Выпуск № 6 (331) | 1966 - страница 5

сачиваются произведения низкого качества, жалкого художественного уровня, что миллионными «тиражами» ежедневно пропагандируются суррогаты искусства, неумные и неодухотворенные ремесленные поделки. И что же? В лучшем случае с нами вежливо соглашаются. В худшем — и более часто! — пытаются расправиться как со снобами и эстетами. Чем можно объяснить такую позицию? Недобрым умыслом? Нет, незнанием дела, плохим подбором кадров и еще старой привычкой не считаться со специальной критикой, чувствовать себя неуязвимым в ведомственном «мундире».

А теперь представьте себе, что сеть радиове- щания значительно расширилась, что телетрансляция идет уже не по трем, а, скажем, по двенадцати каналам. Если радио и телевидение не пересмотрят коренным образом свою репертуарную политику, то соответственно во много раз возрастет и количество недоброкачественной эстетической и этической продукции, выпускаемой в эфир и на голубые экраны. Можно ли мириться с тем, что огромные материальные средства, вложенные государством, пойдут не на пользу, а во вред воспитанию народа? А ведь такая перспектива, увы, вполне реальна...

Другой пример — организация концертной работы. Не секрет, что ее «географическая карта» — маршруты гастролей, «плотность» — количество выступлений — далеко еще не отвечает требованиям времени. Есть, вероятно, в нашей необъятной стране немало таких — отнюдь не медвежьих! — уголков, где живут миллионы людей и куда не ступала нога артиста. Но даже не о необходимости увеличивать число концертов, в особенности на селе, хочется сказать: эта задача осознана Министерством культуры, чему свидетельство выступление Е. А. Фурцевой на ХХIII съезде КПСС. Мне хочется акцентировать другое — то, о чем опять-таки несколько раз уже говорилось печатно — о содержании концертной работы. Что реально пропагандируется, какая музыка звучит с эстрадных площадок? Факты говорят, к сожалению, о том, что здесь смещены все критерии. Функции искусства, бесконечно многообразные (это не приходится расшифровывать в данном случае), сведены к одной — к развлекательности. И сообразно с таким пониманием соотношение концертов, Условно говоря, эстрадно-развлекательных и филармонических, по-прежнему равняется примерно пяти к одному. Это парадоксально: те жанры музыки, которые не нуждаются в усиленной пропаганде, ибо в силу своих внутренних законов достаточно легко усваиваются аудиторией, пропагандируются в несколько раз более интенсивно, чем, те, которые в силу своих внутренних законов как раз в этом нуждаются.

Первые «плоды» такой, мягко выражаясь, близорукой художественной политики уже ощущаются: сс всех сторон все чаще приходят жалобы на плохое посещение молодежью и людьми среднего возраста так называемых концертов «серьезной» музыки, а попросту говоря, концертов из произведений классиков мирового искусства и советских авторов. Все чаще пустуют зрительные залы оперных театров.

Волна «развлекательства» во что бы то ни стало коснулась даже специальных «гала-концертов», которые привлекают, естественно, наибольшее внимание и вольно или невольно служат если не «эталоном», то примером для подражания. Крупные монументальные симфонии, кантатно-ораториальные произведения высокого художественного и этического звучания, какими столь богата классическая и советская музыка, все чаще заменяются ныне ариями из одних и тех же популярных опер, несколькими массовыми песнями. Ставка все чаще делается на «имя» очередной «звезды»; а не на большую музыку.

А ведь так было далеко не всегда. Вспомним встречающиеся на страницах нашей печати публикации «культурной хроники» первых дней и годов революции. «Реквием» Моцарта, симфонии и симфонические поэмы Бетховена и Чайковского, Скрябина и Глазунова, симфонические фрагменты из опер Вагнера — вот какая музыка исполнялась — обратим на это особое внимание! — в заключение революционных митингов и собраний, на массовых празднествах. В скупых строчках газетных отчетов той поры сквозила нескрываемая гордость за то, что, наконец, революционный народ приобщился к великим произведениям великого искусства. И этот тезис о «великом искусстве», которое должно стать достоянием десятков и сотен миллионов людей, многие годы поддерживался во всей нашей культурной политике. Еще в 1936 году, после того, как была принята Чрезвычайным съездом Советов Конституция победившего социализма, народные избранники внимали звукам Девятой симфонии Бетховена...

Да, в атмосфере такого ленинского уважения к искусству тысячу раз устыдились бы своей музыкальной неграмотности те молодые люди, которые сегодня, нимало не смущаясь, шлют на радио требования: «Не исполняйте всякие там симфонии — все равно выключим»...

