Выпуск № 4 (305) | 1964 - страница 23

В этом плане наиболее уязвимое в спектакле — изображение отрицательных персонажей. В самом деле, против кого борются Рауль и его товарищи?

Главный из них — во всяком случае, по той роли, которая ему отведена авторами, — начальник полицейского управления Сарабанда. И, глядя на него, становится обидно за героев пьесы, которые всерьез сражаются... с куклой из папье-маше.

Сарабанда предельно глуп, и поэтому неизменно остается в дураках. Он предельно труслив, и его занимает только собственная безопасность, а отнюдь не поимка «смутьянов». Да и где ему поймать их, если Рауль, только что под самым носом начальника полиции взорвавший «монумент», непринужденно «беседует» с Сарабандой и вручает ему «на память» облигацию, если Кармен подсовывает ему в карман агитационную листовку, если Делия запирает его в «электрощекотатель», который, кстати, сразу перестает быть страшным (а ведь это — орудие пытки!) и тоже становится «ненастоящим», игрушечным. Сарабанде столь фатально «не везет», он жалок, нелеп и беспомощен до такой степени, что моментами грозит вызвать у зрителя совсем не желательную реакцию: когда в кафе великан Маноло одним ударом сбивает с ног маленького, смешного «старого кашалота», то начинаешь уже попросту... жалеть его.

Артист здесь ни при чем. В. Алчевский играет Сарабанду великолепно, но ведь актер в спектакле, в конце концов, говорит лишь то, что написали либреттисты, поет то, что создал композитор, и действует на сцене согласно замыслу и решению режиссера. Дело, следовательно, в сознательной установке авторов пьесы — вывести Сарабанду откровенно шаржированным персонажем. Это подводит и композитора. Р. Гаджиев, умеющий создавать яркие музыкальные характеристики, в данном случае лишь усугубляет несерьезность образа Сарабанды, поручая ему оркестровый «выход» и куплеты (по-своему весьма меткие), которые подстать балаганному шуту.

В результате давно набивший оскомину штамп «обязательного» оглупления отрицательного персонажа в оперетте (да еще начальника полиции!) жестоко мстит за себя: ведь подобная трактовка образа Сарабанды неизбежно, «рикошетом» снижает значительность положительных героев спектакля, ведет к известной их «дегероизации».

Каков пастух, таково и стадо — подстать своему начальнику и подчиненные-полицейские. Не лучше выглядит и мэр города, потерявший голос как раз в тот момент, когда ему нужно произносить речь. Лишь один из числа «бывших» производит впечатление сильного и опасного врага. Это Монтесинос. Уже внешне он резко отличается от Сарабанды и его окружения — с непроницаемым взглядом, спокойный, уверенный, немногословный. Когда приходит время действовать, Монтесинос отстраняет незадачливого Сарабанду («Только начальник полиции мог попасться на эту удочку», — презрительно замечает он) и сам отдает распоряжения полицейским. В критическую минуту Мон-

...От вас, сеньорита,
я этого не ожидал...

Делия — Т. Шмыга,
Рауль — А. Горелик,
Сарабанда — В. Алчевский

...Мы клянемся тебе, утро родины...
Финал спектакля

тесинос решителен: не успей Рауль в последнюю секунду выбить из его руки револьвер, судьба героев спектакля могла бы оказаться иной. Покидая Кубу, Монтесинос, сдерживая бессильную ярость, говорит Раулю: «Мы еще встретимся. Я вернусь очень скоро. И не один». И чувствуется, что это не пустая угроза. Мы знаем, что Монтесинос действительно пытался вернуться, и не один. Но мы знаем также, чем это кончилось. Весь мир знает Плайя-Хирон.

К сожалению, Монтесинос — фигура эпизодическая, и лагерь врагов революции воспринимается прежде всего именно через Сарабанду. И в этом, на мой взгляд, серьезный просчет авторов спектакля, решенного в целом как волнующий, романтический рассказ о людях острова Свободы, о их героических делах.

...Спектакль окончен, участники его выходят на единодушные вызовы публики. Кого из них следует похвалить в первую очередь?

Здесь действительно испытываешь затруднения, настолько слаженно, увлеченно играет весь коллектив.

Глубоко привлекательный образ Делии создала Т. Шмыга. Ее Делия на редкость правдива в своих чувствах и поступках. Она искренне привязана к отцу; она по-детски восхищается родным небом Кубы, солнцем, пальмами, птицами; она просто и естественно принимает приглашение Рауля потанцевать с ним. Любовь Делии к Раулю — это не «любовь с первого взгляда», а постепенно крепнущее, большое, чистое, настоящее чувство. Вспомним финал первого акта, развернутую арию Рауля. Здесь Делия не произносит ни одного слова, но по одному тому, как она слушает рассказ Рауля, понимаешь, какая сложная борьба происходит в этот момент в ее душе. Т. Шмыга вообще необыкновенно чутка к внутреннему подтексту роли. В сцене приема гостей Делия не может скрыть тревоги и беспокойства: ведь в сад сейчас должны проникнуть Рауль и его товарищи. И артистка великолепно доносит до зрителей этот психологический подтекст. Нужно любой ценой задержать гостей в зале, и Делия «через силу» развлекает их, танцует, поет, но ясно чувствуешь, что гости сейчас для нее не существуют, что мысли ее не здесь. Маска сброшена только тогда, когда Рауль падает раненый: жизнь любимого в опасности, и чувство прорывается само собой... А в следующей сцене, у тюрьмы, появляется уже другая Делия. И платье на ней не то, и походка как-то изменилась. Делия словно повзрослела на несколько лет. Решение уже принято. «Станет ли она рисковать?» — колеблется Маноло, — «Но мы обязаны рискнуть», — возра-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

...От вас, сеньорита,я этого не ожидал...

Делия — Т. Шмыга,Рауль — А. Горелик,Сарабанда — В. Алчевский

...Мы клянемся тебе, утро родины...Финал спектакля

Содержание

...От вас, сеньорита,
я этого не ожидал...

Делия — Т. Шмыга,
Рауль — А. Горелик,
Сарабанда — В. Алчевский

...Мы клянемся тебе, утро родины...
Финал спектакля