полностью подчинено музыке, в которую артист «уходит» с предельной сосредоточенностью. И если в этой рецензии мы прежде всего заговорили о пианисте, то лишь потому, что выдающиеся достоинства Шафрана хорошо известны нашим слушателям. Цекки же пианист предстал перед ними впервые после тридцатилетнего перерыва. Ансамбль обоих артистов — высокое искусство, в служении которому так благородно объединились советский и итальянский художники.

Что в этот вечер удалось исполнителям больше, что меньше? Трудно сказать. Все было сыграно замечательно, едва ли не идеально. Может быть, только в первой и третьей частях сонаты соль минор Баха не было полного равновесия между партнерами — такого, как в ля-мажорной сонате Бетховена или в сонате Дебюсси; зато вторая часть той же баховокой сонаты (Adagio) прозвучала незабываемо. В целом вечер Цекки и Шафрана явился одним из значительнейших событий сезона; он надолго останется в памяти.

Г. К.

Гости из Болгарии

Панчо Владигеров

Имя Народного артиста Болгарской Народной Республики Панчо Владигерова хорошо знакомо советским слушателям. Болгарская рапсодия «Вардар» (в основной редакции — для симфонического оркестра и в редакции для скрипки и фортепьяно), «Хоро-стаккато» — виртуозная обработка для симфонического оркестра скрипичной пьесы известного румынского скрипача и композитора Динику, несколько фортепьянных пьес — исполняются у нас часто и с неизменным успехом. Однако, многие другие произведения маститого композитора у нас неизвестны.

В начале июня Владигеров в пятый раз (начиная с 1948 г.) приехал в Советский Союз. В Москве, Киеве и Ленинграде состоялись его авторские концерты; исполнялись произведения, созданные за последние 10–12 лет. В концерте Большого симфонического оркестра Всесоюзного радио (14 июня, зал имени Чайковского) впервые у нас прозвучали три крупных сочинения Владигерова.

Сильное впечатление произвела удостоенная Димитровской премии «Еврейская поэма», соч. 47. Написанная в 1952 году, она была задумана композитором еще во время второй мировой войны под впечатлением трагических испытаний, выпавших на долю народа, попавшего под иго фашистов. В основу поэмы положена старинная еврейская народная тема. Остальные темы, сочиненные композитором, также близки по интонациям к древнему еврейскому фольклору. Глубоко прочувствованная музыка полна драматизма, мужественной скорби и гневного протеста.

Четвертый концерт для фортепьяно с оркестром, соч. 48 (1954) — одно из тех произведений, в которых особенно ярко ощутим демократизм музыки Владигерова, ее прочные связи с болгарским фольклором. В нем использованы две народные темы — гайдуцкая песня «Старый Димо» (во второй части) и хороводная песня «Где две реки текут» — в финале. Вторая тема финала, оригинальная, написана в характерном для болгарской народной музыки размере ⁵/₈. Недостатки концерта — слишком часто встречающиеся в разработочных эпизодах общие формы движения, некоторая стилистическая пестрота. Так, на наш взгляд, острое и очень современное по языку вступление к первой части не так уж гармонирует с последующим стилем изложения, гораздо более «умеренным». Тем не менее, общее впечатление от концерта осталось хорошее; сольную партию с виртуозным блеском исполнил автор.

Одно из самых значительных произведений П. Владигерова — первая сюита из балета «Легенда об озере», соч. 40. В этой партитуре яркая талантливость композитора, «общительность» его музыки, богатство и сочность оркестровых красок, прихотливая игра ритмов оказались с особенной силой. На этот раз за дирижерским пультом стоял не сам Владигеров, а его сын. Как композитор Александр Владигеров — лауреат трех международных конкурсов — в Москве, Варшаве и в итальянском городе Больцано (последний конкурс был организован в память Ферруччо Бузони). Как дирижер в настоящее время он совершенствуется в Киеве под руководством Натана Рахлина. Молодого дирижера пока еще несколько захлестывает темперамент, однако, одаренность его очевидна.

Многочисленная аудитория тепло принимала болгарских гостей. Оркестр исполнил сложную программу на высоком художественном уровне.

Г. Юдин

Николай Гяуров

Наши слушатели давно знают и любят замечательного болгарского певца Николая Гяурова, вновь выступившего в Москве (19 мая — в зале имени Чайковского, 27 мая — в Большом зале консерватории). Своим блестящим по тембру, широким и свободным по диапазону басом Гяуров владеет виртуозно. Масштабы дарования артиста чрезвычайно объемны.

