музыке интонации и ритмы народной музыкальной речи родной Армении.

Далеко вперед ушла наша музыкальная культура, изменилось и стало шире представление о национальной форме нашего искусства, его стиле и языке. Все больше разных индивидуальностей, разных почерков и направлений, и никто теперь не думает о Спендиарове как о художнике, далеком армянскому искусству. За эти годы выросло уже третье поколение армянских композиторов, впереди открываются новые горизонты, а творчество этого удивительного человека и большого музыканта не только не устарело, но продолжает жить, еще ярче светясь тем же чистым и ясным светом.

И сейчас мы, армянские композиторы, в поисках новых путей, обращаясь к творчеству Спендиарова, глубже понимаем его огромную роль в жизни каждого из нас.

Спендиаров оставил нам наследие, многообразное по жанрам и по характеру. Претворяя традиции «Могучей кучки», он явился родоначальником армянского программного симфонизма, создателем современного оперного стиля. Непреходящую ценность имеет его вокальная лирика. В его произведениях запечатлены светлый, чистый лиризм и величавая монументальность, мудрая простота соединяется в них с психологической углубленностью. Музыка Спендиарова — это подлинно народная, гибко льющаяся эмоциональная музыкальная речь, несущая в себе многие черты армянской народной песенности: декламационную выразительность и большое дыхание, ощущение музыкальной формы стиха, приемы своеобразной вариационности, суровость и остроту лада, активность нечетных метро-ритмов.

Говоря о Спендиарове, я не могу не упомянуть здесь другую фигуру, также неотделимую от развития армянской музыки. Это Комитас.

Испытываешь гордость при мысли, что в свое время жили и работали два таких больших музыканта, как будто совершенно разных, но делавших одно великое дело. И если Комитас раскрыл перед армянскими композиторами нескончаемую щедрость народных истоков, то деятельность Спендиарова, его большой талант, высокая культура сыграли огромную роль в расширении творческих рамок, в ускорении развития многих жанров в творчестве армянских композиторов.

Произведения Спендиарова популярны и горячо любимы в Армении, их знают и любят и за пределами республики. По моему глубокому убеждению, уже давно пришло то время, когда надо подумать и об окончательной музыкальной редакции одной из лучших национальных опер — «Алмаст» Спендиарова, до сих пор не получившей своего совершенного сценического воплощения. Я не сомневаюсь, что «Алмаст» привлечет внимание широкого советского слушателя; эта опера должна быть поставлена в театрах братских республик, могла бы украсить репертуар Большого театра СССР.

Оценивая достижения армянской советской музыкальной культуры, мы с благодарностью вспоминаем Александра Афанасьевича Спендиарова — человека и учителя.

М. СПЕНДИАРОВА

По страницам воспоминаний

Занятия у Римского-Корсакова

«Мечты мои осуществились, — пишет Спендиаров в автобиографии. — В большом волнении в апреле 1896 года я предстал перед Николаем Андреевичем с кипой своих работ... [он] признал у меня наличие всех данных для посвящения себя самым серьезным занятиям композицией и выразил согласие стать моим учителем. Великую радость и несказанное удовлетворение испытал я с тех пор, уверовал в свои силы...» ¹

_________

Настоящая публикация представляет собой фрагменты из книги М. Спендиаровой «А. А. Спендиаров», которая подготавливается к печати издательством «Советский композитор».

¹ «Посмотрев сочинения г-на Спендиарова, пришел к заключению, что у него есть несомненные способности и стремление к правильности и заниматься ему следует непременно. Конечные результаты предсказывать всегда опасно, но все данные для серьезных занятий композицией есть...» (Написано Н. А. Римским-Корсаковым на визитной карточке 10 мая 1896 г.).

Занятия теорией композиции начались в сентябре. Спендиаров занимался у Римского-Корсакова по вторникам, трудясь в остальные дни над выполнением его заданий. Об этом периоде времени сохранились следующие воспоминания А. Оссовского — близкого друга Александра Афанасьевича, поступившего в класс Римского-Корсакова за год до переезда Спендиарова в Петербург. «Николай Андреевич не любил вести учеников на помочах. «Вот вы музыкант, — говорил Римский-Корсаков, — слух у вас хороший, извольте-ка разбираться сами».

Александр Афанасьевич был трудолюбив. От природы педантичный и добросовестный, он предъявлял к себе высокие требования, достигнув значительных результатов в короткое время.

