Выпуск № 10 (299) | 1963 - страница 45

пресса тогда же отметила необъятный голос артистки и признала, что она лучшая Эрда. В 1912 году Евгения Ивановна с таким же успехом выступала в симфонических концертах во Франкфурте-на-Майне, на этот раз пропагандируя русскую музыку. Эту цель она преследовала и во всех последующих своих выступлениях на Западе.

Еще шире развивается в эти годы ее концертная деятельность в России. Евгения Ивановна участвует в концертах А. Зилоти и С. Кусевицкого, постоянно обновляя репертуар, смело выступая с произведениями русских и западных композиторов, незнакомыми публике. Все сильнее овладевает ею благородное стремление приобщить к музыке население самых глухих углов России. Как когда-то Мусоргский с Леоновой, так теперь Збруева с Зилоти разъезжают по провинциальным городам, возя за собой рояль. Билеты на эти концерты продавались по самым низким ценам. С той же просветительской целью Збруева безвозмездно поет в концертах студенческих землячеств и неизменно участвует в общедоступных концертах Народного дома (в этих бесплатных концертах, где программа в один вечер повторялась дважды — сеансами, с 1910 по 1914 год выступали лучшие силы столицы, в том числе оркестр и хор Мариинского театра; Рахманинов и Зилоти выступали здесь как пианисты и дирижеры, пели Шаляпин, Черкасская, Николай и Медея Фигнеры, Ершов и многие другие замечательные певцы).

Е. Збруева в роли Гензеля в опере «Гензель и Гретель» Э. Гумпердинка

Двадцатилетний юбилей Збруевой был отпразднован 4-го января 1914 года. В зале Дворянского собрания (ныне зал Ленинградской филармонии) состоялся большой концерт. Хор и оркестр Мариинского театра под управлением Зилоти исполнил «Славу», специально написанную к этому дню Лядовым. Затем Збруева спела с хором сцену Орфея с фуриями, а потом в течение почти трех часов пела романсы западных и русских композиторов, в том числе и сочинения еще совсем молодых авторов. Критика восторженно отметила, что за 20 лет работы голос певицы, ничего не утратив из своих чудесных свойств, приобрел еще большую гибкость и подвижность.

Казалось бы, Збруева еще долгие годы могла выступать на сцене, вызывая всеобщий восторг. Но неподкупным чутьем артистки она раньше чем кто-либо другой поставила себе предел, считая, что артист должен уйти с эстрады и сцепы до того, как публика заметит начало его заката.

В 1915 году она впервые почувствовала утомление. Пропев весь следующий сезон без дублера, она однажды принуждена была начать арию Ратмира mezzo voce. Нужно было во что бы то ни стало лечить связки, и летом 1917 года Евгения Ивановна отправилась с этой целью в Кисловодск. На сцену Мариинского театра она так и не вернулась: Кавказ оказался временно отрезан от России. Только через год, благодаря вмешательству А. В. Луначарского, артистка получила возможность оттуда выехать и после недолгого пребывания в Киеве вновь поселилась в Москве.

Жизнь вокруг резко изменилась: молодая Советская страна переживала трудные годы. Многие выдающиеся художники, не умея преодолеть возникшие жизненные сложности, испытывали чувство растерянности. Евгения Ивановна не оказалась в их числе — Октябрьскую революцию она приняла с открытым сердцем, лишения не пугали певицу. Она давно уже искала возможности применить свои незаурядные организаторские способности. Так, в годы первой мировой войны Збруева оказалась инициатором оригинального выступления артистов императорских театров. Загримированные под действующих лиц «Сусанина», они выехали на нескольких грузовиках из

ворот Мариинского театра и двинулись по Морской и Невскому, исполняя народные песни. На вырученные таким способом деньги было закуплено теплое белье и табак для солдат. Не доверив их интенданту, Евгения Ивановна выхлопотала поезд и вместе с группой артистов повезла подарки на фронт под Двинск.

