ность этих мастеров — гордости народа — оценивалась по достоинству и, главное, вовремя. При жизни, а не спустя много лет после смерти, когда ему уже не нужна слава. В 1931 году он писал: «К каждому художнику, как драгоценнейшему явлению нации, должно относиться с соответствующим уважением... Музыканту приходится дожидаться этого не так уж долго — какую-нибудь сотню лет! И тогда приходит его день. Гудят колокола, наступает всеобщее признание, кругом праздник, произносятся речи, открываются памятники. Все видят, наконец, его сердце, открытое для великого искусства, бьют себя в грудь, что вот через сто лет люди стали разумнее, чем их предки, которые и подозревать не могли, тогда как мы!.. Действительно, мы идем гораздо дальше, мы изображаем из себя некую комиссию по исправлениям, хотим загладить то, что в свое время было упущено. Вот здесь, в приглашении, которое я недавно получил, написано черным по белому: «Это торжественное собрание видных представителей общественности призвано возместить несправедливость, допущенную вследствие лености и непонимания ровно 140 лет тому назад по отношению к гению», а именно к Моцарту». То же говорит Йозеф Маркс и сейчас.

У его искусства, открытого навстречу всем сердцам, есть не только друзья. Ведь он привык словом и делом служить тому, что считает справедливым. Еще в двадцатые годы он ратовал за дружбу с Советским Союзом; тогда же был избран президентом Общества австрийско-советской дружбы (президентом музыкальной секции этого общества он состоит и сейчас). Йозеф Маркс находчиво высмеивал клеветников на советскую страну. Мне вспоминается один эпизод: выступавший на генеральном съезде Австрийского союза композиторов оратор заявил, что в Советском Союзе пекутся лишь о композиторах, членах партии. «Откуда Вы знаете?» — спрашивает Маркс. «Я читал это в наших газетах». — «А, ну тогда это уж, конечно, неправда». Общий смех. Сконфуженный оратор запинается и покидает трибуну.

Ясно, что целью жизни Йозефа Маркса не может быть забота об «искусстве ради искусства». Его цель — найти новую красоту, простую и вечную, как цветы, как небо родной страны. И музыка, которую он создает, быстро завоевала сердца слушателей. Уже 27-ми лет он благодаря своим восхитительным песням с удивительно тонко развертывающейся гармонией, поэтичным аккомпанементом, с тем своеобразием, которое всегда проистекает от убедительной творческой идеи, имеет замечательный успех у жителей его родного города, Граца.

Песни Йозефа Маркса известны и за пределами Австрии. Они явились еще одной самостоятельной страницей в мировой музыкальной литературе. Но Маркс не ограничивает себя лишь областью песни.

Необычайная, но не чрезмерная мелодическая и гармоническая изобретательность, знания, умноженные изучением классиков, властное стремление к неизведанному отличают его оркестровые произведения — «Осеннюю симфонию» и «Естественную трилогию», «Северную рапсодию», фортепианный концерт «Римские замки» («Castelli Romani»). Здесь подкупает многообразие красок — то роскошно сочных, то лапидарно скупых. Иной раз, как в «Старой венской серенаде», музыка вычерчена, кажется, всего несколькими штрихами. И все звучит прекрасно.

То же можно сказать и о фортепианной и камерной музыке, как, например, о «Весенней сонате» для скрипки и фортепиано, о трех струнных квартетах, из которых особенно выделяются квартет «in modo classico», камерный близнец «Классической симфонии» Прокофьева, и «in modo chromatico», наиболее смелый из них.

Ни как композитор, ни как критик, ни как

педагог (в 1914 году он профессор Венской музыкальной академии, в 1922 году — ее директор, в 1925 году — ректор Высшей музыкальной школы) Йозеф Маркс никогда не был догматиком. «Пусть новые аккорды звучат хоть в трех тональностях сразу, лишь бы это было музыкой, лишь бы в этом была жизнь, своеобразие». «В искусстве разрешено все то, что талант и фантазия в состоянии осуществить, и величайший мастер тот, кто с величайшей серьезностью добивается своеобразнейшего и глубочайшего воздействия».

Талант и фантазию, которые не может заменить никакая «система», он ценит превыше всего. Ведь фантазия рождает все новое в искусстве: «Когда художник дает волю своей фантазии, пренебрегающей условностями и дешевыми приемами, он имеет для этого все основания: она ищет и открывает новый мир. И даже неудачный эксперимент гения куда интереснее похвального прилежания посредственности». Это полностью относится и к музыке. А главное: «Народное искусство всюду служит основой профессиональной музыки, которая позднее в свою очередь оплодотворяет народную. И тогда соответственно своеобразию народа, условиям жизни, уровню культуры и музыкальной атмосфере изменится и музыкальное развитие. Однако всегда высокая музыка будет отражением души народа».

Композитор Йозеф Маркс всегда был верен своим словам. Поэтому мы и чтим в нем, музыканте беспокойной мысли, не скованной предрассудками, достойного представителя австрийского народа.

*

Франция

Встреча с Парижем

Е. ГРОШЕВА

Покидая Париж, мы (композитор Н. Жиганов, секретарь Союза композиторов СССР, и автор этих строк) испытывали весьма разноречивые чувства. Нельзя было не поддаться покоряющему обаянию великого города... Ведь его образы, запечатленные мастерами кисти, пера, звуков, сопровождают нас с ранней юности!

В самом деле, у кого не забьется сердце при созерцании сумрачного великолепия Notre Dame de Paris, столь контрастирующего с толпящимися вокруг зданиями современной буржуазной респектабельности! Кого не охватит священная дрожь, когда он входит под мрачные своды Лувра или шествует по пустынным амфиладам Версальского дворца, встречается в полутьме старой капеллы с шедеврами Родена или переступает порог зрительного зала Opéra? Кто не испытает волнения, воочию увидев Триумфальную арку, просторы Булонского леса, поразительную перспективу Елисейских полей, сине-серый туман, поднимающийся над набережной Сены?

Гюго, Тургенев, Золя, Ремарк, Берлиоз, Бизе, Пуччини, Моне и Коровин, десятки других художников мира потрудились над тем, чтобы обогатить нас множеством ассоциаций, связанных с Парижем. Но самое главное, встреча с оригиналом не только не разочаровывает, как случается иной раз. Наоборот, лишь побывав в Париже, постигнешь умом и сердцем величие и правду искусства, Воплотившего его историю и его быт.

Но также постигнешь и сегодняшнюю правду жизни этой капиталистической громадины, правду, о которой нам часто рассказывают статьи и очерки, но которую всегда полезно увидеть своими глазами. И то, о чем много раз читали в газетных строках, вдруг приобретает осязаемую реальность, конкретность живого образа, тем острее воспринимающегося, чем он дальше от нашей жизни, чем он невозможнее в нашей действительности. И вовсе не потому, что мы смотрим предубежденным взглядом... В первые минуты вы еще живете неповторимым ощущением таинственной новизны открывающегося незнакомого мира, вы только смотрите, воспринимаете, еще не различая в пестрой веренице впечатлений главного, существенного, важного. Отбор, систематизация, анализ, то есть вся работа сознания для необходимых обобщений еще впереди. Но сама жизнь приведет вас к результату.

В Париж мы приехали вечером, успев все-таки на концерт фестиваля «Международные музыкальные недели». А наутро, едва солнце залило город своим золотистым теплом, вышли на улицу, с наслаждением ступая по широким тротуарам парижских бульваров. И вдруг первая тень, первое напоминание о том, что далеко не все прекрасно в этом прекраснейшем из городов. На скамейке под развесистым каштаном, еще сохранившим зелень листвы, скорчившись от ночного холода, сидя спал старик; утренний ветер трепал его седины, а у ног стояли недопитая бутылка молока и... футляр со скрипкой... Было всего восемь часов, и вряд ли он, только-только присев,

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

Франция

Встреча с Парижем

Е. ГРОШЕВА

Содержание