Выпуск № 12 (301) | 1963

производственном процессе как средство борьбы с усталостью (скажем, при работе на конвейере), а зарубежные авторы сообщают даже, что она может служить лекарством от головной и зубной боли. Очень характерна такая точка зрения: «Человек любит музыку. А что значит — любит? Мы уже уточнили, что всякое чувство вызывается соответствующими биохимическими и другими процессами в молекулах клеток... Все то, что налаживает работу организма, что способствует лучшей гармонии всех его частей, все это “нравится” живому организму, в том числе и человеку. Он инстинктивно к этому стремится. В этом залог эволюции всего живого... Чувство любви к музыке вызвано теми процессами, которые совершенствуют его как живую материю. Биологи неопровержимо это доказали. Оказывается, музыку любит не только человек, но и многие животные, птицы, насекомые и даже... растения». Как видно, здесь последовательно выражены те тенденции, которые за последнее время стали проявляться особенно заметно...

Нам приходилось уже отмечать, что в книге В. Турбина искусство вообще и музыкальное искусство в частности настолько «затехницизировано», что становится лишенным всякой человечности и содержательности¹. Подход к искусству только как к системе импульсов или знаков, чисто физиологически воздействующих на человека, при всех благих материалистических намерениях приводит к тому, что оно перестает рассматриваться как форма общественного сознания. Сошлемся еще для примера на статью А. Кондратова «Язык ли искусство?». Не отрицая идейно-эмоционального воздействия художественного творчества, автор тем не менее явно переоценивает значение семиотики — науки о знаках — для эстетики. Он пишет: «Несмотря на то, что произведение искусства сообщает о действительности, в нашей деловой и обычной практике мы предпочитаем, чтобы нас информировали другие знаковые системы, более точные и надежные... Например, критическая статья гораздо более четко и определенно выразит оценку явления, чем соната или фуга. Моральные оценки также лучше выражать в словах, а не в звуках и красках... Инструкции и кодексы написаны сухим языком приказов и повелений, а не поэтическим или музыкальным языком. Это и понятно — так будет надежнее и доходчивей, не будет никаких разночтений и непонимания»².

Чего же стоит после этого критика автором композиторов-модернистов, заявляющих, что музыка по самой своей природе лишена выразительности и определенного смысла.

Главным положительным качеством искусства, отличающим его от других форм познания (или, выражаясь словами А. Кондратова, от других «знаковых систем»), является, по мнению автора, художественность. Но что такое художественность? Есть ли это лишь форма выражения или, прежде всего, принцип отбора и отражения жизненных явлений, определенных сторон жизни, деятельности, мыслей и чувств человека? Вот в чем вопрос. Кондратов на него фактически не отвечает.

В том же номере журнала «Знание — сила» помещена и статья Г. Анфилова «Поиски и “поиски”» — о расширении средств музыкальной выразительности с помощью новых инструментов. Критикуя буржуазных «авангардистов», он ни словом не обмолвился о коренном различии содержания в музыке двух миров и вновь повторяет, что «физика и физиология слуха, соединенные с общей деятельностью мозга... создают фундамент для музыкального искусства».

Мы отнюдь не возражаем против того, чтобы научно-популярный журнал для молодежи, каким, несомненно, является «Знание — сила», печатал статьи об искусстве, в том числе и о музыке. Но воспитывать у молодых читателей отношение к искусству как совокупности знаков или технических приемов — значит закрывать дорогу к подлинному эстетическому воспитанию. И не только это; под такими «истинами» с готовностью подписался бы формалист.

Распространение подобных суждений, как нам кажется, связано с тем, что аналитики-марксисты слабо разрабатывают ленинскую теорию отражения мира в применении к искусству, уделяя основное внимание тем или иным его выразительным средствам. Между тем теория отражения — основа основ нашей эстетики, и об этом еще раз было ясно и определенно сказано на встречах руководителей партии и правительства с деятелями литературы и искусства, на июньском Пленуме ЦК КПСС.

Реализм и критика натурализма и формализма.

Формулируя основные принципы теории отражения, В. И. Ленин в «Философских тетрадях» указывал, что «тут действительно объективно три члена: 1) природа; 2) познание человека, = мозг человека (как высший продукт той же природы) и 3) форма отражения природы

_________

¹В. Турбин. Товарищ время и товарищ искусство. М., 1961.

