Выпуск № 5 (294) | 1963 - страница 37

Фото 1

ПОЛИТИЧЕСКИ ОПАСНЫЕ ЛИЦА

652. Вагнер, Рихард, бывший капельмейстер из Дрездена, один из главных сторонников революционной партии, подлежащий аресту за участие в революции, имевшей место в Дрездене в мае 1849 года (том XXVIII, стр. 220 и том XXXII, стр. 306), и проживающий в настоящее время в Цюрихе, намеревается, как стало известно, отправиться из Цюриха в Германию.

В целях опознания и ареста Вагнера к сему прилагается его портрет; в случае появления Вагнера в Германии он должен быть арестован и доставлен в Королевский городской суд в Дрездене.

11.6-53.

На фотографии. Надпись вверху:

Экстренное приложение к «Альгемейнер Полицейанцейгер» Эберхардта, том XXXVI № 47.

Надпись внизу: Рихард Вагнер — бывший капельмейстер и политический эмигрант из Дрездена.

Все документы наши перепечатываются из книги: Woldemar Lippert, «Richard Wagners Verbannung und Rückkehr 1849–1862», Paul Aretz Verlag, Dresden, 1927.

Цигезару

[...] С полным знанием дела, о котором идет речь, Вы постановкой [«Лоэнгрина»] на Вашей сцене предприняли осуществление драматического произведения, особая сущность которого заключается в том, что оно во всех своих частях является связанным целым, а не совокупностью разнородных эпизодов. Автор этого произведения не хочет блистать эффектами отдельных музыкальных номеров, но утверждает, что музыку в этом произведении он использовал только как сильное и всеобъемлющее средство выразить то, что он хотел, — драму. И в тех случаях, когда музыка у меня служила лишь украшением, я всегда сознавал, что поступал только в соответствии с определенной художественной необходимостью, каждый необходимый эффект создавал только тем, что наделял его, как звено в одной прочно спаянной цепи, присущим ему истинным значением, вытекающим из предшествующих звеньев. Если же, вынув одно звено, половину или четверть его, порвать цепь, то и вся связь будет порвана и, во всяком случае, нарушен мой замысел. Вы сами раньше, когда у Вас в отдельных случаях возникали сомнения, заверяли меня, что убедились в необходимости этого соединения моей цепи; но впечатление, которое на Вас произвело исполнение оперы, укрепило Вас вновь в Ваших сомнениях, по крайней мере настолько, что Вы, считаясь с публикой, полагаете необходимым и целесообразным делать купюры в моей опере. Позвольте мне быть лучшего мнения о публике. Публика, которая в общем доброжелательна, будет довольна, как только то, о чем идет речь, станет ей ясным и понятным. Мы сильно заблуждаемся, полагая, что публика, для того чтобы правильно воспринять впечатление от музыкальной драмы, должна в театре понимать именно музыку; к этому совершенно неверному мнению нас привело то обстоятельство, что в опере музыка ошибочно использовалась как цель, а драма как средство для музыки. Наоборот, музыка должна с максимальной полнотой способствовать тому, чтобы каждое мгновение самым выразительным образом делать драму настолько ясной и понятной, чтобы, слушая хорошую (то есть разумную) оперу, до известной степени совсем не думать о музыке, а воспринимать ее лишь непроизвольно, а все внимание посвящать изображаемому действию. Поэтому для меня хороша любая публика с неиспорченными чувствами и человеческим сердцем; я только должен быть уверен, что драматическое действие не скрывается от нее, а становится для нее непосредственно все яснее и увлекательнее. Мне кажется теперь, что постановка моего «Лоэнгрина» в Веймаре еще не удовлетворяет этому требованию, поскольку чисто музыкальная часть ее была гораздо совершеннее собственно драматической, и виновато в этом не что иное, как общее состояние всей нашей оперы, которое с самого начала оказывает на всех наших певцов вреднейшее влияние и обивает их с толку. Если при исполнении «Лоэнгрина» обращает на себя внимание всегда только музыка и даже чаще всего выделяется только оркестр, то Вы можете быть уверены, что исполнители далеко не соответствуют своему назначению. [...]

9 сентября 1850 г.
Цюрих

Ф. Листу

[...] Откровенно говоря, меня огорчает, что Берлиоз хочет или должен взяться за обработку своего «Челлини»! Если я не ошибаюсь, этому произведению 12 лет; разве Берлиоз с тех пор не развернулся, чтобы создать что-нибудь другое? Какое недоверие надо иметь к себе, чтобы возвратиться к такому раннему произведению. Б. совершенно правильно разъяснил, в чем неудачи «Челлини»: в тексте и в неестественном положении, в которое благодаря этому был поставлен композитор, вынужденный чисто музыкальными средствами прикрыть недостатки, которые может исправить только поэт. Этого «Челлини» Берлиоз никогда не поправит, но кто же ценнее — «Челлини» или Берлиоз? Откажитесь от первого и помогите второму! В этом зрелище попыток гальванического оживления есть что-то ужасное для меня! Берлиоз должен, ради бога, написать новую оперу, величайшее несчастье будет для него, если он этого не сделает, ибо только одно может его спасти: драма, и только одно неизбежно будет губить его все больше — его упрямое желание обойти этот единственно правильный выход. — Последнее подтверждает его новая попытка заняться старой работой, в которой его подвел именно поэт, которого он вновь хочет заменить своей музыкой.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Фото 1

Содержание