Выпуск № 7 (284) | 1962 - страница 44

инструменте не меньше, чем среди скрипачей и пианистов. Это дало справедливое основание приравнять нас к остальным двум родам «музыкального оружия» по количеству наград. Хочу отметить, что все, кто вошел в финал, были бесспорно достойны этого, и разногласий в жюри практически не было. Но и за чертой победителей осталось немало хороших музыкантов, не обладающих пока той суммой высоких качеств, о которых я говорил.

ЯМАНЕ ГИНЗИ

(Япония), член жюри конкурса виолончелистов

На Первом Международном конкурсе им. П. И. Чайковского я был гостем. Приглашение на Второй конкурс в качестве члена жюри для меня большая честь. Хоть я и впервые участвую как член жюри в международном конкурсе, но у меня 30-летний стаж участия в японских национальных конкурсах.

Сейчас у нас принята другая система оценки конкурсантов, 30-балльная. Сразу после войны была даже 100-балльная, но мы от нее отказались. В Японии оценки всех членов жюри по каждому участнику публикуются в газетах. Не хочу утверждать, что эта система лучше, но не могу также сказать, что считаю применяемую на данном конкурсе систему наилучшей. Об этом надо еще подумать. Но не это самое важное. На конкурс съехались замечательные молодые исполнители; это само по себе, с музыкальной точки зрения, очень хорошо. Представители разных стран демонстрируют свою манеру исполнения, они друг у друга учатся.

Конкурс — это встреча музыкантов из разных стран, значение которых не должно ограничиваться разговорами о музыке. Все должны стремиться сохранить атмосферу сердечности и взаимопонимания, рожденную на данном конкурсе, стать настоящими друзьями. Следующим конкурсам Чайковского хочу пожелать, чтобы они разрастались, чтобы добавился еще конкурс вокалистов, ведь Чайковским написано так много вокальной литературы, а в дальнейшем, быть может, состоится даже конкурс молодых композиторов.

На виолончельную школу в Японии наибольшее влияние оказал немецкий виолончелист Фейерман. Сейчас преподают многие из его учеников. В результате содержание музыки и музыкальная образность чисто японские, а техника идет от Фейермана к Казальсу, у которого учился наш виолончелист, участник конкурса Хираи.

Мне кажется, у японских исполнителей гораздо больше внутренней выразительности, внутреннего напряжения, того, что не бросается в глаза, и мы даже опасаемся, что такая явная недостаточность внешнего артистизма часто не позволяет правильно понять игру наших исполнителей, которая, повторяю, внешне сдержанна. Но если вслушаться, то открывается большое музыкальное содержание. Это своеобразный «музыкальный аскетизм». Эта же тенденция была раньше у пианиста Тоёаки Мацуура, который сумел преодолеть «японскую сдержанность», но еще неизвестно, правильно ли поступил Т. Мацуура. Поэтому мне очень интересно, каким путем пойдет дальше Хираи.

Что касается скрипки, то на нее большое влияние оказала старая русская скрипичная школа. Ее представителями были известный музыкант Могилевский, Кёниг и Анна Оно, которая теперь возвратилась в СССР. Они нас многому научили. Все они ученики Ауэра. Имело место и влияние французской, а также чешской школы. В настоящий момент они смешались и основное направление еще не определилось. Виолончелистам в этом отношении больше повезло.

У пианистов школа только складывается. В основном здесь влияние старой немецкой школы. Особенно крупных имен среди приезжавших в Японию многочисленных пианистов не было. Сильное, влияние оказал француз Лазар Леви, он три раза был в Японии, и после войны многие японские пианисты уехали в Париж учиться у Леви.

Приезд в последнее время советских пианистов несомненно еще скажется положительно, только хотелось бы, чтобы их было больше. Очень ждем также и советских вокалистов, ибо свои у нас не блестящи.

ЖОЗЕФ СИГЕТИ

(США), член жюри конкурса скрипачей

Такого гостеприимства, как в России, не найдешь нигде! И что меня особенно поражает и трогает, так это то, что все меня помнят. А ведь прошло так много лет со дня моего последнего приезда в Вашу столицу. Значит, не порвались те узы, которые связывают меня с советскими музыкантами.

