Выпуск № 12 (277) | 1961 - страница 59

зитора, находившегося в гастрольной поездке, и встретились лишь с его супругой, пианисткой Диттой Пастори. Среди материалов о Бартоке, появившихся в советской печати в 20-е годы, мы находим сочувственные статьи композиторов А. Веприка¹, А. Мосолова². Поклонником Бартока является Дм. Шостакович, который, по его собственным словам, много и с большой пользой для себя штудировал партитуры и грамзаписи бартоковской музыки, в частности, струйных квартетов.

Не раз уже отмечалось гражданское мужестве Бела Бартока, который решился в условиях контрреволюционного хортистского режима предпринять длительную гастрольную поездку в Советский Союз. Он осуществил эту поездку по приглашению Софила (Советской филармонии) вопреки всяческим препятствиям, чинимым реакционными кругами. Интерес композитора к новой России отчасти стимулировался увлекательными рассказами его венгерских друзей, ранее побывавших в нашей стране. Много интересного мог сообщить ему его друг Йожеф Сигети (в письме к знаменитому скрипачу в октябре 1928 г. Барток уславливается с ним о встрече, чтобы получить информацию о России)³. Известно, что Сигети был в восторге от своих поездок в Советский Союз, где его восхитила подлинно творческая музыкальная атмосфера. Много позднее он интересно рассказал об этом в своих воспоминаниях «With strings attached», изданных в 1947 г. в США. С большим уважением писал он о гордости советских людей, которые в середине двадцатых годов героически воздвигали свой новый мир среди навязанной им полной изоляции.

Трехнедельные гастроли Бартока в Советском Союзе в январе 1929 г. вылились в крупное художественное событие. Он посетил четыре города: Москву, Ленинград, Харьков и Одессу. Еще до начала гастролей и газетах и журналах появились статьи крупных музыкантов, знакомящие советскую аудиторию с деятельностью венгерского мастера. В Ленинградской «Красной газете» выступил Игорь Глебов (Асафьев), в журнале «Жизнь искусства» — М. Друскин. В трех своих клавирабендах в Харькове (3 января), Одессе (9 января) и Москве (24 января) композитор играл, помимо собственной музыки, сочинения старых итальянцев: Росси, Марчелло, Скарлатти, Чиайя (в своей обработке), а также «Эпитафии» Золтана Кодаи. Кроме того, в Одессе исполнялась 2-я скрипичная соната (совместно с польским скрипачом Стефаном Френкелем). Из фортепьянных миниатюр самого Бартока наибольший успех имели «Венгерские танцы», «Бурлески», «Румынские колядки», «Allegro barbarо». Всюду композитора горячо чествовали, вызывая играть сверх программы. В своих дневниках он с удовлетворением отметил необычайную темпераментность советской публики, долго не отпускающей артиста с эстрады. «Русский слушатель, — писал он, — гораздо более горячо и благодарно принимает концертантов, чем обычная публика европейских городов».

Наиболее длительный срок, целую неделю, Барток провел в Ленинграде, где, помимо клавирабенда (16 января), выступил в воскресном симфоническом концерте (20 января) с прославленным оркестром Ленинградской филармонии. Дирижировал Александр Гаук. В программу были включены произведения Глинки, Бела Бартока и ленинградца Пащенко. Первый фортепьянный концерт Бартока в авторском исполнении вызвал бурю оваций, после чего было сыграно на бис «Allegro barbarо». Всюду композитора по-братски встречали советские коллеги. Те, кто присутствовал на этих встречах, с теплотой вспоминают скромный обаятельный облик венгерского гостя. В Харькове Бартока чествовали на торжественном банкете в честь украинско-венгерской дружбы. Были произнесены горячие тосты, и квартет им. Вильомы исполнил в честь почетного гостя часть из 1-го квартета. Украинские музыканты подарили ему много нот, изданий народных песен. В Одессе художник Петр Васильев (впоследствии известный советский график) нарисовал карандашный портрет Бартока, выступающего

_________

¹ Журнал «Музыка и революция» № 6 за 1929 г.

² Программы Персимфанса 1927–28 гг. № 8

³ См. «Ausgewählte Briefe» стр. 135.

на эстраде Городской филармонии.

В письмах к жене Барток подробно описывает зимние пейзажи Москвы, а также новое строительство, поразившее его своей масштабностью (в частности, речь шла о грандиозном здании харьковского Дома госпромышленности, заинтересовавшем его современным архитектурным стилем). Барток побывал в Харьковской опере, где его увлекла оригинальная постановка «Севильского цирюльника» в манере итальянской commedia dell'arte. Из разговоров с музыкантами он убедился, что среди современных русских композиторов здесь особенно высоко ставят Прокофьева, «в то время как Стравинского, хотя и с интересом слушают, но не считают настоящим русским». Барток отметил в своем дневнике имя молодого Шостаковича и высказал сожаление, что не смог познакомиться с его творчеством.

Рисунок П. Васильева

В Ленинграде с Бартоком встречался Б. В. Асафьев, который пригласил его в руководимый им Институт истории искусств, где были сосредоточены материалы нескольких экспедиций по изучению народного творчества. Записи фольклора демонстрировал ученик Б. В. Асафьева Е. Гиппиус. Около часа продолжалось это прослушивание, вызвавшее горячий интерес у венгерского гостя. Сперва были показаны крестьянские песни русского Севера, записанные у Белого моря на Пинежье. Барток, очарованный древними напевами, чутко подметил их сходство со «скрытым двухголосием» Баха. Затем ему продемонстрировали записи «владимирских рожечников». Бартока поразила затейливая игра этого оркестра, свежесть ритмических сдвигов и несовпадений, оригинальность полифонических приемов с подвижным басом и орнаментирующим соло в высоком регистре (так наз. «визгунок»). Композитор сопровождал эту часть программы восторженными восклицаниями. Показ этот был завершен записью мужской героико-эпической песни Северной Осетии: оригинальность ее состоит в том, что пять певцов ведут устойчивый бас, постепенно передвигающийся, в то время как солист-тенор исполняет мелодию. Песня глубоко увлекла Бартока, который

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Рисунок П. Васильева

Содержание