Выпуск № 1 (218) | 1957 - страница 50

этим должным образом занимался; балетных клавиров он никогда не видел и об особенностях хореографического искусства не имеет понятия; в последнюю минуту к его смущению выясняется, что на ежедневных занятиях в балетном классе нужно еще уметь импровизировать. Наступает тягостный кризис. Молодой пианист в отчаянии. Дирекция театра шлет негодующие письма: «Кого вы нам прислали?!.»

*

Возьмем оптимальный вариант: наш выпускник направлен на концертную работу в периферийную филармонию.

— Что в вашем концертном репертуаре, молодой человек? Соната Листа, Фантазия Шумана? Нет, это программа сольного концерта, мы пока не можем вам его дать; нас интересуют произведения, которые вы исполнили бы в смешанных концертах, рассчитанных на широкую аудиторию... Так, что еще?.. Немного. Ну, а что вы можете сыграть в нашем лектории? Вот, ознакомьтесь с планом... Только? Эстрадным номерам умеете аккомпанировать? Не приходилось?..

Долгая пауза, заполненная достаточно мрачными размышлениями обоих собеседников.

Бывает ли так? Увы! — бывает. И очень часто. Можно продолжить наши примеры, рассказывая о молодых музыкантах самых различных специальностей, которые, закончив высшее музыкальное образование и получив отличные оценки на всех экзаменах, не выдерживают главного экзамена, который устраивает им сама жизнь.

Не слишком ли мы увлекаемся воспитанием всех исполнителей, как будущих концертантов-солистов? И обладают ли выпускники даже для сольной деятельности необходимым репертуаром? Уделяем ли мы достаточное внимание развитию тех профессиональных качеств, которые обязательно понадобятся в их будущей работе? Правда, для того, чтобы выпустить одного лауреата, нужно готовить довольно много «претендентов», и в вузе очень трудно точно определить, кто из учащихся может быть таким претендентом. Но это не снимает вопроса о необходимости гораздо более широкой практической специализации наших исполнителей. Молодые музыканты, выходя из вуза, должны быть готовы к той работе, которая их ожидает.

Бесспорно, сольные концерты требуют от исполнителя наиболее высокой квалификации. Этим объясняется и то, что государственный экзамен по специальности сдается именно в виде сольного концерта. Но принято считать, что если мы доведем квалификацию исполнителя до уровня солиста-концертанта, то тем самым приготовим его и к любой другой работе. Остальные качества разовьются, так сказать, сами собой. Во всяком случае это дело — второстепенное. Мне думается, такая точка зрения осталась нам от давнопрошедших времен и нуждается в коренной переоценке.

*

Но где же найти время для всестороннего и глубокого воспитания необходимых профессиональных навыков молодого артиста? И так учебные планы наших факультетов предельно уплотнены. Перегрузка студентов является одним из «наболевших вопросов» консерваторской жизни. Какими же дисциплинами перегружен учебный план? Взгляните на распределение учебных часов на исполнительских факультетах, и картина станет ясной. За пять лет пребывания в вузе студент-пианист занимается в классе аккомпанемента и в концертмейстерском классе всего семьдесят часов. А сколько часов отведено на курсы истории музыки? Триста тридцать два!

Советская музыкальная школа всегда уделяла серьезное внимание идейному воспитанию студентов. Это — наше бесспорное достижение. Но с течением времени, из-за неправильной организации занятий, многие теоретические дисциплины непомерно разрослись в объеме. Не приучая студента к самостоятельной работе, лекторы стремились изложить весь необходимый материал в устной форме, прибегая даже к школярскому методу диктовки текста лекции. Разумеется, это вело к разрастанию лекционных часов, приучало студентов к зубрежке и отбивало всякую охоту самостоятельно мыслить. Инструктивное письмо Министерства высшего образования от 15 сентября 1956 года, указывая на эти недостатки, намечает и меры их преодоления.

