острый сатирический материал; немецкого шпиона Ставинского композитор наделил банальным надрывным романсом, интонации которого (сатирически заостренная «цыганщина» чуть ли не полувековой давности) заставляют догадываться, что шпионскую выучку он получил у какого-нибудь матерого белогвардейца. Но чуткое ухо ему не обмануть. Он — с первого же появления — чужой даже среди всех самых мелких и подлых людишек.

Сатира и музыкальный шарж — основные приемы характеристики таких персонажей оперы, как глупышка Лизочка, Тузикова и Круглик. Вот пустенькая Лизочка, возомнившая себя певицей. В оркестре раздаются отчетливые удары деревянной колотушки, дополняемые отрывками из запетых колоратурных номеров, которые она распевает. Посложнее Круглик и Тузикова. Это не брезгующие ничем стяжатели. Даже их «роман» основан на чистогане, и оба в этом цинично признаются. Легкомысленно-пошловатая танцевальная музыка, на которой построен дуэт «Какая женщина! Какая койка!», становится их лейттемой. В партии Круглика встречаются, кроме того, и «блатные» интонации (вроде «Ах ты, время-времячко, ждет нас всех скамеечка» или «Силантий Круглик хочет» на мелодию старинной мещанской песни о двух гитарах).

К. Белёвцева в острохарактерной роли Тузиковой очень красочна и эффектна. Зычно покрикивает она на своего незадачливого ухажора, хищно озирается вокруг, будто все соображая, где бы урвать кусок пожирнее. Ей под стать Круглик — Н. Коршунов, злобный, хитрый, способный на любую подлость. А. Гашунина и Л. Елисеев играют «рыбку помельче», но тоже достаточно отвратительную своей шкурнической психологией.

По-разному подают свою Лизочку Г. Зенкова и В. Громова. Если у Зенковой этот образ явно шаржирован, то Громова рисует незлую и неплохую сердцем девушку, которая искренно радуется подарку Нилы (та отдает новоиспеченной актрисе одно из своих нарядных платьев), искренне целует подругу (Зенкова делает это словно с затаенной завистью), но просто она очень, очень обделена умом!

Женщина в черном в исполнении Т. Калистратовой как-то особенно трогательна. Много тепла вносит в эту партию и О. Борисова.

Не сложились еще в спектакле образы Федора и жениха Зои, Алексея. Ф. Дубровскому в главной роли не хватает пока сценической непосредственности. Попытки А. Мищевского в первой половине спектакля подражать манерам бывалого фронтовика не приносят ему успеха; в конце концов зритель видит в нем не Федора, а оперного солиста с неплохо «впетой» вокальной партией и довольно наивно воплощаемым сценическим рисунком. В этом смысле близки ему Е. Максименко и В. Свистов, поющие партию Алеши.

Оркестр в опере «Ценою жизни» занимает видное место. (К. Абдуллаев и руководимый им коллектив отлично справляются со своей задачей.) Не прошел даром опыт Николаева в симфоническом жанре: композитор, как уже отмечалось, придерживается обычая излагать лейтмотив того или иного героя сначала в оркестре. Солисты или хор вступают с ними лишь в самые важные «узловые» моменты действия. Думается, такая сдержанность в компоновке вокальных линий осознанна: ведь трудно себе представить, что автору просто не приходило в голову вписать тот или иной лейтмотив в вокальную строчку. Николаев, видимо, чурался «чувствительности» — и правильно делал.

Много свежести вносит в спектакль небольшой по составу смешанный хор. Расположенный на боковых «осветительных» балкончиках прямо в зале, он играет роль как бы «голоса за кадром» (отличная находка!). Тем более волнует качество звучания хоровых отрывков. Оно должно быть особенно правдивым и совершенным, а это значит не только интонационно чистым, но и слитным, отделанным в смысле фразировки. И здесь, нам кажется, еще предстоит немалая шлифовка (особенно тембровая).

Мы посетили несколько спектаклей «Ценою жизни» с разными составами исполнителей и не раз убеждались, что постановка глубоко волнует тех, кто находится в зрительном зале, имеет большой, заслуженный успех. И все же — все же зал далеко не заполнен. Какие тормозы тому причиной? Непривычка слушателей к новым операм? Своего рода «верность» некоторой части публики одному-единственному спектаклю театра Советской Армии? А может быть, — отчасти, — и неумение театра организовать содержательную рекламу?

