легли на тахту, на кресла, На подушки, ковер, шкуры, везде, где только что сидели, лежали, пили. — «Добро и зло одни мечты! — Кто прав, кто счастлив здесь, друзья?» — И уже не человек, а карты, случай важнее всего, вот эта карта — твоя, эта — твоя: «Сегодня ты, а завтра я!» — Недвижно тянутся десятки глаз к картам, выбирают, которая моя, моя, моя...— «Так бросьте же борьбу, ловите миг удачи!» Безумие охватывает всех — вот, вот, сейчас вытянутся загребущие руки — моя, моя! Страшные гримасы искажают их лица, алчностью блестят глаза. Все просветленнее становится Герман: «Что верно? Смерть одна!» — бросает он вызов судьбе.

Короткое просветление, как последняя надежда, и стремительное падение в пропасть. Вновь безумием запылали глаза, сведенные судорогой руки ставят на последнюю, третью карту.

Не князь Елецкий (его, напоминаем, в спектакле нет), а какой-то «неизвестный» соглашается на ставку этого одержимого. — «Мой туз!» — исступленно кричит Герман. — «Нет, ваша дама бита!» — отвечает... Графиня, сидящая на маете «неизвестного». Графиня в своем желтом бальном платье, с вуалью на лице. Один Герман видит ее, и только ее. — «Какая дама!» — шепчут бескровные губы. — «Та, что у вас в руках, дама пик!» — бесстрастно отвечает старуха. Откинулась на спинку стула. Так же, как у себя в спальне. — «Старуха! Ты! Ты здесь!» — померкло сознание, потухли глаза, славно в бреду, шевелятся губы, произнося последние слова. Темнота. Темнота на сцене...

Мейерхольд отказался поставить сцену смерти Германа, показать его прозрение и возвращение к глубокой и чистой любви Лизы, отказался от Чайковского, от трагического катарзиса оперы; этим был разрушен финал.

После темноты на сцене возникала палата Обуховской больницы. На койке сумасшедший Герман. — «Тройка, семерка, туз!» — повторяет он... на формально пристегнутых последних тактах музыки пятой картины.

∗

«Насытить атмосферу чудесной музыки П. И. Чайковского озоном еще более чудесной повести А. С. Пушкина». Уже сама формулировка задачи говорит, что Мейерхольд не собирался ставить знака равенства между литературным прообразом и его музыкальным претворением.

Будучи сам прекрасным музыкантом, Мейерхольд знает, в какой степени музыкальное творчество композитора может активно вмешаться в литературное произведение. Именно потому, что Мейерхольд — музыкант, он понимает, что не справился со своей непосильной задачей, и в этом сам признается сразу же после премьеры.

Разрушение цельности партитуры, новый текст, изъятие образа Елецкого и другие «вольности» снизили ценность спектакля, хотя в ряде сцен он и явился образцом подлинного режиссерского проникновения в замысел композитора. Было в нем что-то такое, чего мы не знали до этого, хотя уже более четырех десятилетий слушали «Пиковую даму».

В. ВЛАСОВ

Встреча на радио

Одной из последних работ В. Э. Мейерхольда была радиопостановка пушкинского «Каменного гостя». С эфиром Мейерхольд встретился впервые. Ответственно, с большим интересом отнесся он к работе в этом новом для него жанре; с нескрываемым любопытством «открывал» специфические постановочные возможности, связанные с работой у микрофона, изобретал великолепные звуковые эффекты, экспериментировал и бесконечно импровизировал...

Вообще все репетиции (а их было много!) проходили, как всегда у Мейерхольда, в приподнято-творческой атмосфере. Как и в театре, Всеволод Эмильевич талантливо показывал артистам целые сцены, играя за всех, читал монологи, азартно фехтовал с Дон Карлосом, добивался особого «музыкального» звучания шагов Донны Анны, ступающей по каменным плитам, ведущим к могиле Командора, изобретательно и неутомимо «выжимал» из слабой еще радиотехники множество эмоционально-звуковых эффектов.

Мейерхольд не уставал восторгаться музыкой пушкинских стихов и требовал от актеров влюбленного, бережного отношения к каждому слову, к «каждой запятой» бессмертных пушкинских строк.

Когда на репетиции дошли до слов Донны Анны: «Где я?.. Где я? Мне дурно, дурно», — Мейерхольд сказал: «Каждое произнесенное вами слово должно "падать", как падает с цветка чистая капля росы или как падает душистый лепесток розы, роняемый на дивный ковер, по которому вы нас ведете!»

Особенно внимателен был Мейерхольд к «совпадению» музыки и слова. Десятки раз вслушивался он в фрагменты музыки, написанной для

этого спектакля В. Я. Шебалиным. Мейерхольд был буквально покорен этой музыкой: «Кажется, я понял! Кажется, услышал! Теперь можно начинать репетировать». В этом так ярко вновь сказалось исключительно глубокое и тонкое ощущение музыки Мейерхольдом. Как хочется, не в укор многим сегодняшним режиссерам, вспомнить «музыкальное оформление» мейерхольдовских спектаклей, которые осуществляли Д. Шостакович, В. Шебалин, М. Гнесин и другие крупнейшие наши композиторы!

С моей точки зрения, музыка Шебалина к «Каменному гостю» была великолепна. Очень жаль, что только две песни Лауры сохранились от этой работы, а Виссарион Яковлевич не захотел «развить» хотя бы в сюитную форму музыкальные фрагменты радиопостановки.

Премьера «Каменного гостя» прошла с большим успехом и, пожалуй, была одной из выдающихся театральных работ за все предшествующие годы существования Радиовещания. На премьеру в студию пришли Сергей Прокофьев, Юрий Олеша, литературоведы-пушкинисты, многие деятели театра. С. Прокофьев настолько был увлечен прослушанным «Каменным гостем», что даже дал согласие писать для Радио.

И действительно, через несколько дней состоялась его встреча с Мейерхольдом, на которой обсуждалась возможность радиопостановки по другой маленькой трагедии Пушкина — «Пир во время чумы». Мейерхольд и Прокофьев с большим увлечением и горячностью дискутировали о теме и идее трагедии, о возможном характере будущей музыки. Спорили: должна ли Мери петь или только говорить на музыке свою песню-мополог; как перевести на музыку пушкинские слова — «твой голос... выводит звуки с диким совершенством»; может ли весь «пир» итти на фоне вальса, к какой эпохе следует отнести действие и т. д.

К великому сожалению, постановка эта не бы ла осуществлена...

В. Шебалин, Э. Мейерхольд, С. Прокофьев среди участников радиопостановки
«Каменный гость» Даргомыжского

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

В. ВЛАСОВ

Встреча на радио

В. Шебалин, Э. Мейерхольд, С. Прокофьев среди участников радиопостановки «Каменный гость» Даргомыжского

Содержание

В. Шебалин, Э. Мейерхольд, С. Прокофьев среди участников радиопостановки
«Каменный гость» Даргомыжского