Выпуск № 10 (335) | 1966 - страница 22

[В размышлениях и спорах]

и концертную эстраду. Ясный водораздел между публикой и исполнителем-виртуозом, слушателем и артистом ощутим в музыкальной культуре последних трех — четырех столетий.

Хоровая же музыка несет на себе след принадлежности к другой эпохе и к другой культуре. Она складывается на протяжении многих веков, предшествовавших и рождению музыкального театра, и господству лирической темы в музыке. Ренессансная хоровая полифония формировалась как идеальное воплощение духовного начала, выражающее нечто более высокое и обобщенное, чем личные переживания героя. В силу этого, даже утратив связь с религией, хоровая музыка сумела найти новую сферу углубленной и возвышенной мысли, сохраняя свою характерную выразительность.

В вершинных, классических образцах она говорит о том, что шире проблем отдельной личности, воспевает не отдельного героя, а человечество, повествует не о скорби одинокой души, а о трагедии народов, не о грезах поэта-романтика, а о вере в высшие идеалы. Ни в одном из симфонических произведений Бетховена, проникнутых глубинами философской мысли, нет такого возвышения над «страстями человеческими», как в хоровой Торжественной мессе. Лучезарный театральный Моцарт, инструментальные произведения которого насыщены оперным тематизмом и сценическими ассоциациями, проявил в своем хоровом Реквиеме небывалую глубину мысли, возвышающейся над всем «чувственным». И не случайно в наши дни оперный композитор par exellence Бенджамин Бриттен, поднимая тему судеб целого поколения, создал не произведение для музыкального театра, а хоровой реквием.

Наша современность ищет в музыкальном искусстве свой путь, во многом отличный от романтизма XIX века. Ни в эпоху классицизма, ни в «романтический век» перед музыкальным искусством не стояла так остро проблема этической идеи, обращенной ко всему человечеству. И именно в этом плане произведения классиков хоровой полифонии — от Монтеверди и Шютца до Регера и Бриттена — прозвучали на фестивале современно, увлекательно, волнующе, как искусство, выражающее одну из важнейших тенденций эстетики наших дней. Есть в хоровой музыке еще одна черта, созвучная исканиям передовых художников нашего времени, — ее удивительная сила воздействия на массового слушателя. Сложнейшие полифонические конструкции, громадный масштаб развития, глубина выраженных идей приобретают в хоровом звучании особую художественную доступность, «понятность» даже для не очень подготовленной аудитории, которая труднее воспринимает иной раз менее сложную по содержанию симфоническую или камерно-инструментальную музыку.

Наконец, на фестивале стало особенно ясным, какой важный и характерный элемент национальной музыкальной культуры Германии образует ее хоровое наследие, до какой степени и сегодня живы в немецком народе стариннейшие традиции хорового музицирования. Я поняла, насколько неполны и односторонни наши представления о музыке Германии, опирающиеся главным образом на знакомство с ее оперной, симфонической и романсной литературой. В отличие от большинства других европейских

Открытие XV фестиваля Генделя

стран на австро-немецкой почве традиции хорового многоголосия прошлых веков продолжали развиваться (правда, на новой основе) и в послеренессансную эпоху.

С рождением оперы, как известно, хоровая культура в профессиональном композиторском творчестве Западной Европы оказалась в тени. Ни в Италии, ни во Франции, блиставших своими хоровыми школами в эпоху Возрождения, ни в одной из стран, выступивших позднее с новыми национальными школами, — Польше, Чехии, Норвегии, Испании и т. д. музыкальное творчество на протяжении XVIII и XIX столетий не проявлялось последовательно и ярко средствами хоровой музыки. Между тем в творчестве Шютца, Баха и Генделя, в отдельных шедеврах Гайдна, Моцарта, Бетховена, Мендельсона, Брамса, Регера складывалась могучая национальная традиция хоровой музыки, вне которой наше представление о музыкальной классике Австрии и Германии было бы обеднено и искажено. В частности, только на фестивале мне по существу впервые стало ясно, почему Мендельсон воспринимается немецким народом как национальный классик. «Песни без слов» снискали ему широчайшую славу за пределами Германии, программные увертюры сыграли важнейшую роль в развитии романтического симфонизма общеевропейской традиции. Однако ни одна из этих областей творчества не сблизила его в такой степени с отечественным искусством, как хоровая музыка. Что же касается самой оратории «Первая Вальпургиева ночь» по Гёте, то она несомненно принадлежит к самым интересным произведениям романтической школы. Пантеистическая идея, выраженная в ней через поэтизацию природы и сказочно-фантастическое начало, своеобразно перекликается с «гейневским началом». Мендельсон здесь шире, глубже, в целом более значителен, чем почти в любом из его инструментальных произведений.

В совершенно новом свете предстал на фестивале и Макс Регер. Обычные у нас суждения о нем, основывающиеся на его фортепианных произведе-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Открытие XV фестиваля Генделя

Содержание