Между двумя войнами я был здесь больше десяти раз. И теперь словно вспоминаются далекие годы. Помню, как я впервые исполнил в Москве Концерт для скрипки Прокофьева. Годы бегут, и теперь концерт стал классикой, но тогда вызывал опоры, и я рад, что был в числе друзей и пропагандистов великого композитора. В Вашей стране очень много перемен. В двадцатые годы трудно было даже найти подходящий рояль для концерта, а играть приходилось в нетопленых, полутемных помещениях. Теперь у Вас прекрасные залы, великолепные рояли и новый отряд замечательных музыкантов, воспитанных за эти годы. Во всем этом я вижу живой ход истории, которая делалась на моих глазах. Да, годы бегут...

У Вас сейчас миллионы новых слушателей, но любовь к музыке осталась неизменной. И мне приятно, что я был одним из первых иностранных артистов, который встречался с аудиторией, рожденной в годы революции. Никогда не забуду, как играл в одном красноармейском клубе как-то, в самом начале двадцатых годов, и как тепло меня там принимали. Сейчас изменились масштабы...

Я немного читаю по-русски, хотя и не говорю. И это помогает мне не чувствовать себя здесь чужим, лучше познавать Вашу жизнь. Я люблю заходить в книжные магазины, читать названия на обложках и даже «сам» ездить в троллейбусе, гордо опуская четыре копейки. Кстати говоря, даже такой пустяковый факт я воспринимаю, если можно так громко выразиться, е историческом разрезе. Снова припоминаю трудные годы: с транспортом было плохо, а о том, чтобы достать такси, не приходилось и мечтать. Сейчас их сколько угодно. Словом, я имею возможность сравнивать, и поэтому мои впечатления, может быть, ярче, чем у других. Впрочем, мы отвлеклись от музыки... Вернемся к конкурсу. Он познакомил нас со многими яркими дарованиями. Но мне хочется сказать о другом: Ваш конкурс — это не только соревнование молодых людей, это прекрасный случай для, я бы сказал, неофициального совещания преподавателей музыки. Здесь они имеют возможность обмениваться мыслями, делиться опытом, знакомиться с новыми достижениями. Насколько мне известно, в Москву съехались профессора из многих городов Советского Союза. Они не только общаются между собой, но и узнают здесь, что делается в педагогическом мире, скажем, в Париже или Нью-Йорке.

У Вас существует единая воспитательная система, тесная связь между всеми консерваториями. И это очень важно. Мне думается, что в этом один из самых полезных уроков конкурса им. Чайковского. Так же, как и вся его организация, безупречная от начала до конца. Мне не хочется говорить о каждом участнике в отдельности. Для этого нужно время, чтобы все обдумать и взвесить. Скажу только, что я огорчен, не встретив в Москве талантливых молодых венгерских скрипачей. Ведь я родился в Венгрии и поэтому с особым интересом слежу за развитием музыкального искусства этой страны. Я знаю, что там есть немало способных артистов.

О своих творческих планах. За последние годы мне пришлось выполнить немало обязательств. Одно время я концертировал почти беспрерывно. По инициативе замечательного пианиста Артура Шнабеля у нас сложился после войны камерный ансамбль, в составе которого были также альтист Уильям Примроз, виолончелист Пьер Фурнье и я. Мы гастролировали по всей Европе, играли произведения Моцарта, Бетховена, Шуберта, Брамса.

Сейчас, по-моему, одна из главных задач деятельности артиста — это записи на пластинки. По сути дела, это единственное завещание, которое мы можем оставить для будущего. И единственная настоящая память о нас. Вот, например, Рихтера у нас, в Соединенных Штатах, знали по записям задолго до того, как он приехал на гастроли. Да и начало мировой славы Ойстраха положили пластинки. Так что я очень серьезно отношусь к этому делу. Если уж зашла речь об этом, то могу сказать, что в сентябре выйдет в свет новая моя запись шести сюит Баха для скрипки соло.

И есть еще одна область артистической деятельности, которая увлекла меня за последние годы. Для телевизионных программ я наиграл целый концерт, который продолжается больше часа. Я исполняю Баха, Брамса, Прокофьева. Снято все: и мой выход на эстраду, и моменты репетиции, и публика. Получился целый фильм. Его еще не показывали, но надеюсь, что вскоре зрители познакомятся с ним. Это не первый опыт — подобные фильмы сняты с участием ряда артистов. По-моему, предполагается снять на

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

ЯМАНЕ ГИНЗИ

(Япония), член жюри конкурса виолончелистов

ЖОЗЕФ СИГЕТИ

(США), член жюри конкурса скрипачей

Содержание