Наш друг

Курт Зандерлинг, который уже несколько лет возглавляет Городской симфонический оркестр в Берлине, приехал к нам на гастроли. Он работал в Советском Союзе многие годы. Поэтому мы встречаем его сейчас не только как артиста, давно и хорошо известного, но и как нашего друга, сообща с которым некоторые из нас трудились и решали сложные задачи, связанные с развитием советского музыкального искусства.

Что характерно для выступлений Зандерлинга? Атмосфера задушевности и сердечности, «интимный» характер повествования даже в тех случаях, когда исполняемая им программа, казалось бы, нацеливала на совсем иное. Идя на его концерт, заранее предвкушаешь такое настроение, создаваемое дирижером в высшей степени целеустремленно. От этого в программе, которую мне довелось слышать, особенно выиграла Вторая симфония Бетховена, которой Зандерлинг дирижирует много лет и всегда по-разному. Он не принадлежит к дирижерам-«импровизаторам», к тем, кто до последнего момента находится в ожидании, что именно сегодня на них нахлынет. Однако нет у него раз и навсегда найденных концепций. Не слыша у него Второй бетховенской несколько лет, не обманешься, если рассчитываешь услышать в исполнении что-то новое. В данном случае были заметны более резкие, чем обычно, контрасты во всех темпах, например более стремительный финал, который благодаря «хорошо натянутой ритмической пружине» просто взвился в воздух; очень значительное, тщательно подчеркиваемое во всех деталях вступительное Adagio. Я слышал в разное время многие бетховенские симфонии в исполнении Зандерлинга. Сейчас во Второй темпы показались мне особенно контрастными, и это хорошо. Совершенно не нужно опасаться, что из намерения «драматизировать» Бетховена Зандерлинг в этой контрастности перейдет границы (чем грешат многие дирижеры и именно в трактовках Бетховена).

Д. Башкиров и Курт Зандерлинг

Всегда у Зандерлинга привлекает точная преднамеренность каждого темпа и блестящее дирижерское мастерство, с каким этот темп возникает и осуществляется. На эту скрытую сторону тонкой работы дирижера слушатель обычно не обращает внимания (и не должен обращать!). Но с чисто профессиональной, «ремесленной» стороны я всегда любуюсь у Зандерлинга неукоснительностью его темпов и замечательной ловкостью, с которой он каждый из них как бы сажает в свое «гнездо». При этом не видно ни усилий, ни «работы». Все делается очень легко (так было, между прочим, и у покойного Конвичного, когда он приезжал пять лет назад с Берлинским оперным оркестром; видимо, истоки этого мастерства надо искать в классической немецкой дирижерской школе).

Но тут надо открыть маленький секрет: подобная кажущаяся легкость, ловкость и полная ритмическая устойчивость — результат громадной репетиционной работы, отнюдь не легкой и требующей многих часов беспрестанного ритмического корректирования. Ее не избежать даже с самыми лучшими оркестрами. Зандерлинг издавна репетирует превосходно. Особое искусство! Дается оно не каждому и, во всяком случае, дается очень нескоро. Об этом искусстве немало уже сказано и написано. Не буду раскрывать всех секретов превосходнейшего художника, каким мы знаем Зандерлинга, скажу только, что оркестр Московской филармонии становится все более гибким, надежным, доставляющим радость и дирижеру, и слушателю.

Исполнение Второй симфонии с точки зрения слитности ансамбля и мастерства солирующих голосов было безупречным. Особенно ощущалось легкое и певучее звучание, ставшее одним из свойств превосходного коллектива.

Дмитрий Башкиров сыграл мало известный у нас Соль-мажорный (№ 17) концерт Моцарта для фортепиано с оркестром. Солист превосходно использовал упомянутую уже благоприятную среду интимности и задушевности. Впрочем, Башкирову никак не нужно было к ней приспосабливаться: он артист совершенно того же «профиля». Поэтому музыке не пришлось преодолевать преград, возникающих для подобных почти камерных произведений в обстановке больших концертных залов. Башкиров проинтонировал весь концерт именно в камерной манере. Слушая этого пианиста, всегда радуешься и его

проникновению в музыкальные глубины и, вероятно, врожденному «чувству чистоты», благодаря которому он избегает соблазна внешних эффектов. С Зандерлингом Башкирова роднит безупречный и предельно «живой» ритм. Если техника — дело наживное, в какой-то мере определяющееся количеством часов, проведенных за инструментом, то ритм — великое искусство музыканта, основа всего его творчества...

