Выпуск № 5 (318) | 1965 - страница 25

Летите ж, «огородники», вперед,
Чтоб стала всем врагам земля могилой,
Чтоб никогда в советский огород
Им не совать свое свиное рыло!
Героев прославляет весь Союз,
И вот мы от киргизского народа
Вам, «огородники», вручим арбуз
С советского родного огорода.

(Канун Октябрьской революции и праздничные дни... Немцы очень близко и здесь активны. Кажется, это была Каменка — местность, близкая от Мценска и Спасского-Лутовинова. Говорю «кажется», потому что память не все удерживает, а в дневнике нам не рекомендовали писать названия городов и селений. Писали Н-ск.)

...6 ноября. Сразу наступила зима. Холодный пронзительный ветер. Снежная крупа бьет в лицо. Участок серьезный. Боевая дивизия «держит» передний край обороны. (Командир дивизии полковник Махлиновский оказался страстным любителем музыки и театра. Всю ночь беседовал об искусстве. У него в дивизии отличная художественная самодеятельность.) Вечером в полуразрушенном сарае-риге торжественное заседание, посвященное Октябрю. При свете маленькой лампочки, при заваленных соломой воротах (строгое затемнение! Немцы сторожат наши огоньки), стоя, выслушиваем приказ о награждении орденами и медалями восемнадцати храбрейших из храбрых. Начальник штаба, гвардии полковник, выкликает награжденных. Из темноты сарая к столу президиума подходят бойцы и командиры — русские, казахи, украинцы, азербайджанцы, татары и башкиры. В дивизии 46 национальностей! Командир дивизии полковник Махлиновский прикрепляет к груди ордена и поздравляет с наградой. «Служу Советскому Союзу!»

Мороз крепчает. В сарае отчаянно холодно. Комдив волнуется: состоится ли художественная часть? Но за плащ-палаткой в праздничных концертных платьях, как у себя в киргизском театре, уже готовы к выходу на «сцену» наши солистки.

(Народные артистки Киргизской ССР Сайра Киизбаева и Марьям Махмутова даже в самые холодные дни, на морозном воздухе выступали в открытых концертных платьях, стремились создать для бойцов настроение праздничности.)

Концерт проходит с огромным успехом. Командование вызвало на наше выступление с передовой самых лучших, отличившихся бойцов. Один из них по окончании концерта трогательно приветствует нас самодеятельной импровизацией:

За песни, что любовью к нам полны,
За прелесть танца, за лучи улыбок
Передний край и фронта, и страны
Вам шлет красноармейское спасибо!
И если в час, когда боям греметь
В полях, одетых орудийным дымом,
Умеем так читать, плясать и петь —
Так значит мы вовек непобедимы!
Мы победим. И мирная заря
Блеснет лучами на штыке и сабле.
И вспомним мы, как в праздник Октября
Мы шли к теплу Киргизского ансамбля!

(Кто автор, не знаю. Может быть, и он вспомнит этот торжественный вечер, свои стихи и откликнется?)

...7 ноября. Удивительно провели мы этот праздничный день. Простившись с комдивом, выехали в соседнюю гвардейскую дивизию. Но потеряли направление. Машина застряла в трясине. Долго искали дорогу. Кругом все села — разбитые, пустые. Идем пешком. Совсем заблудились. Стало темно. Кругом немецкие ракеты. Наконец дошли до какой-то курной избы. В ней наши разведчики! Около сорока бойцов. Решили им дать концерт. Он длился почти три часа. Поздно ночью нас нашли и на грузовой машине «вывезли» в свой эшелон. Страшно замерзли, но получили огромное удовольствие от встречи с разведчиками. Рано утром нас уже ждали в особом дивизионе «катюш».

