Выпуск № 10 (335) | 1966 - страница 46

И думалось: а уж так ли мы правы, когда порой ропщем на нашу публику, которая-де любит только эстраду и утробные замогильные звуки модных певиц?! Да, конечно, мутной и пошлой музыки исполняется еще более чем достаточно (особенно по радио, по телевидению, на летних эстрадах), и соответственно растут ряды ее «поклонников». Но ведь тысячи и тысячи счастливцев, попавших на конкурс, тысячи несчастливцев, жаждавших попасть, но не доставших билетика, миллионы людей, слушавших выступления конкурсантов по радио, — это тоже факт, и факт радостный, которым мы не можем не гордиться. И кто теперь скажет, что серьезная классическая музыка у нас якобы мало кого интересует? Надо только так сделать, чтобы «большое», настоящее музыкальное искусство имело своих высококвалифицированных пропагандистов, чтобы всегда, не только в дни конкурсов и фестивалей, музыка была окружена подлинным вниманием и заботой и чтобы серьезные академические концерты были бы всегда праздником, а не серыми буднями¹.

Скажу еще несколько слов о другом. На наш конкурс я приехал прямо с 21-й «Пражской весны». Всем известно, как умеют чехи блестяще проводить такие фестивали. И опыт у них огромный, и дисциплина во всем отличная. И порой я тревожился: сумеем ли мы в Москве так же четко и тщательно организовать такой грандиозный конкурс (фактически — одновременно четыре конкурса)? И что же? Самый придирчивый глаз, самый строгий критик не мог бы найти (если бы даже захотел) малейшую организационную неполадку, неточность, неувязку. Весь месяц конкурсная «машина» работала с точностью отличного механизма.

А как украсило третий тур выступление двух лучших симфонических коллективов страны — Государственного симфонического оркестра СССР и симфонического оркестра Московской филармонии. Хочется отметить дирижеров Г. Рождественского, К. Кондрашина, Б. Хайкина, Е. Светланова.

Можно было только удивляться их профессиональному мастерству и артистической ответственности: в труднейших условиях (каждому солисту — одна репетиция) один и тот же концерт исполнялся с неизменным темпераментом и с полной творческой отдачей. А ведь были дни, когда приходилось утром отрепетировать шесть концертов (три исполнителя по два концерта) и вечером повторить их на конкурсе. (Ведь хотелось помочь каждому конкурсанту выступить как можно лучше.)

* * *

Я слушал выступления почти всех конкурсантов по четырем специальностям, но по своей «должности» члена жюри конкурса виолончелистов я поделюсь некоторыми мыслями, возникшими именно во время этого соревнования.

Действительно, популярность конкурса им. Чайковского огромна. Авторитет его растет необычайно. «Нет более высокой школы, чем играть на московском конкурсе», — сказала скрипачка Йоко Кубо. И едут к нам из тридцати восьми стран молодые артисты и опытные концертанты, лауреаты, уже прошедшие через ряд международных соревнований, пожелавшие попытать свое артистическое счастье именно на московском форуме. И надо признать, что на этом конкурсе почти не было слабых, беспомощных, технически неподготовленных исполнителей. Нам, членам жюри, было приятно, что количество отобранных на третий тур превысило намеченное число и количество лауреатов тоже оказалось большим, чем было «запланировано» первоначально...

Об итогах конкурса всем известно. Мне же хочется остановить внимание вот на чем: виолончельное искусство «на гребне волны». (Так верно сказал М. Ростропович.) Успехи в развитии этого жанра можно было обнаружить уже во время второго конкурса им. Чайковского (1962 год), когда впервые состоялось международное соревнование виолончелистов¹.

За прошедшие четыре года виолончельное искусство завоевало новые высоты. Виолончель наравне с фортепиано и скрипкой становится любимейшим сольным инструментом. Показательно, что на Третьем конкурсе им. Чайковского в качестве участников записались 37 скрипачей, а виолончелистов — 49 человек! На конкурс прибыли виолончелисты из США, Японии, Великобритании, Австрии, Болгарии, ГДР, ФРГ, Чехословакии, Канады, Франции, Финляндии, Румынии, Мексики, Польши, Югославии, Венгрии, Израиля. Репертуар за последнее время настолько расширился, что на третий тур виолончелисты могли выбирать любой концерт из рекомендованного списка, в который вошли шестнадцать концертов и других сочинений крупной формы, написанных советскими композиторами. Сейчас во многих наших республиках создаются новые сочинения, и скоро, как мне кажется, виолончелисты не будут уже поспевать их демонстрировать. Это ли не показатели огромного интереса к виолончели?

Конкурс познакомил нас с новыми молодыми талантами, дал широкую картину дарований, школ, индивидуальностей. Дал богатую пищу для обобще-

_________

¹В шестом номере журнала «Советская музыка» в разделе «Говорят деятели концертной эстрады» опубликовано несколько материалов по поводу плохой организации концертной работы. Считаю, что вопрос поднят своевременно и правильно.

¹Я писал об этом в «Советской музыке» № 7 за 1962 год.

ний. Борьба была острой и содержательной. Конкурс как бы проконтролировал исполнительские качества молодых артистов, особенности разных педагогических школ.

Исполнительский уровень неизмеримо вырос. Теперь уж артист должен обладать всем комплексом качеств: техникой, звуком, знанием стилей, высоким интеллектом. И побеждает тот, кто обладает гармоническим сочетанием всех этих свойств.

Советская виолончелистка Каринэ Георгиан вполне отвечала этим требованиям. Ей чужд «техницизм» — безучастное отношение к искусству, как бы отстраняющее исполнителя (и слушателя) от большой музыки. Талант ее гармонично «уравновешенный», интерпретация продуманна и благородна, игра филигранно отделана и целомудренна. В отличие от многих молодых музыкантов, которые как виртуозы созревают гораздо быстрее, чем как художники (что, впрочем, естественно), Георгиан серьезно мыслит и мыслит «собственной головой». Будучи ученицей М. Ростроповича и беря от него все лучшее, что может ей дать такой музыкант и педагог, Георгиан не старается подражать его манере, его стилю исполнения (или, возможно, Ростропович сам не позволяет ей этого делать). И это хорошо. Георгиан играет мягко, женственно, не форсируя звук, не стараясь придавать своей игре крупномасштабность. Недаром лучше всего ей удались Концерт Гайдна и «Рококо».

Влияние Ростроповича огромно и плодотворно. И некоторые из его воспитанников (например, Н. Шаховская, Т. Габарашвили) с успехом перенимают его манеру и характер исполнения. Но некоторым (просто по природе своего дарования, по личным артистическим и физическим качествам) это подражание противопоказано. Так, например, совсем юная, хрупкая девушка Мария Чайковская, видимо, очень талантливый музыкант, произвела грустное впечатление от стремления внешне подражать (возможно, даже непроизвольно) страстной, смелой, сверхэмоциональной игре своего учителя. «Quod licet Yovi, non licet bovi»¹.

Заинтересовал меня американский виолончелист Стефен Кейтс. Талантище большой, расточительный, порывистый, с напором чувств и эмоций. Кейтс — современный американский юноша: у него твердая, уверенная рука, он смело, эффектно «подает» музыку. Но сложные, глубокие мысли ему пока чужды. Его «горячая» кровь и отсутствие сдерживающих элементов приводят и к форсировке звука, и к сверхкрайним контрастам. Кейтс (как и другой, близкий ему по характеру конкурсант, Натаниэль Розен) —

_________

¹Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку (лат.).

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание