ИЗ ПРОШЛОГО СОВЕТСКОЙ МУЗЫКИ

Встреча с Гнесиным

С. САВШИНСКИЙ

О Гнесине я много слышал задолго до того, как сошлись наши жизненные пути. Это произошло в 1918 году в Ростове-на-Дону, куда нежданно-негаданно занес меня вихрь гражданской войны.

Мой приезд в Ростов совпал с важным событием в музыкальной жизни города: в нем открылась консерватория, и не одна, а две сразу: Донская, которую организовал один из старейших музыкальных деятелей Ростова, известный педагог М. Пресман, и Консерватория Русского музыкального общества, возникшая на базе музыкального училища Ростова.

Вооруженный рекомендациями А. Глазунова и Л. Николаева, моего учителя, я решил попытать счастья в этих учебных заведениях в качестве педагога по классу фортепиано.

Начал с Пресмана.

— Буду иметь вас в виду, зайдите через недельку, — сказал он тоном, который показался мне холодным, и я тут же пошел во вторую консерваторию. Выяснил, что директор ее, Н. Авьерино, скрипач, — воспитанник Московской консерватории. И то и другое было мало утешительным: ведь директора любят подбирать земляков, учеников знакомых профессоров. Но тут же я узнал, что одним из авторитетных членов организационного комитета является наш петербуржец — М. Гнесин. Я был еще учеником низшего курса консерватории, когда Гнесин назывался в числе передовых композиторов и являлся одним из участников студенческого революционного движения. Что-то подсказало мне: у этого «земляка» встречу более душевный прием, чем у Пресмана. Михаил Фабианович словно даже обрадовался моему приходу.

— Вы приехали кстати. Мы хотим (слово «я» он скромно заменил словом «мы», то есть дирекция, хотя в вопросе подбора педагогов его слово было несомненно решающим), чтобы в молодой консерватории работали молодые музы-

канты разных школ. Школа профессора Николаева еще никем не представлена. Ваши рекомендации для меня вполне убедительны.

Так началось мое знакомство с одним из самых замечательных людей, которых мне посчастливилось встретить на жизненном пути.

Вскоре меня пригласили на заседание организационного комитета, и я познакомился с будущим директором консерватории Н. Авьерино и представителями дирекции Русского музыкального общества.

Если формально главой консерватории был Авьерино, то ее признанным идейным руководителем с самого же начала стал Гнесин. Всем импонировал его авторитет музыканта, ученого, общественного деятеля. Но главное было даже не в этом. При большом таланте, эрудиции, богатейшей фантазии и творческой изобретательности Михаил Фабианович был человеком редких душевных качеств и личного обаяния. Он покорял всех глубоким умом и подкупал чуткостью, благожелательностью, душевной щедростью. Вот почему для нас, молодой группы педагогов, Гнесин был непререкаемым судьей и в художественных, и в этических вопросах. Вовремя и с величайшим тактом установил он должную уважительность в нашем отношении к старшим. Надо признать, что мы (как это случается в пору самоутверждения) страдали некоторой заносчивостью, «петушиным задором». Переоценивая свои «открытия и изобретения», мы бывали склонны недооценивать значение практики и опыта старших. Только что сошедшие со школьной скамьи, с репертуаром еще «горяченьким» после его обыгрыванья под руководством своих учителей на эстраде консерватории, мы как-то в беседе с Михаилом Фабиановичем отозвались об его учителе, О. Фритче, как об отсталом пианисте и музыканте. И неожиданно мы увидели гнев Михаила Фабиановича.

— Если вы теперь работаете в Ростовской консерватории, а не в захудалом провинциальном музыкальном училище, — сказал он, — то этим обязаны людям, которые до вас и для вас проделали великое дело: вспахали, засеяли целину и вырастили не одно поколение учащихся-музыкантов. В годы, когда я учился, Фритче был самым просвещенным педагогом в Ростове. Это надо уметь ценить. За вами молодость с ее передовитостью, с ее порывами, за ним богатейший опыт, заработанный огромным трудом. Его тон вмиг сбил с нас мальчишескую спесь.

Михаил Фабианович был одним из членов семьи, выдвинувшей ряд ярких музыкальных деятелей. Неуемной энергии, безмерной любви к делу, неутомимому энтузиазму и настойчивости сестер Гнесиных и особенно Елены Фабиановны обязано своим существованием одно из замечательных советских учебных заведений — Музыкально-педагогический институт в Москве, которому присвоено имя его основателей. Немало творческой энергии вложил в работу этого учебного заведения и Михаил Фабианович. В стенах музыкального училища и института им воспитан ряд выдающихся композиторов, теоретиков и музыкальных деятелей. Михаил Фабианович разгадал таланты Хренникова, Хачатуряна в пору, когда, по словам самих композиторов, об их даровании можно было только гадать.

Чтобы не возвращаться к этой теме, скажу, что и в Ленинградской консерватории за сравнительно короткий период работы Гнесин воспитал талантливых композиторов Б. Клюзнера, В. Салманова и ряд других.

Его педагогический дар Римский-Корсаков обнаружил еще в консерваторские годы, доверяя молодому преподавателю работу с такими музыкантами, как, например, Ю. Шапорин и А. Тер-Гевондян. Михаил Фабианович не только давал ученикам необходимые знания и развивал их технику, но и умел будить творческую активность, смелость, помогая каждому найти свой путь в искусстве. О глубине проникновения в суть композиторского мастерства и композиторской педагогики говорят учебник композиции Гнесина и многочисленные статьи в различных журналах, посвященные этим темам.

Круг его интересов был весьма обширен. Он писал статьи о своем учителе Римском-Корсакове, ряд очерков посвятил проблемам русского симфонизма и национальных музыкальных культур, писал о выдающихся певцах — Н. Забеле-Врубель, И. Алчевском, К. Арле-Тиц. Всего и не перечтешь.

Давать характеристику и оценку музыкального творчества Гнесина — задача специального исследования, но нельзя не отметить, что его сочинения не броски, не сразу входят в душу; они могут нравиться больше или меньше, но каждое из них законченно настолько, что в нем невозможно ничего изменить, не нарушив замысла. На всех его произведениях лежит печать индивидуальности, «специфичности» (как говорил Римский-Корсаков) его натуры, в которой душевная чистота, благородство сочетались со сложностью характера и утонченностью восприятий. Сам Гнесин называл себя «сложным человеком», а его учитель не без раздражения тре-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

ИЗ ПРОШЛОГО СОВЕТСКОЙ МУЗЫКИ

Встреча с Гнесиным

С. САВШИНСКИЙ

Содержание