КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ

И. Абезгауз

Развитие традиций

Имя Джевдета Гаджиева стало известно в 40-х годах: он успешно дебютировал Первой симфонией на декаде музыки закавказских республик в Тбилиси (1944), а затем ему была присуждена (вместе с Караевым) Государственная премия за оперу «Вэтэн» (1946). И хотя в этих работах многое еще «не перебродило», они аккумулировали энергию, необходимую для качественного скачка в развитии национального стиля.

Так же как и Караев, Джевдет Гаджиев выбрал нелегкий путь — путь развития прогрессивных традиций. Новаторство Дж. Гаджиева глубоко органично, связано с особенностями его художественной натуры; оно никогда не подчиняется веяниям «моды», ему чужда ставка на внешний эффект. И этический облик композитора: его высокая умственная культура, умение строго судить самого себя — внушает чувство искреннего уважения. Очень многое сближает Гаджиева с Караевым и, главное, значительная общность идейно-эстетических позиций. Однако каждый из этих музыкантов по-своему обновляет исконные национальные традиции; сказывается разность художнических натур.

Стремление к обобщенным концепциям больших масштабов, к решению серьезных творческих задач повлекло за собой обращение Дж. Гаджиева к монументальным жанрам инструментальной музыки (симфония, симфоническая поэма, квартет). В становлении азербайджанского симфонизма и в его дальнейшем стремительном развитии (К. Караев, Ф. Амиров, С. Гаджибеков, Дж. Джангиров и др.) Дж. Гаджиеву принадлежит одна из ведущих ролей. И голос его не спутаешь ни с чьим другим. Еще молодым художником он пришел в национальную музыку со своей темой большого общественного и этического звучания. Высоким гражданским пафосом, идеей борьбы за преобразование общества в той или иной степени пронизаны все наиболее значительные произведения композитора.

Герой его наделен характером значительным и серьезным. Внутренняя собранность, сосредоточенность сопутствуют ему постоянно, почти в

любых жизненных ситуациях. Пусть он не всегда в действии — он не созерцатель, а человек, активно переживающий, активно размышляющий. Музыкальные образы Гаджиева всегда отличаются мужественной силой; в них нет места размагниченности, прекраснодушию, а тем более каким-либо уступкам красивости. Но сдержанность чувств, как следствие своеобразно строгого артистического самоконтроля, никогда не ведет к эмоциональной сухости, порождая, скорее, другое качество — несколько суровую экспрессию, «сдержанный накал» лирических переживаний, натиск упругой «мускульной» силы, наконец, живость и тонкость поэтической мысли. И конечно же, постоянное возникновение очагов обостренного психологизма является главным источником драматической конфликтности его музыки.

Симфоническая поэма «За мир» (1951)¹ в ораторски приподнятой, даже несколько романтической манере воплощает тему, волнующую в наши дни все человечество. В плакатной броскости ее музыки, в ясной чеканности формы есть подлинная массовость и художественно убедительная «агитационность». Образ народа-борца, народа-созидателя получил в поэме действенное, временами, кажется, даже театрализованное выражение. Когда пламенную «речь» трибуна (унисонная тема вступления) подхватывает гулкий сигнальный хор меди, словно зримыми становятся необъятные пространства, заполненные рядами стойких борцов за мир. А дальше — само действие (сонатное аллегро) с его резкими контрастами, напряженным динамизмом и победным ликованием финала.

Монументальная Четвертая симфония Дж. Гаджиева (1956) посвящена В. И. Ленину. Эпиграфом к ней послужили слова М. Горького: «Нет сил, которые могли бы затемнить факел, поднятый Лениным в душной тьме обезумевшего мира». Эта основная тема решена в музыке как героический сказ-действие о вожде и народе. Симфония многолика: в ней выражены и острая боль невозвратимой утраты, и вечно живая память об Ильиче, словно навеки отлитая в бронзу народных сказаний, и пафос трудовой жизни, вдохновленной гением Ильича. Дж. Гаджиев говорит о Ленине на своем родном языке, опираясь на национальную традицию, а потому не отвлеченно и риторично, а сильно, искренне и тепло.

Самая примечательная особенность Четвертой симфонии — сочетание в ней действенного, конфликтного и повествовательного элементов. Такой своеобразный синтез порождает и новые типы контрастов, и новые приметы симфонического действия. Эстетически смелая антитеза найдена уже в первой части («Речитатив-фантазия»), где фресковая величавость самого обобщенного эпического образа симфонии (тема-сказ о Ленине) вызывает не массовый отклик, а чуткую реакцию индивидуального сознания (средний раздел части). Такой принцип драматургического контраста выдержан и в композиции целого: «рапсодическое» скерцо и бурлящий действием финал, широко распахивающие окно в мир, окружают траурную «Пассакалью», с ее поэзией возвышенных и благородных раздумий. Особенно наглядно взаимодействие эпического и драматического начал выражено в трактовке «эпиграфа» симфонии (первая тема «Речитатива-фантазии»). Властно вторгаясь в переломные моменты всех частей цикла, этот эпический «зачин» ни разу не приостанавливает «действие». Создается впечатление, что вступление певца-сказителя каждый раз вносит в повествование новый поток горячих чувств. Можно даже сказать, что эпический образ становится главным носителем драматического конфликта. В таком по-современному свежем прочтении традиций эпического жанра — одно из главных достоинств Четвертой симфонии.

Третьей симфонией b-moll, одним из своих самых ярких сочинений, Дж. Гаджиев окончил в 1947 году Московскую консерваторию. Догматизм культа личности наложил на эту симфонию нечто вроде «формалистического заклятия». А дальше вступила в действие сила инерции... Перелистывая страницы свежеотпечатанной партитуры (между написанием симфонии и ее изданием прошло 15 лет!), невольно недоумеваешь: что же все-таки могло так отпугнуть в этом произведении? Неужто же его темперамент, задорно-дерзкая «бурлескность»? Или, может быть, индивидуальный подход художника к фольклору? Несомненно одно: сегодня, в широкой перспективе азербайджанской музыки, вся кажущаяся «левизна» произведения Дж. Гаджиева воспринимается как закономерный и прогрессивный этап развития национального симфонизма.

Третья симфония — повесть о беспокойной и немного ироничной молодости, отражающая радостный и тревожный бег жизни. Ведущие образы произведения, беспечно озорные и простодушные, в первом Allegro и в финале слиты в стремительном и безостановочном «moto perpetuo». Здесь царит стихия неугомонного танцевального движения, в вихре которого самая безыскусственная и самая «ребячливая» тема симфонии (побочная партия первой части) постепенно облачается в беззлобную, но остро «шутейную» мас-

_________

¹ Удостоена Государственной премии за 1952 г.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ

И. Абезгауз

Развитие традиций

Содержание