И возродить эту, повторим, ленинскую атмосферу в искусстве — наша общая важнейшая за-

дача. Бажнейшая и вполне выполнимая. Лишь бы это осознали те, кому надлежит.

Здесь нельзя не поделиться одним искренним недоумением: почему от момента, когда высказываются критические советы и предложения, до момента принятия в связи с ними необходимых административных решений проходят иной раз долгие годы? Откуда такая «замедленность восприятия», «глухота» к критике, к общественному мнению во многих вопросах — и малых, и больших? Лет 10 назад, например, в журнале «Советская музыка» предлагалось подумать о незавидной судьбе так называемых «карликовых филармоний», о том, чтобы объединить их, собрать силы, средства и дать им таким образом возможность решать какие-то более или менее сложные творческие задачи. Говорят, что в этом году, наконец, в Министерстве культуры СССР пришли к аналогичному решению. Почему нельзя было сделать это раньше?

О недостатках планирования концертной работы в масштабах всей страны специальная печать на протяжении последних лет писала уже несколько раз. Однако до последнего сезона ничего во всесоюзных планах, по сути дела, не менялось: словно и не было критики. Нынче об этом даже судить трудно, ибо еще в апреле месяце новый концертный план на текущий летний сезон не был утвержден. А ведь его уже надо выполнять!

Хочу коснуться еще одного больного вопроса: о филиале Большого театра. По-моему, надо найти, наконец, мужество и признать, что передача помещения филиала ГАБТа Театру оперетты принесла вред и Большому театру и оперетте. Ущерб понесли миллионы зрителей, вся наша музыкальная культура в целом. Кажется, ясно: надо исправлять ошибку. Ничуть не бывало. Аргумент — нет помещения. Теперь — нет, раньше — было. (Одновременно строится новое здание для Художественного театра, хотя необходимость этого весьма спорна. Неужели же нельзя перестать множить поспешные, непродуманные решения и одновременно начать исправлять упущения прошлого?!) Кстати, то, о чем здесь говорится, — не личное мое мнение. К такому же выводу единодушно пришли участники Всесоюзного пленума по музыкальному театру, созванного Союзом композиторов СССР и Министерством культуры СССР.

Мне кажется, что Союз композиторов СССР должен в свете решений ХХIII съезда КПСС занять значительно более активную, наступательную позицию во всех без исключения вопросах музыкальной культуры. Что означает — «поднять роль творческих союзов в укреплении связи искусства с жизнью народа» (из Резолю- ции по отчетному докладу ЦК КПСС)? Это ведь фактически означает поднять их ответственность за художественную политику как внутри Союза, так и вне его — в работе государственных учреждений культуры. Убежден, что, осуществляя Программу КПСС, где специально отмечается все больший рост влияния общественно-творческих организаций, мы придем, постепенно, к полной концентрации усилий и к полному взаимопониманию. А пока надо все более расширять сферу влияния Союза композиторов на пропаганду музыки, не оставлять без критического внимания ни одного проявления ошибочных или вредных тенденции в творческой практике, в исполнительстве.

Но если уж речь зашла о внутренних делах нашей организации, я хочу обратить внимание на одну проблему, имеющую непосредственное отношение к Директивам пятилетнего плана. Я имею в виду раздел, где говорится о строительстве новых клубов, домов культуры. Немалые средства будут затрачены на то, чтобы каждый клуб располагал комплектами народных и духовых оркестров. Не исключено, что и Министерство просвещения в свою очередь начнет обеспечивать школы духовыми и народными инструментами, улучшая таким образом эстетическую подготовку учащихся. Итак, представим себе, что все это свершилось. Инструменты есть. И даже руководители есть. Наша задача — позаботиться о том, что будут играть самодеятельные музыканты. Есть ли сейчас необходимый для них репертуар? Я далек от того, чтобы бросить тень на деятельность наших мастеров, работающих в жанре музыки для духовых и народных инструментов. Но все же в целом число их очень ограничено, подавляющее большинство крупнейших композиторов и особенно молодежь вовсе не уделяют упомянутым жанрам места в своем творчестве. А сегодня, как видим, никак нельзя отмахнуться от проблемы создания хорошей, высокопрофессиональной музыки для духовых и народных оркестров. До тех пор, пока эти жанры волею судеб будут оставаться делом нескольких специалистов, трудно ожидать здесь больших творческих свершений.

И опять обратим взор к недавнему прошлом для духовых оркестров писали Н. Мясковский, А. Хачатурян, С. Прокофьев. Писали, видели в этом возможность решить еще одну интересную, творческую задачу.

В заключение хочу присоединиться к мнению композитора Андрея Петрова, который верно отметил как-то, что, разумеется, планирование

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание