Выпуск № 1 | 1962 (278)

Н. ОБУХОВА

ИЗ АВТОБИОГРАФИЧЕСКИХ ЗАПИСЕЙ

Имя Н. А. Обуховой может быть по справедливости поставлено в один ряд с именами великих русских певцов, таких, как Нежданова, Собинов и Шаляпин. Оставив оперную сцену, которой отдала более четверти века, она всецело посвятила себя концертной деятельности, приобретя поистине всенародную любовь и признание. Артистку можно назвать одной из создательниц советского камерно-вокального стиля исполнения, в котором сочетаются простота и правда, предельное проникновение в суть и характер исполняемого произведения, высочайшее вокальное мастерство и тонкая выразительность музыкальной фразы, правдивость.

О славе Н. А. Обуховой свидетельствует огромное количество писем из самых дальних уголков Советского Союза и многих стран мира. До последних дней жизни она сохранила молодое, беспокойное отношение к искусству.

Свой последний сольный концерт Н. А. Обухова давала 3 июня 1961 года в музее-квартире А. В. Неждановой, поразив слушателей неповторимым мастерством, ярким темпераментом и глубиной трактовки.

Друзья неоднократно обращались к ней с просьбой рассказать о своей творческой жизни, о встречах и впечатлениях в книге воспоминаний. В последние годы Н. А. Обухова начала делать записи для будущей книги. Ей хотелось рассказать молодежи о том, как зрело и совершенствовалось ее искусство, как проходила работа над оперными партиями и концертным репертуаром, с какими художниками приходилось встречаться на протяжении долгих лет творческой жизни.

Мне выпало счастье помогать Н. А. в этой работе; часы, проведенные в беседах о книге, запомнились навсегда. Знакомя меня со своими замыслами, Н. А. удивительно увлеченно и ярко рассказывала о театре, о его людях и событиях...

Ниже публикуются небольшие фрагменты, которые должны были войти в книгу «Мои воспоминания»: о работе над партиями Марфы и Кармен, о встречах с В. Н. Давыдовым, М. В. Микишей.

Б. Рудзеевский

МОЙ ПУТЬ ПЕВИЦЫ

Музыка с детства была моей родной стихией.

Петь я начала с юных лет — сперва русские народные песни, услышанные мной в деревне Тамбовской губернии, позже, живя на юге Франции, более сложные вокальные произведения.

Значительное влияние на мое музыкальное развитие оказал мой дед, друг Николая Рубинштейна, директора Московской консерватории. Дед был прекрасным пианистом, и я часами слушала в его исполнении Шопена и Бетховена.

Первые уроки пения в Ницце, где в то время жили мои родители, мне дала М. Липман — ученица знаменитой Полины Виардо. По возвращении в Россию вокальное свое образование я продолжила в Московской консерватории по классу профессора Мазетти и в 1916 году в партии Полины в «Пиковой даме» дебютировала в Большом театре.

Так началась моя сценическая деятельность.

Партию Германа в «Пиковой даме» пел тогда И. Алчевский, Лизу — К. Держинская. Чувство искренней дружбы связывает меня с Ксенией Георгиевной, бывшей 25 лет тому назад свидетельницей моих дебютных волнений.

Первые партии: Полины, Любавы в «Садко», Любаши в «Царской невесте», Амнерис в «Аиде» и другие — я готовила под руководством талантливых дирижеров В. Сука и Э. Купера. В особенности многим я обязана В. Суку, у которого блестящий талант дирижера сочетался с высокими качествами педагога.

За годы пребывания в Большом театре я вы-

Любава (1916 г.)

ступала в двадцати двух олерах. Наиболее любимые мои роли — Любаша, Кармен и Марфа в «Хованщине» Мусоргского.

В образе Любаши, этой подлинной дочери своего народа, я вижу не традиционную оперную «злодейку», а глубоко и страстно любящую женщину, поруганную и оскорбленную в своих лучших чувствах, решившуюся на преступление лишь в минуту крайнего аффекта.

Кармен для меня не легкомысленный мотылек, порхающий от цветка к цветку, а сильная, горячо любящая женщина, борющаяся за свободу своего чувства и предпочитающая смерть насилию над этим чувством.

Марфа — образ сложный, полный глубоких внутренних противоречий. В моем представлении это экстатическая, религиозная фанатичка, раскольница, староверка, обрекшая себя на добровольное сожжение во имя старой веры; и в тоже время это молодая и страстная женщина, обуреваемая чувством любви. В своей трактовке образа я стремилась передать большую внутреннюю силу Марфы, предпочитающей заживо сгореть вместе со своим неверным возлюбленным, чем добровольно уступить его сопернице...

Много внимания уделяю я и камерному пению.

Детство, проведенное в русской деревне, среди необозримых полей, оставило след в моей душе. Я с детства сохранила любовь к русской народной песне, широкой и привольной, как наши бескрайние поля.

Особенно охотно исполняю в концертах русские народные песни, народные итальянские, испанские и французские песни, наконец, старинные русские романсы моих любимых композиторов: Гурилева, Варламова, Даргомыжского, романсы Чайковского и Рахманинова. Вот почти весь мой концертный репертуар.

К чему я стремлюсь, о чем мечтаю?

О новой партии в опере советского композитора. О работе над образом сильной, волевой советской женщины, борющейся за счастье своей великой Родины.

1941

[ Журнал «Театральная неделя», № 11, 1941 г.]

ИЗ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК

«Хованщина»

...Народную музыкальную драму М. П. Мусоргского «Хованщина» я видела впервые на сцене Большого театра в 1912 году. У меня осталось очень неясное воспоминание об этом спектакле, только ярко запомнился образ Досифея в наполнении Ф. И. Шаляпина.

Он произвел на меня незабываемое впечатление. Досифей у Шаляпина был то всепрощающий старец, отечески нежный к Марфе, то ожесточенный ревнитель старины, озлобленный преследованиями Петра, то исступленный раскольник-старообрядец, фанатически преданный своей вере, приведшей его и всех его последователей к самосожжению. Досифей — Шаляпин был правдивый, точный исторический образ. Досифей — Шаляпин весь целиком отдает себя фанатическому служению идее добра и справедливости, как он ее понимает.

Внутренне Досифей — Шаляпин полон могучей силы, его кипучая душа проникнута бурными религиозными стремлениями, а внешне он истово спокоен, величественен, значителен в своих «рече-

  • Содержание
  • Увеличить
  • Как книга
  • Как текст
  • Сетка

Содержание

Личный кабинет