Выпуск № 9 (286) | 1962 - страница 29

Раб — В. Васильев

в душе даже не жалость, а ироническое недоумение: до какой степени можно потерять голову и думать, что можно безнаказанно домогаться на глазах патриция любви его наложницы?!

Конечно, неправильно было бы сказать, что у Якобсона нет удачных решений в «Спартаке». Он хореограф с большой фантазией, изобретательностью.

Трудно забыть драматизм одной из заставок к действию — отступления отряда Спартака...

...Перед занавесом медленно движется колонна гладиаторов во главе со своим вождем. С трудом шагают усталые воины. Те, кто не может идти, почти лежат на плечах своих товарищей, и они двигаются вперед вместе с ними. Замыкает цепочку отступающих арьергард — трое самых сильных и здоровых бойцов, направляющих свои мечи в сторону врага. И не успели ещё скрыться гладиаторы, как мерным шагом вышел на их след авангард римлян. Замелькали над их головами штандарты со словом «spor»¹. Римляне не торопятся. Они знают: Спартак в западне.

Раб — М. Лавровский

_________

¹«Spor» — «Сенат и римский народ»... Этими словами начинались все официальные документы Римской республики.

Правда, надо сказать, что эта же сцена в Ленинграде звучит сильнее. Там Спартак — Макаров буквально прокладывает своим мечом дорогу отряду. В Москве же оба Спартака — и Д. Бегак, и М. Лиепа — идут, как на казнь, отсчитывая последние шаги до креста, на котором они могут быть распяты как бунтовщики...

Но трагическую напряженность картины-заставки снимает сам балетмейстер следующей сценой.

Загнанный в ловушку, окруженный превосходящим противником Спартак не ищет возможности избежать гибельного для его отряда сражения, а... объясняется в любви Фригии... Да, музыка Adagio великолепна, и если бы балетмейстер не заострил наше внимание на самом трагическом происшествии, мы смотрели бы на него как на лирико-драматическое прощание героев. Сейчас же разрывается преемственность эпизодов и Adagio превращается в дань чистым условностям жанра: до любовных ли клятв, когда буквально по пятам отряда идут римские легионеры. От Спартака ждешь последнего, решительного действия, собранности всех душевных сил, а не лирического танца с Фригией...

Мы далеки от желания навязывать балетмейстеру готовые решения, но он так перекроил партитуру, что мог бы поискать и этому чудесному дуэту более подходящее место: быть может, перенести в финал «Пира у Красса», когда Спартак встречается, наконец, с Фригией...

Отступление Спартака не единственная постановочная находка Якобсона.

Судя по отзывам зрителей, их поразили такие картины, как «Цирк», «Пир у Красса», в них есть бесспорные композиционные удачи, хотя многие относят успех этих картин на счет художника В. Рындина. Некоторые сцены «Спартака» оформлены живописно, контрастно (синее небо — желтый песок арены цирка). Но если прав режиссер Б. Покровский, назвавший В. Рындина «не декоратором, не просто автором оформления, а сопостановщиком спектакля», то у нас возникает известный счет и к художнику. Да, многие картины оформлены лаконично (впрочем, некоторые настолько лаконично, что даже теряется ощущение места и времени действия). Но дело не только в этом. Нам, например, непонятна причина, заставившая художника в поисках единой сценической конструкции остановиться именно на той, которую мы видим в спектакле: свободное пространство сцены, окаймленное поднимающимся амфитеатром ступеней: расположите в центре восставших, на ступенях — римских легионеров, и позиция гладиаторов сразу окажется уязвимой, а вместе с этим закрадываются сомнения в стратегическом таланте Спартака: действительно, зачем было разбивать лагерь в месте столь невыгодном для сражения?

Конечно, можно сказать, что балет на то и балет, что он условен и в нем ничего не надо принимать буквально. Но вряд ли деятелям балета польстит такая формула!

Художника спектакля можно упрекнуть и за то, что он не использовал характерный грим: лица исполнителей не запоминаются, сливаясь в одну маску. То же самое можно сказать и о цветах костюмов. Представьте себе: идет бой на арене цирка. Ожидается грандиозная схватка: неподвижно застыли служители в красных балахонах со зловещими черными полосами. Выходят «противники» — самниты и фригийцы. Одни — в красных юбочках с черными фестончиками, другие — в черных с красными. Попробуйте разобрать где кто?

Служители путаются с самнитами, которых в свою очередь трудно отличить от фригийцев. И, конечно, ни один человек в зале не в силах отметить тот драматический момент схватки, когда только трое фригийцев остаются против семи самнитов.

Даже Джованьоли, автор известнейшего романа «Спартак», рисуя эту картину, постарался создать в воображении своих читателей чисто живописный контраст: самниты у него одеты в голубые костюмы, фригийцы — в красные. Может быть, для Большого театра сочетание голубого и красного показалось слишком «убогим» противопоставлением. В его возможностях было найти другое. Но найти, а не смешать два цвета так, что зрители теряются в попытке выяснить: кого бьют?

* * *

Исполнители балета... Они заслуживают отдельного разговора. Прежде всего, конечно, Спартак. Его танцуют Д. Бегак и М. Лиепа. У первого отличные внешние данные: высокий рост, широкий разворот плеч. Танцует он чисто, уверенно. Но за всем этим до сих пор чувствуется школьная выучка. В его Спартаке мало одушевления, романтического пафоса и внутреннего величия. Он не приземлен, нет. Он просто равнодушен, словно безукоризненность поз и техника прыжка начисто поработили в нем артистическое начало. Можно смело сказать, что при всех постановочных «но» его первый Спартак (балетмейстер И. Моисеев) был более взволнован, приподнят.

Может быть, это произошло за счет юности исполнителя. Тогда очень жаль, что за годы, раз-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Раб — В. Васильев

Раб — М. Лавровский

Содержание