Исторические и теоретические курсы должны быть сокращены по объему и значительно приближены к специальности студента, чтобы он мог применять получаемые знания в своей практике. На возникшую диспропорцию между теоретическими и практическими занятиями студентов многократно указывали виднейшие профессора. Но в ответ они слышали лишь обвинения в недооценке идейного воспитания студенчества, в стремлении к узкому ремесленничеству, чуть ли не в пропаганде безыдейности в искусстве и т. п. Разумеется, под таким обстрелом критики умолкали. Очень важно, чтобы ценные указания упомянутого выше инструктивного письма были правильно реализованы в учебном процессе наших художественных вузов.

Цикл специальных дисциплин — решающее звено учебного плана. Этот важнейший раздел нужно максимально приблизить к требованиям жизни.

*

Пренебрежительное отношение к специальным дисциплинам проявляется по-разному. Возьмем организацию приема в музыкальный вуз. Для качества выпускаемых специалистов момент отбора кадров имеет огромное значение. Однако оценка по специальности на приемных экзаменах имеет значение немногим большее, чем оценки по другим предметам, и совершенно растворяется в общих итогах. Принятым в вуз может оказаться при таких условиях музыкант профессионально менее одаренный, но более успешно сдавший остальные экзамены. Способствует ли это повышению качества подготовки специалистов? Нет.

Та же тенденция проявляется, скажем, и при отборе кандидатов на почетную доску студентов-отличников. Нередко на этой доске мы видим имена студентов просто добросовестных, старательных, аккуратно посещавших занятия, нормально успевавших, но лишенных яркого таланта. Правильно ли это ориентирует студентов, способствует ли повышению качества учебы? Нет.

Поскольку мы заговорили о приеме, не могу не затронуть еще некоторые вопросы, нередко возникающие перед приемными комиссиями.

Экзаменуется молодой человек, приехавший с периферии, безусловно способный и имеющий данные для получения высшего музыкального образования. Но уровень его подготовки примерно соответствует уровню учащихся третьего курса музыкальных училищ Москвы. Направить его в московское училище для пополнения образования нельзя: у него уже имеется училищный диплом. Принять его в вуз тоже нельзя — не готов. Иной раз комиссия идет на уступки и, значительно снизив уровень требований, принимает абитуриента. Об этой уступке неизбежно вспоминают при его выпуске — в пять лет он не успевает сделать по специальности то, на что требуется шесть — семь лет. Квалификация выпускаемого специалиста ниже его способностей. Никаких курсов подготовки в вуз у нас нет, и их организация не предвидится.

И вот в случае неудачной попытки поступить в консерваторию такой молодой человек грустно возвращается домой, начинает преподавать в местной музыкальной школе (ведь диплом-то у него есть!); недоучившись сам, он не может давать полноценную педагогическую «продукцию», и недочеты его образования повторяются в игре его учеников. Не пора ли трезво оценить это положение и серьезно подумать о специальных формах подготовки одаренных людей, приезжающих с периферии в столичные вузы?

Еще один вопрос, связанный с приемом. Состав абитуриентов каждый год меняется, и зачастую очень трудно объяснить — почему. К примеру, в прошлом году поступало очень много талантливых скрипачей, а в этом году их мало, но зато очень много одаренных пианистов. Но нормы приема до сих пор были незыблемы. Хочешь, не хочешь — набирай положенное количество студентов по всем специальностям, не меньше и ни в коем случае не больше. И вот на некоторые факультеты зачисляются абитуриенты с посредственными оценками, на другие не попадают молодые люди с отличными данными. Жизнь часто не хочет подчиняться кабинетным арифметическим расчетам. Сейчас директора получают более широкие права и возможности. Однако, каждый директор при приеме думает не только о принимаемых, но и о своем штатном расписании, о нагрузке педагогов. А это в немалой степени связывает ему руки.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

*

*

Содержание