«Марша Буденного», песенной эмблемы гражданской войны, сразу же вспоминаются песни А. Давиденко. Вот — ярчайший образец подлинного народного искусства, искусства, по-своему непревзойденного... Песни эти были начисто лишены внешней красивости, в интонациях их не было ничего чувствительного и даже, как показалось бы, наверное, иным современным композиторам мало привычного. Но как широко пелись песни Давиденко — «Конная Буденного», «Первая Конная», «Нас побить, побить хотели», «Винтовочка»! Как легко они запоминались массами! И как мажорно, светло, уверенно звучали тогда эти песни!

Следующие десять – двенадцать лет. Песни А. В. Александрова и Д. Шостаковича, В. Захарова, М. Блантера, И. Дунаевского, Дм. и Дан. Покрассов. Песни разных жанров, очень разные по содержанию и настроению. Но вспоминаем ли мы «Катюшу», «Прощание» («Дан приказ ему на запад») или «Москву майскую», «Марш энтузиастов», «Песню о встречном» или «Песню о Родине» — корифея советской песни — мы с полным правом назовем их массовыми. И опять же днем с огнем не сыщешь здесь мелодраматичности, надрыва, легкомыслия, того, что иногда считается непременной принадлежностью «популярной» песни.

Нужно ли продолжать дальше наш список, называя массовые песни войны и мира сороковых и пятидесятых годов? Пожалуй, в этом нет необходимости. А что мы слышим в последние два-три года? «Ландыши», «Тишина». Не только. «Подмосковные вечера» — тоже. Но именно «тоже». Массовый песенный быт заполнили легковесно-танцевальные или сентиментально-надрывные мотивы, и сквозь их толщу с трудом пробиваются песни более высокого достоинства. Мне скажут: так бывало и раньше. Согласен. Много лет назад очень популярна была, например, песня «Пара гнедых». Трогательная песня, но никто никогда не пытался выдать ее за произведение, отражающее передовые устремления людей своей эпохи. Ныне же некоторые композиторы, по-видимому, твердо убеждены, что без оттенка чувствительности, сентиментальности, или, как они говорят, без «баналинки» и даже «пошлйнки», нельзя написать лирическую песню. И это убеждение разделяют вместе с композиторами отдельные, нетребовательные в музыкальном отношении работники культуры. Эю ведь их усилиями размножаются пластинки, составляются программы концертов, праздников песни, радиопередач. Много плохого совершают они, выдавая свои дурные вкусы за вкусы народа...

Сделаем теперь некоторые выводы. Мне кажется, у нас сейчас утрачены важные, коренные традиции национального песенного искусства. Я отношу к ним ту интонационную сферу (крестьянской, солдатской песни), которая была развита, например, в песнях Давиденко. Вместе с этой интонационной сферой ушло из музыки масс многоголосие — гордость и слава нашего национального искусства. Страшно сказать, но ведь факт: у нас сейчас на городской улице и в селе, на дружеских вечеринках, иначе говоря — повсеместно в быту поют большей частью в унисон (даже народные хоры сплошь да рядом забывают о протяжных песнях), словно бы не стоит за нашими плечами величественная многовековая история русской песни, ее изумительной, несказанной красоты распев, ее удивительный, рожденный неистощимой фантазией русских людей узор подголосков...

Да что говорить: нас, исполнителей, все время упрекают за то, что слабо пропагандируем советские песни. Но надо сказать правду — в репертуаре хоров много было их в свое время, а сейчас нам часто бывает просто-напросто нечего петь, потому что не пристало русским хоровым коллективам петь одноголосные мелодии-коротышки, сложенные из нескольких стандартных квадратных фраз. Недостойно такое дело певцов русских, да и неинтересно это...

Есть в нынешнем песенном искусстве и еще одна слабая черта. Я уверен, что в песне, как, может быть, ни в каком другом жанре, особенно отчетливо ощущается личность ее автора. И слыша, как много звучит вокруг нас нехороших произведений, я с грустью думаю: «Говорят, что музыка облагораживает человека; верно; жаль только, что далеко не всех музыкантов...»

Хорошие песни очень нужны сейчас. У нас намечаются определенные сдвиги в постановке музыкального образования и просвещения. Может быть, мы скоро уже подойдем к решающему рубежу в этой области — введению всеобщего обязательного музыкального образования. Когда-то о таком именно мечтал Виктор Гюго, говоря, что в воспитании детей — три основных звена: цифра, буква, нота. Необыкновенно разрастается и наша хоровая самодеятельность.

Вдумайтесь во все это, товарищи композиторы! Большими масштабами нашей эпохи начните мерить свое творчество, и тогда у вас будет меньше оснований упрекать исполнителей за их инертность к вашей музыке: мы подхватим ее, принесем в дар народу, и он, великий художник, будет нам за это благодарен!