²См.: «Знание — сила», № 5 за 1963 г., стр. 2.

в познании человека...»¹. Иначе говоря, действительность — источник и содержание всякого (в том числе и художественного) познания и своеобразная переработка впечатлений от объективного мира сознанием человека. В сущности здесь уже заключены основы понимания верности посылок реалистического метода и одновременно содержится критика формализма, отрывающего мышление от реальности, и натурализма, недооценивающего специфику преломления объективных данных в сознании человека.

В одном из своих выступлений Альбер Камю пытался отрицать само понятие реализма в искусстве. В сфере отражения, говорил он, не может быть реализма, ибо даже фотография не передает всей жизни (в частности, внутреннего мира человека). Таким образом, Камю выдает натурализм за реализм (фотография для Камю высшее проявление реализма), да еще при этом выражает недовольство... Чем же? Ведь от реалистического произведения никто не требует и не может требовать, чтобы оно выражало или отражало все. Художественный образ — это лишь форма отражения действительности, а отражение предполагает отбор, обобщение, выделение главного.

В. И. Ленин в «Философских тетрадях» говорит, что «человек не может охватить – отразить = отобразить природы всей, полностью, ее “непосредственной цельности”, он может лишь вечно приближаться к этому, создавая абстракции, понятия, законы, научную картину мира и т. д. и т. п.»². Разберемся именно с этих позиций в аргументации Камю. Во-первых, фотография фотографии рознь. Есть такие фотографии (и мы их недаром называем художественными), которые в меру своих возможностей подчас очень неплохо передают и внутренний мир человека. Во-вторых, «сфера отражения» гораздо шире, чем сфера изображения: музыка, танец, лирическая поэзия — это прежде всего выразительные искусства, которые хотя порою и используют изображение, но основным средством воссоздания жизни имеют систему образов, весьма своеобразно перерабатывающих впечатления художника от действительности. В образах этих искусств порою нет непосредственного изображения фактов (хотя каждое произведение порождено какими-то конкретными жизненными впечатлениями), но содержится обобщение многих фактов и явлений, выраженное в особой, присущей данным искусствам форме. И это тоже реализм, коль скоро произведение несет в себе обобщение и соотносится при его восприятии с действительностью.

Реализм неотделим от понятия современности содержания, его жизненности, его широты. Актуальность, острота отображаемого всегда определяется запросами жизни, требованиями общества на данном этапе его развития. Нелепо, в частности, спрашивать, что в принципе существеннее в искусстве: личное или общественное, тема любви или тема труда, пейзаж или портрет? Бывают эпохи, когда воспевание лирических чувств имеет огромное общественное значение, когда борьба за свободу любви означает борьбу за свободу человека. С другой же стороны, разрабатывая тему труда, художник социалистического общества раскрывает сущность процессов нашей современности, когда труд превращается в личную, внутреннюю потребность каждого человека: это его кровное дело, о труде пишут лирические стихи, к обществу обращаются с самыми сокровенными своими думами.

Именно в отражении требований народа, общества, времени и заключено основное условие свободы творчества в ее истинном смысле.

Нередко приходится слышать, что в искусстве важна не тема, а ее решение, некий общий «пульс современности». Нет, и тема важна, и — особенно! — правильное ее решение. Реализм в творчестве Прокофьева и Шостаковича, Хачатуряна и Кабалевского, прежде всего, в великом умении выразить самое главное, чем живут в наше время люди, отразить в своем искусстве именно тот жизненный материал, который сейчас, в данную историческую эпоху, составляет главное в народных судьбах.

Разрабатывая теорию отражения, В. И. Ленин уделяет огромное внимание специфическим формам познания, способам переработки жизненных впечатлений в сознании человека, в том числе и художника. «Совпадение мысли с объектом есть процесс, — пишет он. — Мысль (= человек) не должна представлять себе истину в виде мертвого покоя, в виде простой картины (образа), бледного (тусклого), без стремления, без движения...»¹ В процитированных словах смертный приговор натурализму. Натуралистическая эстетика, спекулируя на конкретно-чувственной форме художественного образа, трактует правду жизни как правду маленьких фактов,

_________

¹ В. И. Ленин. «Философские тетради», цит. изд., стр. 173.

² Там же.

¹ В. И. Ленин. «Философские тетради», цит. изд., стр. 186.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Реализм и критика натурализма и формализма.

Содержание