Превосходно спел он арию Филиппа из оперы Верди «Дон Карлос». Истинно трагический пафос, столь редко удающийся исполнителям этой трудной арии, прозвучал в полную силу. Пластично, легко была исполнена лирическая ария Рудольфа из оперы Беллини «Сомнамбула» (а ведь тесситура в ней баритоновая!). Перед слушателями предстали различные по характеру и динамике образы Мефистофеля в балладе из одноименной оперы Бойто и в куплетах из «Фауста» Гуно, моцартовский Лепорелло («Дон Жуан»), россиниевский Дон Базилио («Севильский цирюльник»)... Большой актерский дар, великолепная мимика помогают Гяурову в искусстве перевоплощения. Здесь он достигает замечательного мастерства — без

актерского нажима, без малейшего шаржирования. Истинный драматический талант руководит артистом и в чисто вокальном раскрытии популярнейших арий, показавшихся в его передаче новыми, свежими.

Судя по программам, камерное творчество занимает теперь значительное место в репертуаре Гяурова. Тонко, поэтично спел он романсы Чайковского «Слеза дрожит» и «Серенада Дон Жуана», романсы Шостаковича «День обид» и «День радостей». Но, исполняя шедевр Бородина «Для берегов отчизны дальной», Гяуров, думается, еще не нашел трактовки, которая воплотила бы сокровенную мысль композитора и поэта. Чуть суховато было спето и «Pieta, Singore» Страделла. Зато подлинно величаво прозвучало «Largo» Генделя — бархатный тембр голоса Гяурова здесь приобрел металлический оттенок. Наивно и просто исполнил певец гурилевский романс «Улетела пташечка». Некоторый актерский нажим чувствовался в «Песне пьяных» Хренникова — произведении ярко характерном, но вовсе не нуждающемся в натуралистическом воспроизведении отдельных деталей.

«Гайдуцкая песня» Д. Христова оказалась единственным номером, представлявшим богатейший болгарский вокальный репертуар. Как хотелось бы услышать в отличном исполнении и народные песни, и произведения современных болгарских композиторов... Успех концертанта был выдающимся. Его чуткий партнер — Златинка Мишакова-Гяурова показала себя хорошим ансамблистом.

Георгий Поляновский

Звучат произведения Мясковского

Восьмидесятилетие со дня рождения Н. Я. Мясковского было отмечено несколькими концертами. Цельное впечатление оставил юбилейный вечер в Большом зале консерватории. После вступительного слова Д. Кабалевского и доклада Л. Данилевича прозвучали Двадцать первая, Двадцать седьмая симфонии и Виолончельный концерт. Дирижеру Марку Паверману хорошо удалось передать особенности музыкального мышления композитора. Исполнение отличалось точным ощущением пропорций, кристаллической четкостью формы. В лучшие моменты со всей силой раскрывалось драгоценное сочетание в музыке Мясковского горячего чувства и глубокой мысли. Именно такой была трактовка средней части Двадцать седьмой симфонии, — вдохновенной песни о жизни и Родине. При отличной «проработанности» сложной музыкальной ткани, выявлении всего богатства голосоведения, М. Паверман сумел сгруппировать все побочные элементы вокруг главного «стержня» музыкального развития. Везде оркестр «дышал» легко и свободно, особенно хорошо звучала струнная группа (правда, в Двадцать первой симфонии дирижер, быть может, чрезмерно подчеркнул ее ведущую роль). С. Кнушевицкий, первый исполнитель Виолончельного концерта Мясковского, проникновенно интерпретирует это сочинение. Мягкость тона, сочетание лирической взволнованности со спокойной повествовательностыо — все гармонировало с самым духом музыки.

∗

Интересными воспоминаниями В. Фере о Мясковском открылся камерный концерт в Октябрьском зале Дома союзов.

Лирично, обаятельно прозвучали у М. романсы «Бывало отрок звонким кликом» (слова Баратынского) и «Мадригал» (слова Бальмонта); однако по отношению к музыке Мясковского непосредственность исполнения показалась чуть преувеличенной, «открытой». Отлично выступила молодая певица Г. Гришина; в ее передаче романсов на слова Баратынского и советских поэтов естественно сочетались живая эмоциональность и тонкое понимание музыки. М. Гальперин спел несколько романсов и среди них такие полные изящества и настроения пьесы, как «К портрету» и «Нет, не тебя так пылко я любил»; исполнение было мало выразительным, почти лишенным динамических градаций.

Пылкую эмоциональность привнес в трактовку Второй сонаты для виолончели и фортепьяно В. Фейгин. Правда, бурный поток чувств не всегда отливался в ясную и стройную форму, неизменно присущую всем сочинениям Мясковского. Возможно, этому помешала гораздо более «нейтральная» передача фортепьянной партии Е. Сейдель. А вот исполнение Тринадцатого квартета показалось несколько умозрительным, — качество отнюдь не характерное для отлично слаженного и очень выросшего за последнее время ансамбля — Э. Браккер, Г. Одинец, Н. Байкова, К. Цветкова.

Студенческий камерный оркестр Института имени Гнесиных сыграл Симфониетту си минор соч. 32. В исполнении чувствовалась серьезная педа-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка