Выпуск № 11 (276) | 1961 - страница 19

варельными красками живописует Ли Дзи лирические чувства двух далеких друзей, русского и китайца, подаривших на память друг другу кусочек бересты и мягкие иглы сосны.

Интересно строение хоровой поэмы. В первом, втором и четвертом куплетах текста преобладает русская песенность, вольный, широкий распев, насыщенность звучания, открытая эмоциональность. Третий куплет целиком основан на китайских ладах; в музыке — тонкость, нежность, изобилие нюансов и штрихов. Этот образный и эмоциональный контраст внутри хора впечатляет глубоко и сильно.

Вот начало поэмы. Запев широкий, спокойный, мягкий (басы вступят только во втором куплете). Мелодия вся «соткана» из русских песенных попевок. Метр переменный, как в протяжных песнях. Все голоса движутся, никакой статики. Происходит как бы внутреннее накопление энергии. А какое интересное, не шаблонное двухголосие в пятидольных тактах! Во всех деталях, элементах структуры выступает глубокое знание композитором самобытного строя русской хоровой полифонии.

Любопытно рассмотреть и китайский эпизод хора. В основе его — пентатоника (ладогармонический склад музыки образовался из соединения четырех тональностей, нет ни одного полутона). Это не просто эффектная музыкальная краска, не обычный образный контраст. Чуткий слушатель угадывает нечто большее: в нежности и сдержанной страстности чувств, в богатстве нюансов, в тончайшей ритмике (явно идущей от порывистого штриха изумительной китайской графики) — во всем строе музыки проступает психологический абрис китайского интеллигента, который мыслит о мире, о жизни:

Пример

Обращает на себя внимание интересное расположение голосов: сопрано и тенора ведут мелодию, а между ними альты выпевают своеобразный, присущий лишь китайской музыке, ритмический узор (нечто вроде ритмического ostinato).

Анализируя детали, погружаешься в подробную (и всегда оправданную!) разработанность фактуры, из естественного движения которой постепенно рождается целостный художественный образ.

Например, одну и ту же фразу «Ветку сосны я сорвал» композитор дает в разных эмоциональных планах, словно показывая движение чувств человека: сначала удивленно, радостно (каданс чем-то напоминает характерный для Равеля изящный модуляционный сдвиг!) , потом — решительно и мужественно, в расширенном мелодическом движении.

В четвертом, заключительном, куплете, когда вновь возвращается начальная песенная тема, композитор соединяет элементы русской и китайской гармонии. Это звучит великолепно! ¹

_________

¹ Нечто подобное сделал К. Хачатурян, в увертюре «Дружба» он использовал русские и китайские мелодии в различных модификациях.

И, наконец, «Терская сюита», заслуживающая специального подробного разбора. В этом номере журнала публикуется один из номеров сюиты, и читатели могут составить собственное мнение о ее музыкальном стиле.

В сюите — пять терских казачьих хоров для смешанного состава a capella. Из них три хора написаны на подлинные тексты, взятые из повести Л. Толстого «Казаки».

«Терская сюита» представляет Г. Попова как продолжателя замечательных традиций русского хорового искусства, как большого мастера, постигнувшего самое существо народной музыки.

Венец труда композитора — живое исполнение его музыки перед слушателями. Пусть эта банальная истина послужит зачином не очень-то веселого завершения моей статьи.

Начну с признания. Творчество Гавриила Попова до последнего времени я знал плохо. Известные мне (впрочем, как и большинству музыкантов) Вторая симфония «Родина», струнный квартет, музыка к фильмам, несколько хоров — перечень небогатый, особенно если вспомнить, что за тридцать с лишним лет работы композитор написал самые разнообразные произведения, числом более девяноста. Так где же эта музыка, эти пять симфоний, эти многочисленные хоровые опусы, оркестровые и камерные произведения? Весь этот огромный музыкальный пласт лежит без движения в архиве композитора и в глухих шкафах учреждений, ведающих искусством.

В процессе ознакомления с произведениями Г. Попова во мне, день за днем, вое сильнее и осознанней, начали разрастаться два резко противоположных ощущения: радость и недоумение. Радость — от встречи с большим, размашистым русским талантом, настойчиво ведущим в музыке свою глубокую борозду; недоумение от странно и несправедливо складывающейся его творческой судьбы. Понять это противоречие было трудно, я не находил ему объяснений.

Кривить душой нечего: нужно либо сказать Г. Попову, что его произведения не имеют никакой художественной ценности, либо бросить гневный упрек в адрес нашей критики и концертных организаций, проявляющих непонятное равнодушие к судьбе композитора.

Самобытный талант Г. Попова никогда и ни у кого не вызывал сомнений. Его произведения, будучи впервые показаны в композиторской среде, не испытывали недостатка в положительных отзывах. Две из пяти его симфоний были отмечены премиями. Премьеры ряда произведений Г. Попова удостаивались горячего приема слушателей.

Конечно же, не композитор виноват в том, что его музыка не звучит, что между нею и слушателями образовалась пустота.

Виновата в этом в первую очередь критика. Она «проглядела» Гавриила Попова, художника интересного, своеобразного и смелого. Просматривая музыкальную печать за минувшие тридцать лет, я не нашел в ней ни одной серьезной исследовательской статьи, глубоко и верно объясняющей творчество этого крупного мастера, доброжелательно и справедливо оценивающей его достижения и неудачи ¹.

Как все это странно, непонятно, и какой от этого вред композитору, слушателям да и всему важнейшему делу развития советской музыки!

Мне приходилось слышать мнение, что препятствием к исполнению произведений Г. Попова будто бы служит их чрезмерная техническая сложность, подчас невыполнимая ни в оркестре, ни в хоре. При первой же встрече с композитором я спросил его об этом.

«Сложность! — возмутился он. — Не согласен. Не приемлю этого поверхностного упрека. Подлинное искусство, если оно убеждает, не знает понятия сложного или простого. Мне безразлично, какими средствами убедил меня композитор в своей оригинальной идее, до-мажорным трезвучием или сверхсложным политональным наложением, — была бы музыка яркой, образной, увлекательной.

Мне не говорят, что моя музыка плоха. Говорят, что трудна. Для лентяев, добавлю я. Для тех суетливых, вечно спе-

_________

¹ Не может не огорчить появившийся в «Советской музыке» (№ 5, 1960 г.) несправедливый и бездоказательный, беглый критический «залп» Ю. Корева по Пятой симфонии Г. Попова, которую на редкость плохо сыграли в оркестре.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Пример

Содержание