на сцене сгущается сумрак. Вдруг на пороге распахнувшейся двери появляется Катрена с ребенком на руках, и вместе с ней яркий сноп света врывается в комнату. Ондрий порывисто оборачивается: это она, она, свет его жизни, в ней одной — счастье, ради которого он пошел на преступление и муки!.. И после этого вдохновенно, восторженно звучит ариозо его любовного признания.

Мало удовлетворяет исполнительский уровень хора (главный хормейстер — И. Мертенс), который поет, особенно в прологе, нечисто и маловыразительно. Правда, в жанровых сценах (свадьба, храмовый праздник) живость поведения хоровой массы несколько отвлекает слушателя от ее вокальных дефектов. Здесь режиссура до какой-то степени спасает спектакль, но вокальное звучание хора и его дикция требуют еще очень серьезной работы.

Хочется посоветовать театру также продолжить работу над переводом литературного текста (автор — Н. Домбровский).

Значительно благополучнее дело обстоит с оркестром, в целом вполне справляющимся под управлением дирижера Г. Жемчужина со сложной и непривычной для него партитурой. Отмечу также танцы, органично вплетающиеся в общую режиссерскую композицию сцены свадьбы, поставленные с хорошим чувством стиля словацкого искусства ( балетмейстер — И. Слуцкер).

Хорошо было бы, если б это знакомство с талантливым произведением крупного художника социалистической Чехословакии стало началом более смелого поворота московских оперных театров к современному зарубежному репертуару. Пора почаще вспоминать, что оперный жанр не умер с наступлением XX века и что работающие в нем композиторы живут и за пределами нашей страны.

Т. ШАВЕРДЯН

ОТХОД ОТ ЗАВОЕВАННОГО

В театр пришел композитор. Он принес на суд коллектива свое сочинение. Его одобрили, включили в план. И тем самым как бы взяли на себя ответственность за его дальнейшую судьбу. Именно поэтому принято говорить, что репертуар — один из важнейших факторов, который определяет творческое лицо театра. Действительно, чем руководствовался театр, принимая новое произведение к постановке? Ответив на этот вопрос, а ответ этот подскажут нам режиссерские и исполнительские акценты спектакля, мы сможем понять и те процессы, которые характерны для данного коллектива вообще.

Идет оперетта Л. Лядовой «Под черной маской». Ее показывает Московский театр оперетты. Но прежде чем начать «смотреть» спектакль, давайте прочтем пьесу. Она знакомит нас с историей грузчика Ивана Давыдова. В Давыдове легко угадывается его прототип — Иван Поддубный, непобежденный чемпион мира по борьбе. Судьба человека сильного и мужественного, всегда идущего честным и прямым путем, не признающего в спорте никаких, самых выгодных компромиссов, — это ли не благодарный материал для лирической комедии? Но достаточно перелистать пьесу Я. Лельганта, чтобы убедиться: великолепная тема явилась для автора лишь поводом для создания некоего гибрида из мелодрамы и детектива.

Впрочем, автор не делает тайны из своих планов. Наоборот, он рекламирует их в заглавии: «Под черной маской». Это название ничего не говорит об основном герое, не освещает лирической (наиболее ценной, как мы увидим дальше) линии пьесы. Под черной маской выступает на арене конкурент и антипод Давыдова — Рауль ля Туше. «Черная маска» — девиз француза. Но «Черная маска» — это еще и парижский кафешантан, где происходит добрая треть действия оперетты. По-

чему-то основное внимание Лельгант уделяет отрицательным персонажам: пройдохе и нахалу Казимиру Подметкину, тупоголовому хозяину цирка Беккеру, Раулю, замышляющему злодейство против Давыдова, взбалмошной виконтессе де Шампиньи, воспылавшей страстью к бывшему грузчику, мадам Шарлотте де Бульон — содержательнице кафешантана. Если упомянуть еще об отравленном вине, которое было вовремя выплеснуто, о пистолете, который в последнюю секунду выстрелил в воздух, то и тогда не будет исчерпан «запас» зловеще детективного элемента. В подобном нагромождении деталей то и дело прерывается основная нить действия, ослабляются кульминации. Но автора не тревожат отступления от законов драматургии. Под его пером комедийные оценки, имеющие характер вставных номеров, разрастаются до целых сценических эпизодов. Это особенно бросается в глаза в начале второго акта. Поманив нас обещанием остросюжетного детектива, Лельгант внезапно забывает о своем намерении и надолго задерживается на остротах служанок, эпизоде с заснувшим под столом Подметкиным, истории многочисленных замужеств мадам Шарлотты. Желание заставить зрителя любым способом рассмеяться сквозит во всех диалогах Беккера с Подметкиным. Всмотримся повнимательнее в эти «безобидные», «опереточные» фигуры: трусливый слуга-пройдоха, жадный и глупый иностранец-хозяин. Лельгант снабжает Подметкина невероятным истово-приказчичьим жаргоном («хотишь», «побёг», «в чилиндре ходить будешь, в шимпанском купаться, рябчиками закусывать... пополам с какавою», «шедевра» и т. д.), заставляет немца безбожно перевирать русские пословицы.

Вот примерные «перлы» литературного языка оперетты:

Беккер: «Он есть, как говорят здесь, ин Русслянд, сукин сын». Подметкин: «Поскольку она не человек, а девка, стало быть, сукина дочка» (из диалога в первом действии).

У этой есть, к примеру,
Пристрастье к кавалеру.
А кавалер к ней ни ногой,
Пошел лямуриться с другой.
Тот господин хороший
Забыл свои галоши:
Прийдет домой к жене своей,
А где забыл, не скажет ей...

От этих куплетов Подметкина веет просто махровой пошлостью.

Но какое же место в пьесе отведено положительным героям? Не трудно заметить, что Давыдов, его невеста Аленушка, цирковая акробатка Саня и ее возлюбленный Шакро оттеснены на второй план. Как это ни парадоксально звучит, но образ героя в этой пьесе низведен до уровня некоего «фона». Воля, энергия Давыдова только декларируются, тогда как данные ему автором поступки обнаруживают человека слабохарактерного. Достаточно было Аленушке позвать его в деревню, чтобы он решил бросить работу грузчика. Но вот друзья уговаривают его пойти в цирк, и он забывает про обещание невесте. Саня выразила желание поехать с ним в Париж, и он, считая это желание пустой прихотью, все же спешит исполнить его. Ничего нет удивительного в том, что гангстерам, нанятым для убийства Давыдова, без особых усилий удается уговорить его выпить с ними накануне состязания. Давыдов вял и инертен даже тогда, когда не может не чувствовать обмана, скрытой угрозы. Он внимательно следит за танцем переодетого Подметкина, хотя и чувствует к нему презрение. И так же внимательно слушает куплеты Сани, которая выбивается из последних сил, чтобы предупредить его об опасности. Все это тем более досадно, что автор действительно напал на благодарную тему, дающую очень динамичный материал для создания ярко контрастных характеров, для раскрытия остродраматического конфликта, вытекающего из двух прямо противоположных натур, за которыми стоят свои понятия о чести, славе, достоинстве, Родине.

Эти просчеты тем более заметны, что у автора есть отдельные удачи и связаны они с отходом от опереточного стандарта. В пьесе по сути говоря нет любовной интриги. Герой и его возлюбленная почти все время в разлуке. Аленушка, появляясь на протяжении пьесы всего три раза, становится как бы символом Родины, чистоты, верности.

А вот еще находка автора. Маленькая цирковая акробатка Саня, девушка с великодушным и бесстрашным сердцем, как сестра привязана к Давыдову. Ее самоотверженность, дружба делают этот образ неожиданно близким и современным.

Глубокие, искренние чувства простых и скромных людей и связанные с ними вопросы долга, товарищеской этики, вопросы, представляющие живой интерес в наши дни, — вот эмоционально ценное зерно пьесы. И, очевидно, именно оно привлекло внимание Л. Лядовой.

Лядова — композитор оперетты... Для многих это явилось неожиданностью. А между тем многолетняя творческая практика показывает, что к созданию оперетты обращаются чаще всего люди, приобретшие опыт в области массовых песенных

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Т. ШАВЕРДЯН

ОТХОД ОТ ЗАВОЕВАННОГО

Содержание