Выпуск № 1 (218) | 1957 - страница 6

му все это относится в большей степени) поняли меня правильно: в их симфониях много по-настоящему хорошего, но соответствуют ли их замыслы той жизненной и творческой ступени, на которой оба они еще находятся? Не хотят ли они перескочить через чудесную пору своей юности? Не заблуждаются ли они в отношении запасов своих жизненных впечатлений, которые, пожалуй, не так еще велики и многообразны! Ведь я убежден в том, что длинноты, имеющиеся в обеих симфониях, объясняются не «плохим владением» формой, а недостаточным наполнением музыки значительным содержанием. Я уверен, что, вновь и вновь обратившись к великим мастерам прошлого и к выдающимся современникам, внимательно присмотревшись к тому, как развивались их творческие пути, молодые композиторы найдут убедительный ответ на затронутый мною вопрос.

*

Три струнных квартета — Германа Галынина (№ 2), Михаила Марутаева и Андрея Волконского получили на смотре если не единодушное, то во всяком случае очень широкое одобрение. Это и не удивительно, так как все три автора — весьма одаренные композиторы, все трое обнаружили отличное владение камерно-квартетным стилем и музыка всех трех квартетов содержит в себе много привлекательного. Этим, однако, исчерпывается то общее, что можно сказать об этих сочинениях. В остальном (то есть в главном — в самой музыке!) они очень различны.

Г. Галынин — один из самых «взрослых» среди московской композиторской молодежи (больше уже, пожалуй, не придется писать о нем в статьях, посвященных творчеству молодых!) и, думаю, один из самых талантливых. Все известные его сочинения — оратория «Девушка и смерть», Сюита для струнного оркестра, «Эпическая поэма», Концерт для фортепиано с оркестром, два квартета, Трио и другие — говорят о глубине и содержательности его таланта, о значительности его творческих намерений, о рано выработанном мастерстве, позволяющем отлично реализовать эти намерения, а также о чрезвычайно рано проявившейся творческой индивидуальности. Г. Галынин — композитор глубоко русский по всему характеру и складу своей музыки, основным руслом которой является суровая эпичность, дополняемая, с одной стороны, мягкой, сдержанной лирикой, с другой стороны, — простодушным, народного склада юмором.

Второй квартет — одно из наиболее гармоничных сочинений Г. Галынина и, одновременно, одно из самых лаконичных, скромных по замыслу. По характеру музыки, по типу своей драматургии сочинение это приближается к жанру лирической сюиты, четыре части которой (первая и третья — медленные, вторая и четвертая — быстрые) объединены, однако, в одно неразрывное целое.

При слушании нового сочинения Г. Галынина (Второй квартет закончен им в 1956 году) создается ощущение, что мы прикасаемся к удивительно чистому миру юности, миру, лишенному больших драматических коллизий, но в то же время весьма далекому от бездумного и поверхностного отношения к жизни.

Музыка Квартета пленяет прежде всего непосредственной красотой, свежестью и пластичностью тематического материала, свободой и увлекательностью его развития. Темы Квартета, как обычно у Г. Галынина, диатоничны в своей основе, но на этот раз общий характер их какой-то более задушевный, теплый. Лирическая струя развита здесь Г. Галыниным, пожалуй, больше, чем в других его сочинениях, и это сказывается не только в медленных, но и в быстрых частях. Инструментальная фактура

Квартета очень скромна: кажется, в ней нет ни одной лишней ноты — ровно столько, сколько необходимо для выражения данного содержания. Квартет этот принес слушателям большое удовлетворение, и нет сомнений, что он войдет в концертный репертуар наших ансамблей.

Несомненно, укрепится на концертной эстраде и Квартет Михаила Марутаева, исполнением которого завершились концерты смотра. Очень интересен интонационный сплав музыки М. Марутаева. В нем слышатся и влияния С. Прокофьева, и кое-что от Рахманинова, и даже от венских классиков — Гайдна и отчасти раннего Бетховена. Но при этом музыка Квартета от первой и до последней ноты едина по своему почерку, и сквозь некоторые внешние влияния все время отчетливо проглядывает симпатичнейшее творческое лицо самого автора. От С. Прокофьева М. Марутаев взял свежесть модуляционных приемов и некоторые приемы интонационного заострения диатонических в своей основе тем; от Рахманинова — стремление к пластичности и длительному развороту мелодических линий; от Гайдна — некоторые общие принципы построения формы — ясной и лаконичной в целом и в составных частях, общий светлый характер музыки, естественность развития. Таким образом, М. Марутаев не подражает музыке любимых им, видимо, композиторов, а стремится извлечь из их опыта те общие приемы, которые наиболее соответствуют характеру и строю его собственных творческих намерений.

В чем же привлекательность музыки Квартета М. Марутаева? Прежде всего в необычайной легкости и естественности дыхания, в том, что композитор не стесняется своей молодости и даже порой некоторой наивности или, точнее, — непосредственности, которая так радует нас всегда в творчестве молодых авторов. Вся музыка Квартета озарена улыбкой молодости, в ней слышно бурление юных сил, в ней много незлобивой шутки и в то же время видится образ сильного и здорового молодого человека, радующегося жизни, творчеству, тому, что перед ним открыты все дороги в будущее...

Иной характер носит музыка Квартета Андрея Волконского, композитора самого молодого из всех представленных на смотре (ему лишь 23 года), но успевшего уже возбудить вокруг себя жаркие споры. Никто, впрочем, кажется, не спорит об одаренности А. Волконского. Спор идет о направлении, в котором он развивается. А здесь и в самом деле есть о чем поспорить: кое в чем надо горячо поддержать молодого композитора, кое о чем со всей серьезностью надо его предупредить.

Бесспорными положительными чертами А. Волконского являются его исключительная внутренняя музыкальность, его живой пытливый ум, творческая смелость, с которой он стремится найти свой собственный путь, богатая фантазия, техническая зрелость. Однако при этом он порой устремляется не столько на поиски своей темы, своего угла зрения на жизненные явления, отражаемые им в музыке, — что и является основой творческой индивидуальности художника, — сколько на поиски оригинальных формальных приемов, «необычных» и «неизведанных» еще гармонических эффектов, интонационных оборотов и т. п. А такие поиски (без них, конечно, не бывает настоящего, передового искусства!) оказываются плодотворными лишь при условии, если художник точно знает — во имя чего он ищет, ради какой жизненно-художественной задачи вырабатывает он тот или иной прием.

Мне представляется, что в неустановившемся еще творческом сознании А. Волконского напряженно борются сейчас два начала. Одно — здоровое начало открывает перед ним большие перспективы и ведет его на путь настоящего искусства. И когда А. Волконский следует за этим трезвым голосом своего сознания, он достигает больших удач; из-под

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

Содержание