Зарубежные гости

МАРГО ФОНТЕЙН

Искусство примы-балерины английского балета Марго Фонтейн словно пронизано солнечным светом. У ее героинь радости — лучезарны, грезы — многоцветны, печали — светлы, поэтому впечатление от ее танца всегда мажорно. Фонтейн завоевывает зал с первого взгляда, с первой улыбкой, первого мановения руки. Она безраздельно царит в «своих» спектаклях. Но замечательней всего эта власть таланта проявляется в отношениях, которые складываются у балерины к музыке и хореографическому рисунку партии.

Фонтейн с великолепной, «необузданной» вольностью перелагает музыкальный и танцевальный текст роли на свой язык.

Вот встреча Фонтейн с «Ундиной» (музыка Генце). Образ обитательницы подводного царства имеет давние традиции трактовки, а партитура претендует на изломанный и туманный модернизм. Как поступит балерина? Пойдет ли она за автором музыки, от несколько надуманной нервозности и изысканности его сочинения? Обратится ли к исполнительскому опыту своих великих предшественниц — звезд романтического балета девятнадцатого столетия, окружив Ундину ореолом потусторонней таинственности и зыбкости? Фонтейн осталась верна себе, своим художническим убеждениям, своему истолкованию балетмейстерских намерений и сюжета спектакля. Ее Ундина не призрак. Все в ней создано по образу и подобию человеческому. Рожденная для земных радостей, она, естественно, является на землю. Экспозиция роли разработана серьезно и последовательно, в первом возникновении Ундины заключена вся будущая жизнь образа.

Каждое событие ее сказочной биографии основано на логике человеческих поступков, чувствований, мыслей. Поэтому факт реального существования заведомо «придуманной» Ундины придает спектаклю налет лирической фантастики, который подчеркивается и в найденном Фредериком Аштоном сочетании искристых дробных движений с чеканно-строгими контурами арабесков.

Фантастическая прихотливость танцев Ундины и сочный, с заметно ощутимым жанровым началом, хореографический рисунок земных персонажей —

Аврора — «Спящая красавица»

Пери

таковы главные режиссерские контрасты спектакля. М. Фонтейн не ограничивается только этим.

У ее героини, сотворенной из волн, вполне определенный, как принято выражаться в наш век, «моральный облик»: Ундина — Фонтейн нежна среди грубых, доверчива среди коварства, бесхитростна меж искушенных. Отсюда такая одухотворенность всех лирических дуэтов и игровых эпизодов, например, мольба коленопреклоненной Ундины, обращенная к Палемону. И когда Фонтейн — Ундину швыряют в бушующее море, вместе с ней за бортом бутафорского корабля исчезает все истинно человеческое и светлое, чем жив спектакль. Обычный сюжетный ход обретает значительность символа — столь проницательно прочитана роль.

О танце Фонтейн в «Ундине» писали обстоятельно, восторженно, подбирая яркие сравнения. Однако, самое дорогое в этих танцах — психологическая глубина их содержания. Знакомясь с этой работой Фонтейн, понимаешь, отчего английская хореография считает себя ученицей русского балета. Фонтейн усвоила из опыта русской классики ее живую, волнующую человечность.

Профессиональный «аппарат» Фонтейн чуток. Балерина мгновенно улавливает фальшь, претенциозность замысла и остается внутренне равнодушной к подобным сочинениям.

В «Пери» (музыка Дюка), на первый взгляд, все, как и в «Ундине», — очень красиво: и соразмерность пропорций фигуры балерины, подчеркнутая костюмом, и редкостная податливость и легкость в самых сложных поддержках, и отличная устойчивость. Фонтейн последовательно раскрывает перипетии сюжета — встречу девы пустынь с путником и их роковую любовь. Однако, показывая все, танец ее не мог выразить ничего, т. е. был не в силах преодолеть поверхностность музыкального и хореографического мышления авторов балета. Для этого талант Фонтейн слишком искренен.

Стихия ее дарования — эмоции сильные, жизненно наполненные. Недаром всей актерской карьере Марго Фонтейн сопутствует «Спящая красавица», в которой она высказалась наиболее убедительно п свободно. Дело не в том, что ее Аврора — сама юность: о многих исполнительницах этой партии можно сказать то же самое, и не в том, что Фонтейн овладела филигранной хореографией Мариуса Петипа: можно назвать многих балерин, чье исполнение партии Авроры в техническом отношении еще виртуозней. Главное в том, что Фонтейн, с таким почтительным восхищением относясь к русской балетной классике, в то же время смело «преступила» границы традиции.

Десятилетиями исполнение этой партии различными балеринами строилось на контрасте живой Авроры и Авроры — видения. Аврора Фонтейн непрерывно живет, растет, изменяется с вполне зримой наглядностью. Строя роль на последовательном развитии характера, балерина не хочет «отдавать» второй акт видению.

Происходит неожиданное перемещение акцентов. В картине видений Фонтейн не выглядит мечтой Принца. Нет, здесь ее Аврора как бы продолжает первый акт. Такая же живая, теплая, только чуть взрослей, чуть женственней, чуть раздумчивей, нежели прежде. Это Аврора, грезящая наяву. Она прислушивается, смотрит, вопрошающе останавливает взгляд на Принце, в ее сияющих темных глазах радость и ожидание. Отсюда безукоризненный по своей оправданности переход к финальному действию. Отсюда — броское, демонстративное утверждение главной темы сочинения — торжества жизни, не подвластной злу.

...В вечер открытия гастролей Королевского балета Марго Фонтейн метко назвали «колоратурной балериной». Да, если дозволены такие «вокальные» сравнения, танцы Фонтейн можно уподобить искусству колоратурной певицы — столько

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Зарубежные гости

МАРГО ФОНТЕЙН

Аврора — «Спящая красавица»

Пери

Содержание