ком оказалась пленницей Шамиля и затем была выкуплена вместе с другими своими родственниками.

На снимке: С. В. Рахманинов с тифлисскими музыкантами и любителями музыки. Слева от Рахманинова — тифлисский любитель музыки С. Г. Мирзоев, у которого Рахманинов останавливался в Тифлисе; по другую сторону — скрипач Виктор Вильшау (старейший педагог местного музыкального училища) и виолончелист К. Миньяр; стоят — доктор А. Гурко и В. Семигалов, выступавший на страницах тифлисских газет в качестве рецензента.

Г. КОГАН

ЗАМЕТКИ ОБ «ЭТЮДАХ-КАРТИНАХ»

Названия «Этюды-картины» у Рахманинова нет. Циклы пьес «ор. 33» и «ор. 39» обозначены им по-французски: «Etudes-tableaux». Вышеприведенный, вошедший в обиход перевод этого обозначения на русский язык буквален и, как часто случается с буквальными переводами, неточен. «Tableau» — не всегда «картина»; это может быть и «картинка» — например, «картинка нравов» («tableau de moeurs»). «Tableaux d’une exposition» — гласит французский заголовок «Картинок с выставки» Мусоргского.

Думается, что и рахманиновские пьесы правильнее было бы именовать «этюдами-картинками»: это больше отвечает их размерам и характеру.

*

В нумерации этюдов-картинок соч. 33 существует путаница. Некоторые из них фигурируют под двумя номерами: так, этюд ми бемоль минор обозначается то как № 3, то как № 6, этюд ми бемоль мажор — то как № 4, то как № 7 и т. д. С другой стороны, один и тот же номер присваивается различным этюдам: № 3 — этюдам до минор и ми бемоль минор, № 5 — этюдам ре минор и соль минор.

Путаница эта вызвана тем, что публикуя впервые два этюда-картинки, предназначавшиеся для соч. 33, но затем забракованные и не изданные автором, П. Ламм (редактор музгизовского полного собрания фортепьянных сочинений Рахманинова) ввел их в состав названного опуса под первоначально намечавшимися номерами и соответственно изменил окончательную авторскую нумерацию. Это изменение перешло в некоторые последующие издания, концертные программы и т. д.

Думается, что редактор поступил неправомер

но. Издавая произведения, не опубликованные автором, следует помечать их именно как «посмертное издание» (opus posthumum), а не втискивать в опусы, в которые сам композитор их не включил.

*

Известно, что этюды-картинки были задуманы автором как пьесы программного характера, но программы их не были опубликованы композитором и дошли до нас только (предположительно и частично) со слов его друзей. Тем больший интерес представляет письмо Рахманинова к Отторино Респиги (1879–1936) от 2 января 1930 года, где автор приоткрывает завесу над программами пяти этюдов-картинок¹. По его собственным словам, ля-минорный этюд соч. 39 № 2 «изображает море и чаек» (программа, подсказанная женой Рахманинова), ля-минорный этюд соч. 39 № 6 «навеян сказкой о маленькой Красной шапочке и Волке», ми-бемоль-мажорный этюд соч. 33 № 4 — «сцена на ярмарке», ре-мажорный этюд соч. 39 № 9 «имеет схожий характер, напоминающий восточный марш», а до-минорный этюд соч. 39 № 7 — «это похоронный марш». По поводу программы последнего Рахманинов в цитируемом письме входит в некоторые подробности: «Начальная тема — марш. Другая тема изображает пение хора. Начиная с движения шестнадцатых в до миноре и немного дальше — в ми бемоль миноре, воображению представляется мелкий дождь, непрерывный и безнадежный. Это движение развертывается, достигая кульминации в до миноре — церковные колокола. Заключение возвращает к первой теме — к маршу»².

Письмо было написано, когда Респиги по предложению С. Кусевицкого, одобренному Рахманиновым, взялся инструментовать эти пять этюдов-картинок, чтобы сделать из них оркестровую сюиту. Рахманинову удалось услышать ее только в октябре 1935 года, после чего он послал Респиги следующую телеграмму: «Позвольте мне, дорогой маэстро, выразить Вам мое восхищение дивными результатами Вашей блестящей оркестровки. Особенно благодарю Вас за точное соответствие Вашей оркестровки моему оригиналу. Рахманинов»³.

Нельзя не пожалеть, что респигиевская оркестровка этюдов-картинок, удостоившаяся столь лестного отзыва Рахманинова, до сих пор остается неизвестной советскому слушателю...

*

Рахманинов — один из самых «ритмичных» композиторов на свете. Пожалуй, еще только у Бетховена и у Прокофьева стихия ритма играет столь великую, нередко решающую роль. К сожалению, многие пианисты трактуют рахманиновскую ритмичность упрощенно — как «железную» метричность, без той свободы, богатой игры ритмов, которая сообщала такое «демоническое» обаяние исполнению самого Рахманинова. Мне приходилось уже отмечать, как обедняет подобная интерпретация соль-минорную прелюдию⁴. Страдают от этого и многие этюды-картинки, в частности си-минорный соч. 39 № 4. Так, например, следующий эпизод:

исполняется обычно довольно формально, строго в такт, «равнометрично».

Рахманинов же играл его с большим динамическим напором и устремлением к доминантсептаккорду на фа диез. «Ворвавшись» с ходу в последний, он сразу «натягивал вожжи», возмещая предшествовавшее ускорение напряженной «оттяжкой» обоих тонических аккордов (на си). Затем оттянутая пружина с силой «отскакивала» (sforzando на доминантсекстаккорде), Рахманинов возвращался в темп и «одним духом» заканчивал эпизод, остро ритмично чеканя последние аккорды:

Пример

Сыгранный так, этот эпизод звучал рельефно и производил сильное впечатление, до сих пор, спустя сорок пять лет, живущее в моей памяти.

_________

¹ Опубликовано в книге: Sergei Bertensson and Jay Leуda. «Sergei Rachmaninoff». New York, University Press, N. Y., 1956, pp. 262–263.

² Рахманинов намеревался посвятить Респиги и в «дальнейшие детали», но, к сожалению, тот в своем ответе обошел молчанием это предложение.

³ Цитирую по книге: Elsa Respighi. «Ottorino Respighi». Ed. Ricordi, Milano. 1954, p. 232.

⁴ См. «Советскую музыку», 1958, № 4, стр. 58.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Г. КОГАН

ЗАМЕТКИ ОБ «ЭТЮДАХ-КАРТИНАХ»

*

*

*

Пример

Содержание