Тогда же на деньги с концертов Збруева организовала госпиталь (он был открыт в доме 26/28 на теперешнем Кировском проспекте — в том самом доме, где впоследствии жил Кирову заведовала госпиталем врач Мария Павловна Петрова, в будущем помощница академика Павлова); во время февральских событий 1917 года Евгения Ивановна в этом доме открыла столовую для рабочих — участников уличных боев.

С первых дней революции она жаждала включиться в строительство новой жизни. Певица всей душой была на стороне большевиков, считая, что «они одни знают, чего хотят». К В. И. Ленину же относилась с трогательным доверием и благоговением. Ей довелось услышать его речь на площади у Финляндского вокзала, и ее поразила простота и убежденность его слов.

Евгении Ивановне надо было решить, в чем теперь выразится ее участие в общественной жизни. Работу в театре она исключала, концертную деятельность тоже: «Так, как я могу петь, я не хочу, а так, как хочу, больше не могу», — говорила она друзьям и решительно положила конец своей артистической карьере (последний концерт ее состоялся в Киеве в 1918 году). Все свои нерастраченные силы она решила посвятить педагогической деятельности.

Еще в 1915 году ее пригласил преподавать в Петербургскую консерваторию Глазунов, а в 1919 году, после смерти Лавровской, Московская консерватория заочно избрала ее профессором. Но академическая работа не привлекала Евгению Ивановну. Она жаждала неисхоженных путей и мечтала посвятить себя тем, кто до сих пор не имел возможности получить музыкальное образование.

Певцов, следует искать в народе, утверждала Збруева, их нужно брать из самой гущи селений и заводов и создавать для них специальные школы с интернатом. Так возникла у нее идея создания народной консерватории, и он, а даже обратилась с таким предложением в правительство. Но в первые годы революции осуществить это было невозможно. Однако артистка не отступала от своих намерений. Работая с участниками художественной самодеятельности союзов пищевиков и швейников, она неутомимо искала в их среде людей с хорошими голосами. Рассматривая музыкальное искусство как важный фактор, воспитания, Збруева начала работать в качестве педагога в Болшевской трудовой коммуне. Она обучала детей игре на фортепиано, пению, руководила хором. В последующие годы ее увлекла идея К. Станиславского создать актера-певца, органически действующего на сцене, и она стала рьяной его помощницей, работая с ним в оперной студии. Никогда не отказывала Збруева тем, кто хотел у нее учиться. Так пришла к ней М. Гольдина, которая когда-то в детстве слышала Евгению Ивановну в Смоленске и с тех пор была увлечена мечтой петь, как пела Збруева. В памяти Гольдиной облик Збруевой-педагога сохранился с поразительной живостью. Властная и в то же время чуткая ко всем сторонам жизни своих воспитанников, Збруева требовала от них такой же одержимости искусством, какая была присуща ей самой. Она воспитывала в певце музыканта и человека. Виртуозно владея вокальной техникой, она постепенно, почти незаметно подводила учеников к овладению трудностями, прежде всего ставя перед ними задачу осмысленной передачи содержания произведения и естественной музыкальной фразировки. Ее разборы текстов романсов всегда поражали глубиной художественной интуиции. «После уроков Евгении Ивановны все, о чем говорил Станиславский, казалось таким понятным», — говорит Гольдина, которую именно Збруева направила в студию великого режиссера.

Последний, тридцатилетний юбилей Евгении Ивановны (он состоялся в 1924 году в зале московского Дома ученых) был ознаменован выступлением ее многочисленных учеников. Звучали молодые, свежие голоса, произносились горячие признательные речи, и сама Евгения Ивановна на приветственные стихи восторженной поклонницы. ее таланта Т. Щепкиной-Куперник ответила собственными стихами, безыскусственно и искренне — так, как всегда думала, говорила и поступала:

Успела я узнать волшебный тот напиток,
Хоть чаши, может быть, до дна не допила,
И я хотела бы сберечь его избыток
Для тех, кого под сень искусства привела.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Е. Збруева в роли Гензеля в опере «Гензель и Гретель» Э. Гумпердинка

Содержание