмблемы Мексики.

Концерт завершился приятным сюрпризом: братья Роча-Диас исполнили на русском языке «Подмосковные вечера» В. Соловьева-Седого.

П. Пичугин

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Роберт Кёблер

Леонид Ройзман

С песней по штатам Мексики

П. Пичугин

Содержание