Над причиной недостаточной еще популярности новой оперы стоило бы призадуматься руководству. Здесь нет и не может быть недоделок и в мелочах. Атмосфера спектакля должна ощущаться во всем, даже в поведении обслуживающего в этот вечер зрителей персонала. А на одном из спектаклей мы слышали, как гардеробщик, принимая шинели у совсем юных военнослужащих доверительно говорил им: «Пойдите посмотрите, как она там голая на столе танцевать будет...» Но гардеробщик — полбеды. Гораздо хуже, нам кажется, поступало руководство, растянув сроки первых спектаклей на длительный отрезок времени.

За хороший спектакль, за его признание публикой надо бороться.

К 75-ЛЕТИЮ Н. С. ГОЛОВАНОВА

В. Штейман

Встречи с мастером

В округ имени Николая Семеновича, его профессиональных и человеческих качеств живет немало «легенд». В них наряду с искренним восхищением талантом, волей, трудолюбием и широтой истинно русской натуры существует много наносной шелухи, «авторами» которой являются некоторые нерадивые исполнители, «крепко пострадавшие» от Голованова в минуты справедливого, хотя, может быть, и безудержного гнева.

Сегодня молодое исполнительское поколение и в первую очередь дирижеры интенсивно знакомятся с мастерством и творческими принципами Голованова по превосходным (к счастью, многочисленным) записям, увековечившим его интерпретацию многих произведений симфонической и оперной музыки. Я же, современник и ученик Голованова, хотел бы в связи с этим вспомнить ряд встреч и наиболее ярких эпизодов, запечатлевшихся в моей памяти.

...Москва. Консерватория. 1925/26 учебный год. Мне, пятнадцатилетнему студенту класса ударных инструментов профессора К. Купинского, оказана высокая честь: я назначен в старший оркестровый класс, которым руководит «сам» Голованов.

Уже вдоволь наслышавшись всяких «страхов» о его неумолимой требовательности, а подчас и деспотизме, я, признаться, основательно переволновался. Обо мне тогда вполне можно было сказать, перефразируя «Псковитянку»: «Чем чаще: букою аль Головановым тебя пугали в детстве?»

И вот, наконец, настал навсегда памятный для меня день первой встречи с Головановым. Была назначена оркестрово-корректурная репетиция оперы Римского-Корсакова «Царская невеста».

Спектакль, осуществлявшийся силами студентов, репетировался в Большом зале консерватории. Оркестранты разместились в партере впереди эстрады, и, таким образом, мое рабочее место оказалось где-то в районе директорской ложи. Притихшие музыканты, волнуясь, ждали появления своего строгого руководителя.

Еще не открылась дверь, а к нам уже донесся голос басовито-баритонального тембра с энергическими «акцентирующими» интонациями — голос Голованова.

Несмотря на сорок лет, прошедших с того момента, когда в торжественной тишине Большого зала, освещенного лучами утреннего солнца, я впервые увидел Николая Семеновича, все это мне представляется так отчетливо, словно происходило вчера.

Широкими волевыми шагами направляется он к дирижерскому пульту и на ходу, не оборачиваясь, «распекает» инспектора оркестра (или, как он в то время именовался, «старосту») флейтиста Юрцева. Милейший Юрцев, в неизменных роговых очках, мягко интеллигентный и сдержанный, безропотно принимает на себя первые «удары»... Вероятно, часто бывает, что, наслышавшись о какой-нибудь большой и незаурядной личности, мы создаем в своем воображении его внешний облик, который в действительности абсолютно не соответствует оригиналу. Так случилось и на этот раз.

Признаюсь, я был озадачен; Голованов представлялся мне довольно старым, очень импозантным, с бородой и усами (вроде М. М. Ипполитова-Иванова или Н. Г. Райского). Словом, с наружностью подчеркнуто артистической и представительной. В зал же вошел человек, довольно плотный, моложавый, гладко выбритый, с небрежным пробором и челочкой светлых, коротко остриженных волос.

И все же нельзя сказать, чтобы внешность Голованова была вполне обычной. Достаточно было взглянуть в его властные, так часто извергавшие «гром и молнии» глаза, заметить резко волевую упрямую складку в углах чуть насмешливо сжатого рта, чтобы понять: перед вами личность незауряд-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

К 75-ЛЕТИЮ Н. С. ГОЛОВАНОВА

В. Штейман

Встречи с мастером

Содержание