Выпуск № 4 (305) | 1964 - страница 67

многих принципов может оказаться весьма полезным, поскольку человек, воспитанный в традициях европейской музыки, далеко не сразу и не легко осваивается с непривычным и во многом чуждым ему строем музыкального мышления африканских народов.

Мы коснемся здесь сферы сельского фольклора, на примере которого особенно ясно видны глубинные корни африканской музыкальной культуры.

Важнейшие особенности музыкального мышления народов Тропической и Южной Африки сложились, по-видимому, много веков назад и относятся к числу наиболее устойчивых и характерных моментов их культуры. Во всяком случае, сила традиций здесь исключительно велика: подчас некоторые элементы музыкальной практики, сохраняемые с удивительной точностью, служат единственным признаком былого родства между двумя народами, мигрировавшими друг от друга на сотни километров. Так, например, музыканты народа чопи (Мозамбик) до сих пор настраивают свои ксилофоны совершенно идентично звукоряду, принятому среди каранга (Южная Родезия), от которых чопи отделились более 450 лет назад, причем тонометрические исследования показывают, что отдельные отклонения в настройке не превышают 1/10 тона ¹. Прочность таких традиций является следствием тех условий, в которых до недавнего времени протекало развитие большинства народов Тропической и Южной Африки. Музыка составляла для них часть повседневной жизни, неотъемлемую от труда, отдыха, развлечения. Во время работы она облегчала физические усилия, перед охотой или битвой пробуждала смелость и ловкость, прогоняла страх; в критических ситуациях, будь то стихийное бедствие или угроза вражеского нападения, к музыке прибегали как к средству магической защиты. Поэтому ее формы, связанные с важными общественными мероприятиями, считались священными и не должны были нарушаться ни при каких условиях.

Из-за отсутствия письменности вся история народа, состоящая из устных легенд и преданий, сохранялась в форме особых музыкальных речитаций, которые исполнялись в присутствии всех членов племени. Старики — хранители мудрости и заветов предков — декламировали или пели сказания о событиях далекой древности. Они прославляли подвиги великих охотников и воинов, а также тех мифических героев, которые научили людей пользоваться огнем, владеть луком и стрелами, сеять хлеб, разводить животных и обрабатывать металлы. У каждого предания был свой собственный мотив, передававшийся в неизменном виде из поколения в поколение.

При этом правящая верхушка племени — вожди, военачальники, жрецы — стремились использовать для укрепления своего престижа музыкальные исполнения такого типа. Они обставлялись красочными церемониями, в которых музыка использовалась как основной фактор эмоционально-психического воздействия. Приобретая ритуально-магический характер, соответствующие формы музыки поддерживались в строго неизменном виде.

Все это дало повод ряду буржуазных этнологов и искусствоведов объявить подобный «обрядовый консерватизм» доминирующим фактором художественного мышления африканских народов, неспособных, якобы, подняться до индивидуализированного осознания самих себя и окружающего мира. Подобная реакционно-идеалистическая точка зрения не нуждается в опровержении — она уже похоронена самой жизнью, всем ходом социальных преобразований сегодняшней Африки. Важно подчеркнуть, однако, что и в области музыкального искусства она никогда не соответствовала действительности.

Несомненно, что канонизированные формы и ритуально-магические представления играли в искусстве африканцев важную роль, но все же не единственную и далеко не ведущую. В качестве активнейшего им противодействия непрерывно зарождались, зрели и пробивались наружу протестующие, бунтарские побеги народного самосознания. Они проявлялись и в области индивидуальной лирики, где человек, находясь наедине с самим собой, давал выход наиболее сокровенным чувствам и мыслям, и в реалистически описательных «трудовых» песнях, исполняемых во время тяжелой работы, и в повествованиях бродячих певцов, не признающих над собой власти местных владык.

Подобные тенденции получали наиболее яркое выражение в своеобразных зародышевых формах народного театра, существовавшего в том или ином виде почти во всех районах Африки. Его спектакли состояли из серии танцевально-хоровых номеров и жанровых сценок, представляю-

_________

¹ Н. Тrасеу. Chopi Musicians. Their music, poetry and instruments. London, 1948, p. 122.

Это обстоятельство начисто опровергает еще недавно бытовавшее в западной литературе мнение о том, что у африканских народов не существует развитого чувства абсолютной звуковысотности, а настройка инструментов зависит от воли случая.

Барабаны оркестра эве

щих различные эпизоды из реальной жизни. В них высмеивались пороки: лень, трусость, жадность, чванство, жестокость и вероломство; выражалась критика, а зачастую и открытый протест против социальных несправедливостей, например против чрезмерных налогов, установленных вождем племени или колониальной администрацией. Они отражали также коллективные переживания, давали оценку разнообразным конфликтам внутри общины — семейным происшествиям, несчастьям, постигшим кого-либо из односельчан, и другим злободневным событиям. Все это стимулировало живейший расцвет фантазии, будило мысль, взрывало изнутри жесткие рамки канонических обрядовых и культовых художественных форм (поскольку именно они использовались первоначально для представлений светского содержания). В известном смысле этот процесс имел некоторые сходные черты с зарождением европейского театра и профессиональной музыки, восходящих к искусству средневековых жонглеров и шпильманов.

Все это говорит о том, что верность традициям в африканской музыке никогда не была догматической. Жизнь каждого народа подвергалась многочисленным и частым переменам вследствие миграций, военных столкновений и социальных конфликтов. Появлялись новые виды трудовой деятельности, и старые рабочие песни приспосабливались к изменившимся условиям; религиозно-магические представления либо отмирали, либо эволюционировали в соответствии с иными требованиями; в древние легенды вплетались мотивы современности. Так новые музыкально-поэтические образы продолжали группироваться вокруг основного традиционного стержня, уходившего корнями в далекое прошлое племени. С течением времени слияние отдельных племен в более крупные группы и народности приводило к сложнейшему сочетанию множества таких стержней, а иногда, как мы уже упоминали, имело место отпочкование боковых ветвей или, вернее, «разбрасывание семян», дававших неожиданные всходы подчас очень далеко от места своего зарождения.

Ясно, что в подобных условиях значение традиций заключалось не столько в консервативном удерживании неизменных форм, сколько в объединении и организации множества разнородных элементов музыкального творчества, которые иначе просто не получили бы возможности дальнейшего развития. В этом одна из основных особенностей музыкального искусства народов Африки: приверженность к устойчивым традиционным формам исполнения при почти неограниченной свободе варьирования их конкретного содержания.

Часто приходится слышать (и читать) высказывания о «примитивности», неразвитости форм

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Барабаны оркестра эве

Содержание