Александр Афанасьевич всегда приносил мне свои новые пьесы и заданные Николаем Андреевичем теоретические работы.

Быстро пройдя полифонию и контрапункт, он добрался до форм. Однажды он принес мне заданную Николаем Андреевичем для анализа Патетическую сонату Бетховена. Как вошел, все повторял: «Какая прелесть Патетическая соната!» — «А разве ты прежде не знал ее?» — «Знал, но не анализировал!».

Он сел за рояль и долго с восторгом играл...

В ту пору Александр Афанасьевич жил у моих родственников на Стремянной. Не раз, придя к ним в гости, я заставал его за сочинением музыки. Он писал медленно, стараясь воплотить свое гармоническое представление с предельной точностью. В поисках необходимого расположения аккордов он играл одно и то же место по нескольку раз [...].

Николай Андреевич явно благоволил к нему...» ¹

Вскоре, при посредстве Римского-Корсакова, Спендиаров близко сошелся со всеми его учениками. Они собирались у Александра Михайловича Миклашевского (ученика Лядова).

Приходили Налбандян, которому Александр Михайлович аккомпанировал на концертах, Оссовский, Н. Н. Черепнин, Николай Николаевич Амани.

Вечер начинался с музицирования. «Мы проигрывали друг другу свои новые сочинения, — рассказывал Миклашевский. — Помню, Александру Афанасьевичу ужасно понравилась одна из моих прелюдий и он все просил ее повторить».

... Любили слушать игру Амани. У него были удивительно нежные фортепьянные пьесы, и играл он их так поэтически! Юноша был болезненно самолюбив. Мы знали, что он беден, одинок, живет впроголодь в чердачном помещении, но боялись обидеть его предложением помощи. Помню, он пел тихим-тихим голосом: «О боже, как хорош прохладный вечер мая...» Все мы были поклонниками музыки Александра Афанасьевича. Писал он в то время немного, так как был занят подготовкой к государственным экзаменам, но все, что он сочинял, было так изящно и гармонично! Например, «Менуэт», «Старинный танец» и «Канцонетта» для скрипки, написанная специально для Налбандяна и появившаяся на свет здесь, на Лиговке.

После музицирования мы располагались в глубоких креслах и на громадном диване, прозванном в нашем кружке «Самсон». Начиналась беседа. В те годы мы увлекались теорией. Помню, Александра Афанасьевича заинтересовало мое наследование хроматических гамм. Обыкновенно в теоретических спорах мы прибегали к авторитету маститых композиторов. Исчерпав словесные доказательства, Александр Афанасьевич, удивлявший нас выдающейся музыкальной памятью, садился за рояль и играл отрывки из опер Римского-Корсакова.

Иногда мы безудержно веселились, причем в шутках особенно изощрялся Николай Николаевич Черепнин — человек необыкновенно общительный и остроумный. Помню, как Александра Афанасьевича смешили наши остроты. Вообще я его неулыбающимся представить себе не могу. Он всегда так мило, мило улыбался.

Немало доставалось от нас господам критикам — хулителям произведений композиторов русской школы. Был такой Михаил Иванов — отвратительный человек! Однажды он сказал мне: «Сыграйте мою вещь, и я напишу о вас в газете». Что только мы не придумывали про него! Он написал оперу «Горе от ума», а мы назвали ее «Горе от Иванова». Его оперу «Потемкинский проезд» мы прозвали «Проезд впотьмах», «Забаву Путятишну» — «Забавой пустяшной».

Острили мы и по адресу почитаемых нами музыкантов. Кто-то из нас составил шараду: «Гла-зу-нов уху-дик».

Милый Александр Афанасьевич был тоже предметом наших шуток. Бывало, придет к нам, восторженный. В передней, не раздеваясь, гово-

_________

¹ Об этом свидетельствует надпись на партитуре ариозо «Пророк» для баса с хором и оркестром: «Дорогому Александру Афанасьевичу Спендиарову — одному из немногих моих учеников. Преданный Н. Римский-Корсаков. 23 апреля 1903 г.» (Примеч. мое. — М. С.). Кроме того, по свидетельству А. Оссовского, Римский-Корсаков однажды сказал ему: «У меня есть талантливый частный ученик, я им очень доволен».

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

М. СПЕНДИАРОВА

По страницам воспоминаний

Содержание