...Фронтовой барак военнопленных. Перед нами восемь фрицев. Семь рядовых и один офицер. Он — лейтенант. Истребитель. Пять лет в гитлеровской авиации. Награжден железным крестом 2-й степени и бронзовым значком «За 30 боевых вылетов». Из Франкфурта. Чистокровный «ариец». Сквозь зубы отвечает на вопросы. Но у нас с ним особый разговор. Хочется узнать, каков его культурный уровень, что за душой у этого стопроцентного представителя «высшей» расы.

— Вы любите литературу и музыку?

— О, да!

— Какие композиторы особенно вам нравятся?

— Композиторы? Мне трудно вспомнить фамилии.

— Может быть, вы слышали про Вагнера?

— Да, да. Вагнера я слышал.

— А какие произведения Вагнера вам известны? Большая пауза.

— Я затрудняюсь назвать. Не помню.

— А фамилию Чайковского вы слышали?

— Чайковского? Кто это такой? Объясняем. Нет, нет, такой фамилии он никогда не слышал. Из писателей с трудом вспоминает Шиллера. Видел в театре «Разбойников». Все смеются. «Разбойники» вспомнились по особой, личной ассоциации...

Еще ниже, еще страшнее культурный уровень солдат. Что читают? Ничего. Иногда детективные романы. Чем заполняется досуг? Картами. Чудовищны ответы представителей «высшей» расы. На один поставленный вопрос рядовой (вестфалец) сказал:

У разведчиков...

«Я слишком глуп, чтобы об этом думать». Как говорится, вопросов больше не имеем!

Впрочем, нет, один последний вопрос: «Как вы думаете, кто мы такие?» Офицер мрачно осмотрел нашу бригаду: народный певец Муса Баетов сидит с комузом, Саид Бекмуратов опёрся на кыяк, народная артистка Киизбаева, артист Халатов... Угрюмо сказал: «Конечно, пропаганда!» На этот раз он не ошибся. Мы — артисты, писатели, композиторы — действительно пропагандисты. И мы этим гордимся.

*

Если бы меня спросили: какой в моей сравнительно долгой жизни самый счастливый, самый радостный, самый яркий, самый незабываемый день, — я, не задумываясь, ответил бы: конечно же, 9 мая 1945 года! День Победы. О победе мы думали, о победе мечтали каждый день, каждый час с того момента, как началась Великая Отечественная война. И в доброй сводке, в каждом героическом поступке наших бойцов, в каждом салюте нам слышались отзвуки приближающихся праздничных фанфар победы!

В конце апреля сорок пятого года я лечился под Москвой в санатории «Подлипки». Но с моим начальством (я работал в те дни директором Московской филармонии) я договорился: как только «запахнет» официальным окончанием войны, меня сейчас же вызовут. Надо будет готовить торжественные музыкальные празднества в Москве. И вот долгожданный звонок! Только просят пока не очень-то «трезвонить».

В эти дни в «Подлипках» лечился С. Прокофьев. Конечно, он, как и все, только и жил ожиданием окончательной победы. Я не выдержал и, быстро собираясь па поезд, все-таки позвонил Сергею Сергеевичу по местному телефону, сказав, что уезжаю в Москву и есть сенсационная новость. Пробегая мимо его дома, я увидел стоящего на крыльце Прокофьева. Сообщив ему «на ухо» новость (победа! Ура!), я в последний раз сфотографировал счастливого Сергея Сергеевича и умчался на вокзал.

Весь день мы готовили праздничные концерты для всех площадей Москвы. А в два часа ночи получили официальное известие о безоговорочной капитуляции фашистской Германии.

Ранним утром 9 мая мы шли, ошалелые от радости, по весенней, майской Москве, целовались со всеми встречными — знакомыми и чужими, говорили и кричали какие-то невероятно счастливые слова.

Весь день и всю ночь на всех площадях наши артисты и оркестры играли, пели, танцевали...

Ну какой же для нас самый великий и счастливый день? Конечно, 9 мая 1945 года. День Победы!

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

У разведчиков...

*

Содержание