жизни Брехта. Эту часть можно было бы озаглавить «Проклятье войне!».

Последнее звено триптиха — скорбная элегия. Патетические фразы струнных, возгласы ударных звучат как плач. Здесь много терпкого в гармониях, есть жесткости темброраскраски, перечения, «кляксы». Но все эти приемы эстетически оправданы, они органично входят в ритмоинтонационную систему всей композиции. И в этом близость самого духа партитуры Дессау стилистике и лексике Брехта.

Другое, более позднее произведение Дессау — кантата, посвященная двенадцатой годовщине Германской Демократической Республики (1961), — еще ближе к сущности художественных образов Брехта. Текст ее смонтирован из разных литературных источников, начиная со стихов самого Брехта и кончая цитатами из текста Декларации, принятой на совещании братских компартий в Москве. По содержанию и форме это боевой политический плакат, сила воздействия которого в глубокой искренности и страстной убежденности высказывания. По средствам выражения это композиция свободного плана, чередующая неравномерные по длительности и очень разнообразные, контрастно противопоставляемые эпизоды-кадры то речитативно-декламационного (в этом отношении особенно характерны «разговорные» лейтвозгласы хора — «Мир! Мир!», разделяющие отдельные эпизоды), то песенного, то хорального склада. И здесь, как в триптихе, много новаторского, подслушанного в самой действительности — в учащенности и взволнованности ее пульса, противоречивости наполняющих ее процессов и событий, размахе, масштабности свершений эпохи.

А вот совсем другой пример. В прошлом году Дессау написал к 400-летию Шверинского оркестра симфонические вариации на темы Бахов — гениального кантора и органиста Лейпцигской Томас-Кирхе и его племянника Карла-Филиппа-Эммануила. Сочинение это представляет выдающийся интерес как по замыслу (дать синтез, а не сочетание старинного и современного), так и по выполнению, обнаруживающему неистощимую выдумку тематической и фактурной разработки.

Большое впечатление произвели на меня встречи с Эрнстом Германом Майером, видным композитором и музыковедом-историком. Беседы наши были оживленными, касались различных аспектов современной музыкальной жизни и открыли мне широту кругозора и остроту наблюдений и выводов моего маститого коллеги. Среди учителей Майера (он родился в 1905 году) по линии композиции можно назвать Эйслера, Хиндемита и Буттинга, по линии музыкознания — Шеринга, Вольфа, Закса и Бесселера. Майер — неутомимый труженик. Каталог его произведений весьма обширен и разнообразен. Здесь и симфония для струнного оркестра, и два смычковых квартета, и трио для флейты, гобоя и арфы, и песни с сопровождением оркестра, и а сарреll’ные хоры. Среди его музыковедческих работ выделяются исследования об инструментальной музыке эпохи Возрождения, об английской камерной музыке, о национальных интонациях в немецкой народной песне.

Мне хотелось бы рассказать об одном из последних крупных произведений Майера — Втором струнном квартете. Его черты типичны для инструментальной музыки композитора. Квартет представляет собой очень органично спаянное единое целое. Любопытно отметить, что если моментами отдельные «монтажные единицы» — фразы, предложения, периоды — в силу жесткости звучания или преувеличенной рассудочности построения вызывают некоторое чувство протеста, то целое всегда безусловно убеждает.

Квартет характерен и другим типичным для стиля композитора качеством музыки — свободно речитативной, можно даже сказать, разговорной манерой изложения мелодико-тематического материала.

Я мог бы рассказать еще о многих композиторах, с которыми я встречался в ГДР и чьи произведения слышал. О высокоодаренном Гюнтере Кохане, в последних работах которого — струнном квартете (1961) и концерте для оркестра (1962) — обнаруживается не только стремительный рост яркой и во многом самостоятельной индивидуальности, но и черты зрелого мастерства. О Рут Цёхлин, остро мыслящем художнике с широким диапазоном замыслов, большей частью очень оригинальных (песни на стихи Брехта для среднего голоса, кларнета, фагота и виолончели; Вариации на тему Генделя для камерного оркестра; музыка для чембало; трио для гобоя, арфы и виолончели) и выполненных в своеобразной, чуть жесткой манере, но освеженной чувством легкого юмора и «живой водой» фольклорного интонационного родника. О Вольфганге Хохензее, авторе нескольких балетов, симфонии, квинтета для духовых инструментов, струнного квартета, «Электронного концерта», написанного, впрочем, в довольно традиционной манере с последующей транскрипцией партитуры на обычный симфонический состав. Я слышал в механической записи его талантливую кантату для солистов, хора и оркестра «Па-

стух с вершины горы Фен» на стихи Г. Гооде, сочетающую в себе элементы лирической пейзажности и напряженной экспрессивности (тема кантаты — борьба против ядерных испытаний).

Мне хотелось бы написать о Викторе Брунсе, ученике В. Щербачева по Ленинградской консерватории, ныне фаготисте Берлинского оперного театра, авторе балета «Новый Одиссей», с успехом идущего на многих европейских сценах, виолончельного концерта и ряда других произведений; о молодом, ищущем лейпцигском композиторе Гансе-Георге Мюе, в портфеле которого две симфониетты, два смычковых квартета, вариации для флейты и чембало и несколько вокальных циклов и массовых песен; о маститом композиторе и музыковеде профессоре Эрвине Кестнере и еще о многих других. Все это, однако, представляется неосуществимым в рамках журнальной статьи.

Поэтому, ограничиваясь сказанным, я хочу в заключение подчеркнуть, что в ГДР мне довелось услышать музыку по-настоящему новаторских тенденций, новизна которых не идет от отвлеченного умозрительного экспериментирования, а внушена передовыми идеями современности, обусловлена инициативным творческим откликом на самую жизнь. Здесь новое в ритмическом пульсе, отражающем общественный темперамент века, в пафосе интонаций, насыщенных речевыми, ораторскими, митингово-призывными элементами, в богатстве динамики и агогики, передающих непрерывное грозное «колебание почвы» эпохи грандиозных социальных коллизий и сдвигов.

Можно ли говорить об едином стиле эпохи, сопоставляя названные произведения с упадочными образцами крайнего модернистского искусства, такими, как «свободная алеаторика» Джона Кейджа или же «конкретная музыка» Пьера Шеффера, продемонстрированными на майском загребском международном музыкальном фестивале 1963 года?

Нет, потому что на одном полюсе здесь мертвое новое, то, что не из жизни пришло и в жизнь не войдет. А на другом полюсе — подлинно новое, живое новое, подслушанное в самой действительности, подсказанное ею и потому призванное к активному участию в ней.

В отстаивании прогрессивного понимания новаторства — сила эстетической позиции передовых композиторов ГДР и верный залог дальнейших успехов их творческой деятельности.

«История музыки в иллюстрациях»

Сохранившиеся от седой древности изображения людей, играющих на музыкальных инструментах, часто представляют собой единственный материал для выводов о самой музыке в ранние периоды человеческой истории. До последнего времени этот материал был в своей большей части или вообще неизвестен, или знаком лишь немногим исследователям. Ведь сами изображения часто находятся в фондах музеев, некоторые из них являются деталями плохо сохранившихся архитектурных сооружений, памятников, гробниц и т. д.

Новая «История музыки в иллюстрациях», выпускаемая Г. Бесселером и М. Шнейдером при участии немецких и зарубежных ученых, делает этот материал доступным для широких кругов специалистов и любителей музыки. Она наглядно показывает тесную связь музыки с жизнью в прошлом.

Этот фундаментальный труд будет состоять из четырех томов, каждый из которых в свою очередь включает шесть выпусков. Выпуски первого тома — «Музыкальная этнография» — охватывают древнейшие музыкальные культуры всех континентов, включая Австралию и Океанию. Второй том посвящен музыке древних веков (Египет, Ближняя Азия, Греция, Рим и т. д.). Третий и четвертый соответственно содержат материалы по средневековью и музыке нового времени. В каждом выпуске имеется подробная вводная статья и обстоятельные комментарии к иллюстрациям. В целом издание составит три с половиной тысячи высококачественных репродукций крупного формата (17 × 23 см). Предусматривается также вводный том с изображениями знаменитых музыкантов и исполнителей.

Раньше других вышел в свет первый выпуск второго тома «Египет», составленный известным музыковедом-египтологом Г. Гикманом. Четвертый выпуск — «Греция» — подготовлен М. Вегнером. Завершение всего издания потребует, вероятно, не менее десяти лет.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

«История музыки в иллюстрациях»

Содержание