дельных выразительных тембров органа ¹.

Восхищаясь искусством французских органистов, мы выражаем надежду, что возобновившиеся связи с органной культурой Франции будут постоянно развиваться и укрепляться.

Когда несколько лет тому назад, в 1960 году, к нам впервые приехал органист из Братиславы Фердинанд Клинда, его концерты запомнились.

Запомнились скромная, лишенная всякой театральности и игры «на публику» исполнительская манера чехословацкого артиста, его безупречный вкус и ясность мышления, широта репертуарных интересов — от И. С. Баха до О. Мессиана.

Истекшие годы не прошли даром для одного из лучших учеников признанного главы современной чешской органной школы — профессора Иржи Рейнбергера. Особенно много дали Клинде его многочисленные гастрольные турне по родной стране, по странам социализма, концерты в Бельгии, Франции... Для молодого органиста еще в большей степени, чем для артиста любой другой специальности, концертные поездки — лучшая форма совершенствования, настоящая школа высшего мастерства. Ибо он при этом не только знакомится с новой публикой, общается с людьми иной культуры, обогащается разнообразными впечатлениями, выковывает собственный стиль исполнения, как, скажем, пианист или скрипач; органист, кроме того, изучает все новые и новые типы органов (ведь двух одинаковых инструментов на свете не существует!).

В нынешний свой приезд Клинда играл много произведений И. С. Баха. Из крупных сочинений — Прелюдии и фуги ми минор, ре мажор, Токкату и фугу фа мажор, Пассакалию до минор. Если к этому прибавить несколько обработок старинных хоралов, маленькое трио, партиту, то получается значительная и обширная баховская программа, распределенная на два концерта. Что может быть лучшим мерилом исполнительской зрелости органиста, чем творчество великого полифониста в его лучших образцах? Ведь Баха играют все органисты, но лишь немногим удается пройти заветную черту и приблизиться к постижению того, что мы называем миром музыкальных образов композитора. Клинда принадлежит к этим счастливцам. В игре Клинды, быть может, больше безмятежности, легкости и изящества, чем драматизма, силы и могучей воли. Его понимание Баха окрашено в индивидуальные тона. Например, большая Прелюдия и фуга ми минор в интерпретации Клинды теряет свою монументальность и микеланджеловскую мощь; региструя ее мягко, несколько дробно (по частоте сменяющихся эпизодов), тщательно артикулируя, органист добивается особой текучести музыкальной мысли. Действие развивается стремительно и естественно, но как-то все получается чересчур благополучно и «бесконфликтно»... Менее удовлетворило исполнение Токкаты и фуги фа мажор, где связующим элементом между отдельными фантастически смелыми, разнообразными эпизодами является единство ритмической пульсации. Поскольку этого единства артисту не хватало, форма сочинения разрыхлилась и Токката стала страдать длиннотами, в которых, однако, композитор отнюдь не повинен. Слишком быстрый темп фуги лишил ее величественности и декламационной торжественности.

С большим художественным вкусом была исполнена Партита. Подобно серии старинных гравюр, перед слушателями прошли тонко очерченные изобретательной регистровкой отдельные вариации. А вот вариации в знаменитой Пассакалии до минор пронеслись настолько быстро, что почти невозможно было отличить одну от дру-

_________

¹ Хотелось бы отметить, что звучание индивидуальных сольных регистров в органе зала им. Чайковского стало рельефнее и выпуклее после недавних ремонтных работ специалистов чехословацкой фирмы «Ригер-Клосс».

В концертном зале Государственного музыкально-педагогического института им. Гнесиных успешно прошел вечер певицы из ГДР Евы Флейшер (меццо-сопрано), исполнившей ряд сочинений Вольфа, Р. Штрауса и Мусоргского.

Оригинальную программу привезли в Москву чешские музыканты: Милан Мунклингер (флейта), Лaдислав Ясен (скрипка), Йозеф Гола (фортепиано), создавшие камерный ансамбль «Арс редивива».

Особый интерес в концерте вызвали трехчастная маленькая сюита Онеггера, Трио-соната ми мажор Бенды, «Un росо triste», Бурлеска Сука и ряд других сочинений венских классиков и современных композиторов.

Сравнительно редко гастролируют у нас зарубежные клавесинисты. Поэтому концерты Гуанхиль Штаппенбек (Западный Берлин), исполнившей в Большом зале консерватории и концертном зале им. Чайковского программу из сочинений Генделя и Баха, привлекли к себе внимание почитателей старинного музыкального инструмента.

гой. Общий характер этого грандиозного сочинения оказался (за исключением подхода к фуге и коды) приближенным к звучности скорее чембало, чем органа. В этом есть свое историческое основание, так как первоначально пассакалия была написана для двухмануального чембало с педальной клавиатурой. Однако мы привыкли к гораздо более «маэстозной» и масштабной трактовке этого произведения. Лирично и проникновенно были «напеты» хоральные прелюдии, из которых отметим особенно исполненную сверх программы Прелюдию фа диез мажор.

При всей дискуссионности той или иной исполнительской трактовки Клинду всегда интересно слушать, ибо это образованный, мыслящий, пытливый художник, имеющий свою точку зрения на проблемы интерпретации баховского наследия.

Фердинанд Клинда

Одно отделение своего вечера в зале им. Чайковского чешский органист посвятил французам. Здесь сильное впечатление произвели «Вариации» старейшего французского органиста и композитора Марселя Дюпре. Клинда с подлинным блеском и технической свободой, в импровизационной и вольной манере, с большой яркостью и темпераментом исполнил талантливое произведение.

Концерты Фердинанда Клинды вызвали самый теплый отклик москвичей, сердечно приветствовавших артиста.

Л. Ройзман

ПИСЬМА ИЗ ГОРОДОВ

Ленинград

Симфонические премьеры

В нынешнем сезоне, предваряющем 60-летие Д. Шостаковича, его музыка звучит особенно часто. Творчеству юбиляра будет посвящен и международный фестиваль «Белые ночи». Знаменательным событием — двукратным исполнением забытой Второй симфонии — открылся сезон.

Как известно, Шостакович написал ее в 1927 году как симфонически-хоровое «Посвящение Октябрю». На конкурсе в честь 10-летия Советской власти сочинение было премировано. Премьера состоялась более 38 лет назад, в канун Октябрьского праздника. Дирижировал Н. Малько. Слушатели и критика приняли сочинение двадцатилетнего композитора горячо. «“Октябрь” Шостаковича имел исключительный успех... — сообщалось в одной из ленинградских газет вскоре после концерта. — Сложная музыка оказалась вполне понятной и доходчивой. Громадина звуков, порывистых, растущих, захватывает слушателя как вихрь и влечет куда-то ввысь, к победе. “Октябрь” был подхвачен бурей восторженных аплодисментов. Шостаковича вызывали чуть ли не десять раз».

Это первое обращение выдающегося композитора к образу Октября в симфоническом жанре предвосхищает более поздние и известные претворения у него революционной темы (вплоть до использования в Двенадцатой симфонии одного из встречающихся здесь тематических образований). По сравнению с последующими решениями это представляется как бы тезисным — горячим и броским — изложением будущих музыкально-исторических, музыкально-философских поэм. Известный схематизм сочинения, однако, воспринимается как специфический признак эпохи и жанра. Многими чертами «Посвящение Октябрю» связано с традицией революционного торжества, массового действа на площади. Это — одночастное сочинение, состоящее из двух, приблизительно равных по протяженности, разделов, инструментального и хорового ¹.

«Посвящение Октябрю» было с большим подъемом и мастерством исполнено Симфоническим оркестром филармонии (который, чтобы отличить от «Оркестра Мравинского», иногда именуют «вторым») и хором Ленинградского института культуры им. Н. К. Крупской (руководитель коллектива — И. Полтавцев). Отрадно отметить рост дирижерского мастерства и артистизма у И. Блажкова, достижение им все большей творческой свободы. Вторая симфония очень «по нему»: мужественность, чистота образов, преобладание графического над живописным — качества, близкие индивидуальности дирижера, и потому, наверное, он провел ее с такой внутренней убежденностью и свободой. Суховатости, чрезмерной сдержанности эмоций, порой ощущавшихся в его интерпретациях (особенно музыки романтиков), как не бывало.

Упомяну и о других номерах этой памятной программы. Первый фортепианный концерт Шостаковича очень удачно, с тонким ощущением музыки — то доброй, то колючей юмористичности — сыграл П. Серебряков. Б. Штоколов спел «Пророка» Римского-Корсакова и «Песню о блохе» Мусоргского; последняя прозвучала в оркестровке И. Стравинского (рукопись партитуры недавно обнаружена Блажковым в одном из архивов). Сделанная в 1909 году, инструментовка отмечена печатью утонченного вкуса и заключает в себе несколько потешных изобразительных деталей.

В тот же вечер впервые в Ленинграде была исполнена сюита С. Прокофьева «Стальной скок». В этой музыке сильнее, чем где бы то ни было у Прокофьева, ощутим дух Маяковского. Нужно было обладать

_________

¹ Подробный разбор этого сочинения будет дан в одном из следующих номеров журнала.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Фердинанд Клинда

Л. Ройзман

ПИСЬМА ИЗ ГОРОДОВ

Симфонические премьеры

Содержание