ния, исключительная четкость и чистота интонаций (флажолеты просто изумляют!), безупречность вкуса, утонченное, не показное мастерство и, конечно, сказочное богатство динамических и колористических оттенков — вот что особенно и главным образом привлекает в феерической игре Сеговии, в игре столь необычной у нас, где искусство это так опошлилось. Сеговия ни на один момент не упускает из виду пластики формы: он красиво и последовательно подчеркивает конструктивные детали, блестяще расцвечивает основную мелодическую линию пышными узорами или развивает ее хрупкий, как утонченная резьба, орнаментом. А за всеми этими качествами виртуоза пламенится глубокое чувство, согревающее звук (золотистый, сочный и нежный, но не изнеженный)...»¹

Много позже, размышляя о гитаре и вспоминая игру Сеговия, Б. Асафьев как бы резюмирует свои впечатления: «Я люблю этот тонко чувствующий инструмент. Под пальцами первоклассного испанского гитариста Сеговии он становится гибким, послушным выразителем и глубокого раздумья, и томной любовной романтики, и изысканной орнаментальной лирики, и задорных искристых ритмов старинных танцев и импровизаций. Игра Сеговии — это воскресший мир безграничной человеческой фантазии!»²

*

Сеговия был первым зарубежным гитаристом, гастролировавшим в нашей стране. Память о его выступлениях сохраняется до сих пор. Вслед за Сеговия стали приезжать в СССР и другие гитаристы-виртуозы. Их концерты вызывали значительный интерес, а иногда и споры, особенно среди молодежи. Но если споры во время концертов Сеговия касались вопроса о допустимости появления гитары на концертной эстраде, то в дальнейшем они возникали уже по поводу игры приезжавших гитаристов, их репертуара, трактовки, степени исполнительского мастерства.

Находясь в Советском Союзе, Сеговия проводил консультации, давал показательные уроки, выступал в печати. Ведущие советские гитаристы, занимавшиеся педагогической работой, стали его последователями. Здесь в первую очередь следует назвать москвича П. Агафошина. Он опубликовал в 1928 году брошюру «Новое о гитаре», посвященную в основном Сеговия и новой испанской гитарной школе. Агафошин же был составителем сборников пьес из репертуара знаменитого музыканта. Под впечатлением игры Сеговия ленинградский музыкант В. Яшнев стал вести преподавание игры на гитаре, добившись в этой области значительных достижений. Трудно назвать советского гитариста довоенного времени, который в той или иной мере не испытал бы на себе благотворное влияние деятельности замечательного мастера. Ученики последователей Сеговия стали незаурядными исполнителями, лауреатами конкурсов, многие хорошо проявили себя на педагогической работе.

Косвенное влияние оказал Сеговия и на советское музыкальное творчество. Под впечатлением его выступлений создал Концерт и пьесы для гитары соло Б. Асафьев. Почти одновременно появились гитарные пьесы В. Шебалина, Н. Речменского и некоторых других. Все же до настоящего времени участие советских композиторов в создании гитарной литературы остается весьма скромным. Некоторая доля вины в этом лежит и на наших гитаристах, недостаточно использующих опыт Сеговия как «добытчика» репертуара.

*

Жизнь и деятельность Андре Сеговия может служить для музыкантов образцом исключительной творческой работоспособности, настойчивости и высокого исполнительского мастерства.

_________

¹ «Красная газета» (веч. выпуск), 1926, № 66 (1070).

² Б. Асафьев. Мысли и думы. Гл. 8, стр. 290 (рукопись).

Моя парабола

Титта Руффо

Имя великого итальянского певца Титта Руффо (1877–1953) пользуется мировой славой.

«Голос Титта Руффо был огромный и беспредельный не только в силе, но и в мягкости. Голос звонкий и звучный. Голос рокочущий, как небесный гром, и ласковый, как шепот матери...» (С. Левик, «Записки оперного певца»).

Пройдя суровую школу жизни, не получив систематического музыкального образования, Руффо стал одним из самых выдающихся оперных артистов своей эпохи. В нем было редкое для итальянских вокалистов той поры сочетание певца и актера, в его интерпретации чувствовалось глубокое проникновение в характер исполняемых ролей. Руффо страстно выступал за освобождение Италии от фашизма. Его голос артиста-гражданина прозвучал с трибуны Первого всемирного конгресса сторонников мира в Париже в 1949 году.

Мы публикуем несколько отрывков из автобиографической книги Титта Руффо «Моя парабола». («La mia parabola», 1937, Милан).

*

...В доме произошли некоторые перемены¹: появилось пианино (взятое напрокат моим братом за 10 лир в месяц) с пожелтевшими от времени клавишами и дребезжащим звуком — одним словом, настоящая развалина. В месяцы моего отсутствия брат, помимо занятий живописью в академии св. Луки, стал посещать классы флейты и рояля в академии св. Цецилии. Мой отец питал к нему слабость, так как брат оправдывал его надежды. Таким образом, я нашел в семье обстановку, более созвучную с моей будущей судьбой.

Помимо споров о будущих кругосветных путешествиях, о личной независимости, мы разговаривали о музыке, гармонии, контрапункте, которые меня в то время мало интересовали. Мои музыкальные познания ограничивались сведениями (я очень гордился этим) о том, что Верди был автором «Трубадура». Брат же, помимо Верди, упоминал о Доницетти, Беллини так, как будто это были его близкие друзья, и утверждал, что оба они гении.

Целыми часами он мог упражняться в игре на инструментах. Вот и сейчас он играл на пианино. Я плохо слушал его игру, мое внимание привлек портрет Гарибальди... Мне казалось, что своим приковывающим взглядом он спрашивал, где же я был до сих пор. Теперь я относился к нему поиному, узнав из книг о его мужественной жизни моряка и героя. Книги, которые я читал, несомненно повлияли на состояние моего духа — я считал себя полубродягой, полуактером, полуморяком, как герой «Монте Кристо» Эдмон Дантес, и немного искателем приключений, как Гарибальди в юности. Я был недоволен настоящим и страстно жаждал, сам не знаю чего в будущем. Довольно скоро начались мои раздоры с отцом, желавшим знать, на что я решился. Наконец, ради хороших отношений в семье я согласился, хотя и весьма неохотно, снова вернуться в кузницу.

Прошло несколько однообразных недель работы. Новая музыкальная атмосфера, созданная в доме братом, повлияла и на меня. Вечерами после работы я слушал его игру на флейте. Однажды он разучивал Серенаду из оперы «Сельская честь» — тогда необычайно популярной, мелодии из которой повторялись всюду. Я часто мысленно напевал строфы этой серенады.

В один из вечеров брат сделал мне приятный сюрприз, пригласив в театр «Костанци», где давали «Сельскую честь». Главные роли исполняли Джемма Беллинчонни и Роберто Станьо. Так впервые я попал в оперу. Мы сидели в последнем ряду переполненной галерки, но и позади нас толпилось много людей, подталкивая нас в спины.

_________

¹ 17-летний Руффо в поисках работы покинул родной дом в Альбано и скитался по Италии. Спустя некоторое время он вернулся к родителям (прим. перев.).

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

*

Моя парабола

Титта Руффо

*

Содержание