Выпуск № 8 (333) | 1966 - страница 32

бестактность мне сказать, что вопрос участия Фокина в «Великой жертве»¹² решается очень просто, заплатить ему, и конец. Но дело в том, что Дягилев даже не поинтересовался узнать, хотим ли мы работать с кем-либо иным. Он думает, что если с Фокиным не удастся примириться¹³, то он (Дягилев) будет работать с Горским¹⁴, о кот[ором] я впервые услышал. Быть может, Горский гений, но не думаю, чтобы Дягилеву было безразлично потерять Фокина. <...> Живу теперь, как видите, в La Baule на Атлантическом океане. Место очень скромное, переполненное детьми всякого возраста. Дорогой из Устилуга в Париж вспоминал Вас по различным поводам, в особенности же по поводу Вашей правоты в смысле выбора маршрута Варшава — Берлин — Париж. Конечно же, Вы правы! Извиняюсь за спор по телефону!

Теперь вот что! Я утерял тот листок, где записал либретто «Великой жертвы». Ради Бога пришлите мне его тотчас заказным вместе с листком-памяткой, кот[орый] я у Вас оставил и не взял при отъезде. Адресую Вам по петербургскому адресу, ибо Вы мне не написали Вашего Гапсальского, что очень досадно. В ожидании Вашего ответа жму Вашу руку, троекратно лобызая Вас.

Крепко любящий Вас Игорь Стравинский

La Baule
27/VII 1910

Дорогой Николай Константинович,

На днях послал Вам открытку из Bourg de Batz (куда мы направились для развлечения и из любопытства), в которой я обещал Вам написать письмецо о последних событиях. Дело в том, что вскоре по приезде моем сюда, в La Baule, Дягилев телеграфировал мне следующее: «Когда будете в Париже? Необходимо свидание между таким-то и таким-то днем». Не предполагая быть в Париже теперь и не будучи при деньгах (я довольно далеко живу от Парижа), я ему телеграфировал, что сижу без денег и что могу приехать лишь в том случае, если он мне пришлет денжат. Никакого ответа. Я подумал, что он обиделся, что я такой денежный и послал ему 2-ю телеграмму с разъяснением, что действительно я не мог бы приехать за свой счет — слишком, мол, накладно — никакого ответа. Не знаю что и думать. Бог с ним в таком разе.

С нетерпением жду от Вас известий, открытку отправил в Гапсаль по адресу: Прибалтийский край, г. Гапсаль, Рёриху — быть может, дойдет. Первое письмо послал по Петербургскому адресу и до сих пор не знаю, получили ли Вы его или нет. Напишите, ради Бога, Ваш адрес как следует, а то я в полном неведении, куда писать и как писать. А между тем мне очень много есть, что писать о нашем будущем детище¹.

Пока я в заботах о здоровье семьи, в постоянных прогулках и т. д. и т. д.

Написал 2 романса на слова Верлена² и в нетерпеливом ожидании либретто нашего балета (т. е. как первоначального, так и последующего, выработанного Фокиным с нами). Целую Вас, ибо крепко Вас люблю Ваш dévoué.

Igor Stravinsky

Мой адрес: Mauricette La Baule s/m Loire Inferieure. Bretagne. France.

Поклон от жены и от меня Елене Ивановне³.

Р. S. Начал набрасывать кое-что для «Великой жертвы». Делаете ли Вы что-нибудь для нее.

И. Стр

Устилуг
2(15)/VII 1911

Дорогой Николай Константинович,

Трудно Вам ответить точно, для чего нам надо увидаться. Чувствую, что надо, чтобы окончательно столковаться о нашем детище, за кот[орое] я примусь осенью и надеюсь кончить, если буду здоров, к весне¹. Есть сценические вопросы. Кроме того, надо повидаться нам уже потому, что зиму в Петербурге я не проведу — все мы уедем в Швейцарию (вероятно), а оттуда, должно быть, в Париж.

Очень прошу Вас сейчас же по приезде в Талашкино известить меня, каким способом мне проехать из Смоленска туда быть может, если это не далеко, за мной вышлют лошадей? Имейте в виду, что мой поезд из Варшавы приходит рано, раю утром в 5 ч[асов] (кажется).

Жду от Вас письмеца. Искренне жму руку и кланяемся как Вам, так и супруге Вашей.

Ваш Игорь Стравинский

А быть может, Вы будете в самом Смоленске? Так что и в Талашкино ехать незачем.

Н. Рерих. Эскиз костюма к «Весне священной»

Устилуг
13(26)/IX 1911

Дорогой друг,

Вы на меня несомненно в претензии за мое упорное молчание. Простите! Искупаю свою вину. От Сергея¹ Вы уже многое узнали — к этому прибавлю лишь, что горю нетерпением узнать Ваше мнение об этой перестановке. Я уже начал сочинять: «набросал» (как выражаются) вступление («Дудки»)² и пошел дальше, «набросав» и «Гадание на прутиках»³; страшно увлечен!

Музыка выходит свежей. Образ старушки в беличьих шкурках не выходит у меня из головы и все время, как сочиняв «Гадание», стоит предо мной и бежит впереди всех, изредка лишь останавливаясь, прерывая плавное течение общей «рыси»⁴. Я прихожу к убеждению, что во всей пьесе пантомимы не должно быть вовсе — одни лишь танцы. Так на первых «порах» я связал появление «Щеголих» с реки с «Гаданием на прутиках» — это вышло очень связно и меня удовлетворяет. Как тягостно, что мы с Вами не можем видеться и меняться

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Н. Рерих. Эскиз костюма к «Весне священной»

Содержание