Выпуск № 9 (274) | 1961 - страница 19

вом, а не декларациями ответить на критику. И все же есть еще барьеры, которые хочется разрушить для того, чтобы трудиться стало интереснее.

Я считаю первостепенно важным установление самых близких, творческих отношений между работающими в песне композиторами, поэтами и музыковедами. Разумеется, двое первых волей-неволей тесно связаны друг с другом и со своим детищем — песней, а вот своего друга и помощника критика они видят «вблизи» довольно редко.

Выступления музыковедов в печати (даже справедливые!) не могут восполнить потребности композитора иметь рядом с собой требовательного и заботливого товарища, готового прийти в любую минуту на помощь. Именно на помощь, с единственным желанием — вовремя предостеречь от ошибки, подсказать более верное решение темы. И скольких просчетов могли бы не зафиксировать критики, если бы их главные усилия были применены в процессе создания песни, если бы дорогу песне в жизнь открывали совместно композитор и музыковед! Обсуждать песни в их «день рождения» музыковеды должны еще и потому, что, не обремененные грузом «умения делать песню», они могут подсказать композиторам что-то свежее, предостеречь от штампов. Кстати, для того чтобы по-настоящему разобраться в песне, недостаточно внимательно проиграть клавир. Нужно большее. Нужно почувствовать и узнать, как песня создавалась, нужно тонко проанализировать вопросы, связанные с восприятием этой песни слушателями, да еще разными слушателями. Короче — нужно, не щадя времени, заниматься песней, жить с ней одной жизнью. Но когда мы говорим о содружестве с критикой, нельзя не учитывать одного обстоятельства. Принято считать аксиомой, что музыку нужно уметь воспринимать, и для этого нужна специальная подготовка. Мне думается, что нужно уметь воспринимать и специально подготавливать себя и к восприятию критики. Это не означает, конечно, что «подготавливать» — значит только хорошо разбираться в вопросах эстетики и идеологии, овладевать широкой духовной культурой (хотя перечисленные качества обязательны для советского композитора). Мне думается, восприятие критики тогда будет возможно, когда между творцом и критиком установится нерушимое доверие друг к другу.

Процесс этот сложный, его нельзя завершить скоропалительно. Но он должен начаться: создателям песни и критикам нужно пойти друг другу навстречу, думая только о заветном результате этого дела — создать хорошую музыку, которую все так ждут!

В этой связи — несколько слов о нашей секции советской песни. Она проводит большую работу, будучи не только «в курсе» написанного, но часто помогая композитору в работе. Но обсуждение песен можно сделать более глубоким и профессиональным. Как было бы хорошо, если бы сбылась такая, например, «вековая» мечта композиторов: с песнями, предназначенными для обсуждения, можно было бы познакомиться за несколько дней до показана секции. Сделать ведь это нетрудно: песни можно размножить (минимальным тиражом) на стеклографе очень оперативно. Насколько повысится ответственность авторов перед предстоящим разговором об их сочинениях, когда они будут

знать, что могут рассчитывать на глубоко продуманные критические выступления! Кроме обсуждений «запланированных» произведений, необходимы встречи «без плана» — разговоры вообще о песне. Эти дискуссии иногда возникают стихийно в кулуарах, но главное место для них — секция песни.

Нужно смело экспериментировать внутри нашей «лаборатории»; быть может, многое и не выйдет за ее пределы, но произведенные творческие опыты окажут благотворное воздействие, расшевелят нашу фантазию, позволят уточнить наши эстетические взгляды. В частности, должна быть разгадана и объяснена научно, профессионально пресловутая тайна запоминаемости. Я считаю своим долгом заявить, что степень популярности песни не может служить единственным критерием ее оценки.

Есть много причин, делающих песню широко известной, и во всех этих причинах можно и нужно разобраться. Вот ведь сейчас, когда у нас зашел разговор на эту тему, мы без всяких разногласий единодушно оценили «Песню о Родине» И. Дунаевского как образец высокого искусства, а бывшую очень популярной в свое время его же песню «Каким ты был, таким остался» — как произведение, не представляющее столь же большой музыкальной ценности.

Мне думается, что если бы мы предъявили песне требование во что бы то ни стало быть обязательно легко запоминаемой, мы бы очень обеднили нашу песенную литературу и попросту лишились многих замечательных песен, ставших нашим «золотым фондом».

Народу нужны песни разные. Нужны песни для того, чтобы, работая или отдыхая, можно было их напевать. Нужны песни для «слушания». И еще не известно, какие песни глубже западают в душу человека, какие становятся роднее, какие оказывают наиболее сильное эстетическое и этическое влияние. Не напевали на улицах песню Бориса Мокроусова «Заветный камень», но зато как ее слушали! Сложна для запоминания песня В. Соловьева-Седого «Версты». Но какие глубокие чувства будит она в сердцах людей! Примеров таких можно привести множество. И все они будут говорить о том, что песенное творчество столь же многожанрово, разнохарактерно, как и творчество инструментальное, симфоническое. Поэтому композитор должен почувствовать в каждом отдельном случае, как, какими средствами он хочет выразить свои чувства в песне. Чтобы создать хорошую песню, нужно (кроме таланта, конечно) обладать настоящим мастерством. Композитор в момент создания песни мне представляется командармом, точно понимающим, какие средства воздействия нужно ввести в бой, чтобы одержать победу. Музыкальную победу! Под победой я понимаю создание подлинно впечатляющего произведения. Пусть в результате вдохновения и мастерства появляются песни разные: массовые и для слушания. Если эти песни будут произведениями искусства, — они завоюют любовь и уважение народа.

Любовь народа к композитору... Взаимоотношения творца песни и народа... Одним из основных вопросов песенного творчества мне представляется именно этот вопрос. Бесспорна роль в нашем искусстве художника, как воспитателя масс. Композитор должен быть вожаком, запевалой нового. Но, произнося эти верные слова, мы нередко забываем одну простую истину: для того, чтобы за тобой пошли, нужно протянуть руку и, как говорится, плечом к плечу двинуться вперед. Как я понимаю этот тезис в применении к песне? Песня, как массовый вид музыкального творчества, должна быть понятна народу. Должна быть понятна сегодня. Люди понимают друг друга, владея речевым языком. Очевидно, для того, чтобы люди понимали друг друга в музыкальном разговоре, музыкальная «интонация», музыкальные «слова» должны быть понятными, близкими сердцу. Народность в широком понимании этого слова — вот берег, оттолкнувшись от которого можно смело выйти е открытое море творчества. Я сказал «народность в широком смысле слова», так как часто понятие народности сводится у нас к скрупулезному воспроизведению в новом сочинении старых интонаций, которые утрачивают свою привлекательность от неуместного их применения.

Мне представляется, что песня наша

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание