сразу о новых вещах. Не приемлю поверхностные мнения и оценки».

Рихтер убежден в том, что время стирает все смутное, слабое, надуманное и, наоборот, придает новый блеск всему хорошему, жизненному, возвеличивает его. Вот почему с такой строгостью и сверхвзыскательностью относится он теперь к записям своей игры. Каждая такая запись для него — это не только этап пройденного пути, но и жизнь в настоящем, в будущем, «разговор с потомками». Запись должна быть непременно хорошей, иначе она теряет как художественный документ свой смысл.

Подобное отношение к искусству налагает на артиста бремя тяжелой непрерывной работы. Приблизиться к совершенству можно лишь путем напряжения всех сил, путем полной самоотдачи и собранности. «Беда в том, — признается Рихтер, — что нет времени сосредоточиться... Мешает то одно, то другое... Слишком уж все происходит быстро и слишком всего много. Из-за этого мы подчас плохо работаем, не умеем работать, скачем по верхам...»

Примечательно, что весьма значительное место в процессе домашней работы у Рихтера занимает «обыгрывание», «обкатка» произведения.. «Вне звучания, — говорит он, — я не представляю себе работу. Пианист должен выгрываться в произведение точно так же, как балерина втанцовывается в свою партию». Искать, искать и снова искать, играть и снова играть — так можно определить метод занятий Рихтера. И это не мешает запомнить многим молодым музыкантам. Они порой слишком мало и слишком плохо ищут, а потому и не находят. А ведь нет ничего хуже, чем повторять, пусть даже добросовестно, все то, что мы уже слышали в прошлом, и слышали не один раз. Нет ничего ошибочнее, чем идти по накатанным путям, хоженым дорогам, с привычными поворотами и остановками. Правильные вещи тогда становятся сухими, вялыми, банальными; от них так и веет скукой. Путь Рихтера, стиль его работы учит нас непрерывным поискам, пробам, творческим прозрениям.

Возможно, именно поэтому Рихтер так не любит повторять самого себя. Если, скажем, он дает подряд несколько концертов в разных городах, то он всегда меняет (полностью или ча-

В день 80-летия Пабло Пикассо

стично) свою программу. Если ему все же приходится играть в концертах одни и те же произведения, то он всегда стремится найти в них нечто новое, ранее не познанное и скрытое. Даже в самых что ни на есть «заигранных» пьесах он подмечает такие детали, что невольно поражаешься его неожиданным открытиям: он выбирает из этих произведений все, что можно и что не претит его придирчивому вкусу.

Строгость Рихтера, его «нежелание» идти на какие-либо компромиссы сказывается не только на репертуаре, но и в том, как он относится к своим концертам. Для него не существует концертов важных и не важных, первостепенных и второстепенных. Где бы он ни играл, он всегда и всюду предъявляет к себе как артисту максимальные требования. Никаких скидок на аудиторию и место выступления. Никакого дешевого самодовольства. Воля артиста непреклонна. Она властно притягивает к себе слушателей, подчиняет, воодушевляет, возвышает их. Все направлено к одной цели — раскрытию образов.

Не раз отмечалось, что Рихтеру присущи какая-то особая, глубокая внутренняя сосредоточенность, какая-то особая «тишина», которая органически уживается с сокрушительным темпераментом и напором. Он сдержан, но не равнодушен. Он собран, но не замкнут. Он не стремится форсировать эмоции, но и не чуждается их. То, что иными подчас воспринимается как «сухость» и «холодность», есть высшая мудрость артиста, которая подчиняет себе стихию музыки.

И еще одно. Рихтер постоянно играет с определенным подтекстом. Он отлично сознает, сколь «важно в музыке то, что не является музыкой». Быть может, это идет у него от давней любви к опере, театру (характерно его признание, что в юности он «штудировал оперные сочинения больше, чем фортепианные») и от его склонности к конкретно-сценическому мышлению («вслушиваясь в оперную музыку, я всегда представляю себе, как то или другое место должно быть на сцене», «необходима полная гармония, единение того, что слышишь, с тем, что видишь, — как часто эти вещи бывают разъединены: слышишь одно, видишь другое»). Быть может, — от его неизменной любви к живописи, которую не без основания многие считают его вторым призванием. А может быть, — и это скорее всего — от его твердого убеждения, что искусства не разобщены, а, напротив, дополняют друг друга и что их питает один и тот же источник — жизнь.

Всякий новый замысел Рихтер воплощает по-новому. Разнообразию его начинаний можно лишь поражаться. Проникнутый высоким чувством художественной ответственности, он непреклонен в своем продвижении вперед. Он весь устремлен в будущее.

* * *

Р. Степанян

Поэтичность и строгость

Иногда после яркого впечатления от игры талантливого музыканта возникает желание обобщенно охарактеризовать его творческий облик, определить наиболее важное, свойственное именно этому артисту, найти причину воздействия его искусства.

И если попытаться сделать это в отношении скрипачки Анаит Цицикян, то можно прибегнуть к таким понятиям, как поэтичность и строгость.

...Вот мы слушаем Концерт-поэму для скрипки и симфонического оркестра молодого армянского композитора Эрика Арутюняна. Первые фразы. Напряженные, динамичные, сыгранные страстно и очень мужественно. Подобно художнику, создающему большое полотно, Цицикян рисует крупными мазками, решительно, широко. У нее сочный звук, смелый, уверенный штрих. Вскоре музыка преображается, наполняется песенностью и лиризмом. И мы слышим игру тончайших нюансов, нежных, ласкающих слух, словно зовущих довериться им. Но это всего лишь на несколько мгновений. И ценно именно тем, что мимолетно.

Хотя характер музыки все тот же, но ее звучание становится строже, предвещая развитие в новом русле. И образы сменяются. Музыка как бы размышляет или в стремительном порыве уносит слушателя куда-то вдаль, захватывает его страстностью или четким скандированным ритмом — всегда она подчинена чувству меры, свойственному искусству Цицикян. В интерпретации артистки музыка поэтична, по-юношески свободна, устремлена вперед и в то же время полна строгой, мудрой сдержанности.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

В день 80-летия Пабло Пикассо

Р. Степанян

Поэтичность и строгость

Содержание