С. ЛЕМЕШЕВ

Песне — хороших исполнителей!

Если я признаюсь, что очень люблю нашу советскую песню, то, конечно, никого этим не удивлю. И все же мне хочется сказать об этом, так как с песней, сначала народной, затем и советской, массовой, я «прошагал» всю жизнь...

Творческая дружба с советскими композиторами началась у меня давно, еще в артистической юности. Летом 1926 года в Крыму я встретился с И. О. Дунаевским и стал выступать вместе с ним. Он мне аккомпанировал и даже посвятил два своих вокальных произведения: «Восточный романс» и «Скажите ей» — стилизация в духе старинной русской романсной лирики. По музыке они были еще далеки от песенного стиля Дунаевского, сложившегося в 30-х гг., но и в них уже ясно проглядывал его большой мелодический талант.

В двух своих тбилисских сезонах (1929–1931) я много пел новых песен по радио. Среди них были превосходные песни Давиденко, Белого, Коваля, но встречались и очень плохие, вроде «Рубанка» Л. Лебединского. Подобные сочинения быстро отживали свой «век». Но я им отдавал дань отчасти под влиянием их активной пропаганды РАПМ'ом, а главным образом потому, что в песне меня всегда влекла современность.

Накрепко же я подружился с советской песней в 1936 году, когда выступил в Колонном зале с сольной программой, посвященной нашим композиторам, принял участие в первой декаде советской музыки. Даже высказывал свои соображения в газете «Музыка». Помню, я рассказывал там, как увлекла меня работа над песней А. Новикова «Отъезд партизана». Ее богатая сюжетная канва заставила меня искать новые выразительные краски, нюансы. В общем бодром, жизнерадостном колорите песни я старался найти различные интонации для шутливо-нежного прощания партизана с девушками, теплой грусти расставания с отцовским домом, героического обращения к родной земле. Совершенно новый мир открылся мне в детских песнях Зары Левиной — жанр, в котором я пробовал себя впервые. Этот опыт помог мне затем в работе над детскими песнями Чайковского.

Памятна новая встреча с А. Новиковым в первые послевоенные годы, когда его «Россия» вихрем пролетела по всей стране. Я и сейчас люблю эту песню за искреннее патриотическое чувство, светлый русский лиризм.

Когда я вспоминаю песни военных и первых послевоенных лет, передо мною встает вопрос, на который я не нахожу достаточно ясного ответа. Почему то героическое и суровое время так обогатило нас прекрасными именно лирическими песнями (вспомним хотя бы Соловьева-Седого или Мокроусова!), и почему сейчас, в годы небывалого подъема в жизни всего народа, лирическая песня, как говорится, «сдает позиции»? Вопрос этот волнует меня не только как любителя песни, но и профессионально, как певца, который не хочет порывать с советской песней. А между тем выбор лирического песенного репертуара для меня становится все более и более затруднительным...

Я часто слушаю радио, интересуюсь телевизионными передачами и, задумываясь над тем, что я слышу и вижу, нахожу, как мне кажется, ответ на мучающий меня вопрос. Лирическая песня сейчас почти целиком отдана «на откуп» эстрадному жанру. Пусть читатели не примут это замечание как осуждение. Эстрада нужна, так же как и любой другой вид искусства. И эстраде нужен репертуар.

Но в 30-е и 40-е годы не существовало резкого различия в репертуаре «легкой» и, если можно так сказать, «академической» эстрады. Это я говорю, конечно, применительно к советскому песенному репертуару. Почти все лучшие песни исполнялись и эстрадными певцами, и певцами академического плана. Например, песни Дунаевского пели С. Преображенская, М. Рейзен и в то же время — Л. Утесов, К. Шульженко... Каждый из них находил для этих песен краски и средства, свойственные его индивидуальности, его артистическому жанру. Это значит, что сами песни были внутренне объемны по содержанию, по заложенным в них чувствам и мыслям, и это давало простор для их различной подачи.

Нынешние песни крайне ограничивают возможности исполнителей. Как-то я встретился с композитором Л. Лядовой. Она блестяще сыграла и напела несколько своих новых песен, но — увы! — ни одну из них я не смог отобрать для себя. И не только потому, что на них лежал отпечаток нетребовательного вкуса, но и потому, что все они были явно рассчитаны на «легкую» эстрадную манеру исполнения, которая мне чужда. Об этом я откровенно сказал автору, на что она, кажется, обиделась.

Лирическая песня сегодня чрезвычайно сузила и «облегчила» свое содержание, обеднила диапазон выразительных средств. И общий поток таких песен, к сожалению, влияет на творчество даже самых талантливых композиторов.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

С. ЛЕМЕШЕВ

Песне — хороших исполнителей!

Содержание