Выпуск № 5 (318) | 1965 - страница 52

ехавший на паровозе, поставит паровоз в депо, не вычистив его, и сделает то же самое завтра, то послезавтра, когда ему нужно будет снова ехать, его паровоз испортится. То же относится и к музыкальному исполнению. С течением времени накапливается шлак, требующий удаления, и нам нужно всегда помнить, что каждое произведение после исполнения нуждается в чистке, требует этой чистки.

*

...Художник должен быть взволнован, обдумывая произведение, работая над ним, но слушателю он должен показать результат этого творческого волнения...

...Быстрый темп — это вовсе не что-либо беспредельное... Признаком темперамента не является торопливость; у кого нет ритма, у того нет и темперамента.

...Забыть может каждый, но можно забыть по-разному. Когда забывает музыкант, он всегда сумеет найтись, если же забывает человек, не знающий музыки, которую он играет, — он попадает в безвыходное положение. Для того чтобы меньше волноваться, надо иметь чистую совесть, то есть быть уверенным в тем, что действительно хорошо знаешь то произведение, которое собираешься сегодня играть.

...Художник, композитор в процессе своей работы не связан с определенным моментом. Если он сегодня в неподходящем настроении, если у него в данный момент не получается что-то, не лежит душа к работе, он может ее отложить, и то, что у него не выходит сейчас, может выйти завтра или через несколько часов. Исполнитель же обязан в определенный момент дать наилучшее, на что он способен, каково бы ни было в данный момент его настроение и самочувствие.

[Роль исполнителя]

...Исполнитель должен с величайшим уважением относиться к автору, сознавать свою ответственность перед ним и опасаться, чтобы его интерпретация не была приписана автору. Если плохой исполнитель играет Бетховена или Шопена, никто не будет обвинять автора, но если исполнитель играет неизвестного или нового композитора, то его плохая интерпретация может быть приписана автору. Надо сознавать однократность исполнительского процесса, неповторимость его и относиться к нему поэтому с огромным сознанием ответственности. ...Правда, исполнитель не обладает такими возможностями, какими обладал бы человек, который хотел бы подойти к картине или к статуе и испортить ее... Исполнитель музыкального произведения часто совершает подобные акты, но, по счастью, произведение от этого не уничтожается, и другой исполнитель может сыграть его лучше. Но тем не менее никто не будет возражать против того, что роль исполнителя чрезвычайно ответственна.

90-е годы

*

...Исполнитель не может спрятать свою индивидуальность при исполнении, в котором сразу отражается то, какова его природа и как сквозь нее преломляется замысел автора.

...Есть французская поговорка, что стиль — это человек. Каков стиль, таков и человек. Не нужно заботиться о том, чтобы ваша индивидуальность проявилась, — это неминуемо. Индивидуальность сказывается даже на механических вещах — в том, как человек шьет сапоги, как он играет в футбол или в шахматы, во всем сказывается индивидуальность. А тем более — в искусстве человека.

...Я был счастлив в возрасте между восемью и девятнадцатью годами неоднократно слышать величайшего пианиста Антона Рубинштейна. Это была поистине титаническая индивидуальность.

Когда он играл, он, казалось, брал слушателя за шиворот и вел за собой от первого до последнего звука, не давая ему опомниться. Между тем вам, вероятно, приходилось читать книжку о фортепианной игре Иосифа Гофмана, бывшего ученика А. Рубинштейна. Он там говорит, что во время урока Антон Рубинштейн сидел с нотами в руках и непрерывно придирался к каждому отклонению от указаний автора.

Одним из величайших дирижеров двадцатого столетия, обладающих очень яркой индивидуальностью, является Клемперер. С ним однажды был такой случай: он репетировал с оркестром симфонию Бетховена, кажется, Седьмую. В первых рядах зала сидел один из московских дирижеров и все время записывал указания Клемперера. Клемперер несколько раз оглядывался, очевидно, ему это почему-либо было неприятно, и, наконец, обратился к концертмейстеру с вопросом: «Скажите, пожалуйста, что этот человек там записывает?» — Тот ему сказал, что он записывает его указания. Тогда Клемперер пожал плечами и сказал: «Вот чудак! Он бы взял партитуру Бетховена и посмотрел, — там все написано».

*

...Воспитание в себе способности точно воспроизводить текст чрезвычайно важно, особенно для пианиста, который, за редчайшим исключением, играет многоголосную ткань.

...К тому, когда надо взять звук, обычно относятся с вниманием, к тому же, сколько времени нота держится и где снимается, нередко относятся с великолепной небрежностью. Между тем, если тот или иной звук продолжает звучать в то время, когда его уже не должно быть слышно, или, напротив, исчезает раньше времени, это нарушает художественный смысл произведения так же, как если бы мы его взяли раньше или позже времени.

...Точное исполнение текста не есть художественное исполнение, но предпосылка к нему.

*

...Нельзя думать, что если я буду выполнять с величайшей точностью все, что написано в нотах, все оттенки, штрихи и т. д., то все будет хорошо и это будет художественное исполнение; это только предпосылка, без которой музыки быть не может.

...Всякое искусство, в том числе и музыкальное, многогранно, и нельзя сказать, что по отношению к каждому произведению можно указать характер или способ его исполнения, установленный раз навсегда, что достаточно повторить данное прекрасное исполнение и все будет достигнуто.

...Богатство возможностей в нашем искусстве особенно ценно. Творчество исполнителя составляет величайшую ценность.

...Надо предостеречь наших молодых исполнителей от «списывания» с пластинок. <...> Сегодня он услышит Артура Рубинштейна, завтра другого, послезавтра третьего и потом будет совсем по рецепту Авдотьи Тихоновны из «Женитьбы»: к носу Ивана Кузьмича прибавлять дородность Ивана Павловича. Ясно, что из этого ничего хорошего не может получиться: это огромная художественная ошибка.

*

...Бывает два вида плохого исполнения: когда исполнение так несовершенно, что полностью искажает образ, задуманный композитором, или же, что еще хуже, когда индивидуальности автора, в большинстве случаев более или менее значительной и глубокой, навязывается часто мелкая и пошленькая индивидуальность исполнителя, мало интересующегося тем, что хочет выразить автор, а самолюбиво желающего показать только себя.

Есть одно свойство и качество исполнителя, довольно трудно поддающееся учету, но которое мы как-то очень ясно осознаем. Я могу его иллюстрировать некоторым сравнением. Допустим, я попал куда-нибудь в Пятигорск или Железноводск. Там есть группа гор. Горы необыкновенно красивы, живописны, картина величественная, дающая радость созерцающему ее: и человек, который жил на равнине, не видел гор, получает сильное впечатление. Но потом, в один прекрасный день, в ясную погоду он вдруг, нечаянно обернувшись, видит белую громаду Эльбруса, и тут он понимает, что горы Бештау и Машук — это только холмы, а вот она настоящая гора. То же самое есть в искусстве. Трудно сказать, где эти границы. Мы знаем, что Монблан ниже Эльбруса, а Эверест выше его. Но мы знаем, что Эльбрус — это один класс гор, а Бештау и Машук — другой. То же самое и с художником: мы ясно ощущаем — хотя не всегда можем точно объяснить, чем это вызвано, — когда имеем дело с Бештау и Машуком или с Эльбрусом.

[Движение и звуковой образ]

...Нет приема игры, звучания, ценного самого по себе, вне цели. То, что хорошо в одном месте, в одном случае, может оказаться совершенно непригодным в другом.

...Каждое движение должно диктоваться требованиями музыкального образа. Всегда надо

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

90-е годы

*

*

*

*

Содержание