В этой же программе впервые для москвичей прозвучала Симфониетта Гюнтера Кохана, современного немецкого композитора (ГДР). Хочется понять, почему пьеса эта названа Симфониеттой. Очевидно, она короче, по размерам меньше симфонии. Но только ли поэтому? Ведь что-то от симфонии в ней должно быть? Может быть, есть большие и значительные мысли, музыкальные образы, только они недостаточно развиты, отчего сочинение в целом получилось чересчур лаконичным для симфонии? А может быть, музыкальные темы, избранные автором, не так значительны, обладают, что называется, малым потенциалом и симфоний из них не развернешь? Гюнтер Кохан на этот вопрос нам не ответил. Было очевидно только, что он хороший мастер, превосходно знающий оркестр, владеющий техникой симфонического письма. Остерегусь упрекать его, тем более, что прослушать Симфониетту было понятно и довольно любопытно.

Концерты Зандерлинга, как всегда, были радостным явлением в московской музыкальной жизни. Встречи с ним оставляют у слушателей и музыкантов много разнообразных и отрадных впечатлений.

Б. Хайкин

Чешский квартет

Недавно московские любители музыки вновь услышали игру квартета им. Сметаны в составе Иржи Новака, Любомира Костецки, Милана Шкампы и Антонина Когоута. Этот талантливый коллектив неизменно радует мастерством интерпретации, интересным репертуаром. И на этот раз Квартет № 2 ре минор Сметаны, включенный в программу ансамбля, исполнялся в Москве едва ли не впервые. В этом прекрасном образце зрелого искусства композитора привлекают внимание весьма интересные и смелые для своего времени гармонические находки, поэтически претворенные народные мелодии. Квартет № 2 Яначка («Интимные страницы») впечатляет яркостью красок, тонкостью и сложностью отраженных в нем переживаний. Превосходная и убедительная трактовка раскрыла эмоциональную содержательность произведения.

Тринадцатый квартет Бетховена был сыгран в очень камерной манере, с отличным чувством сложной формы, искренне и углубленно. Особая творческая удача — исполнение гениальной Каватины; сколько мудрости и проникновености было в игре чешских артистов! Что же касается остальных частей квартета, то, пожалуй, в них хотелось бы услышать более широкий диапазон звучания, большую контрастность и героичность. Напомним, что Бетховен последние свои квартеты (начиная с Двенадцатого) называл симфониями для четырех виртуозов...

Квартет им. Сметаны вновь продемонстрировал присущие ему теплоту и слитность звучания, идеальную интонацию, отличную ансамблевую технику. Небезыинтересно, что оба скрипача и виолончелист играют на великолепных инструментах работы современного чешского мастера Пшемисела Шпидлена, сына знаменитого Оттокара Шпидлена, который был другом нашего заслуженного мастера Евгения Францевича Витачека.

Прием, оказанный чешским музыкантам публикой Малого зала консерватории, подтвердил, что они всегда наши желанные гости.

Вадим Борисовский

НА КОНКУРСАХ

Альтисты и арфисты

Наряду с исполнителями на духовых инструментах на всесоюзном конкурсе в Ленинграде соревновались 27 альтистов и 18 арфистов. Насколько выросло мастерство игры на альте и арфе, было наглядно видно на всех этапах конкурса. Если бы жюри (председатель — А. Климов, Ленинград) располагало соответствующими возможностями, всем дипломантам по праву можно было бы выдать премии. Порадовало и то, что, кроме Москвы и Ленинграда, в конкурсе участвовали исполнители Украины, Грузии, Литвы, Казахстана, Молдавии, Карело-Финской АССР, а также из Новосибирска, Саратова и Свердловска.

Первую премию в соревновании альтистов получил Игорь Малкин, окончивший Московскую консерваторию по классу В. Борисовского и ныне аспирант Ленинградской консерватории (класс Ю. Краморева). Это талантливый, темпераментный музыкант, у него виртуозная техника, превосходный звук. Особенно важно отметить у Малкина подлинную артистическую зрелость.

Из лауреатов вторых премий отметим студента Института им. Гнесиных В. Трушина (класс Г. Талаляна) и И. Богуславского (класс В. Борисовского). Привлекательно дарование В. Трушина: красивое теплое звучание инструмента, хороший вкус, тонкая фразировка, горячая увлеченность.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка