определяет профессиональную культуру театра, которая в Петрозаводске находится на завидной высоте. Исполнители в спектакле не просто естественны, о каждом из трех героев можно спорить, сравнивая характеры и сопоставляя поступки.

Вероятно, для современного балета это очень важно.

Кроме того, что все трое очень органичны в танце, они в нем характерны. Вспоминая все современные балеты (правда, их не так уж много), вы ни в одной исполнительнице не найдете того, что свойственно С. Губиной, так же ни один исполнитель не напомнит вам Б. Мельникова или Ю. Сидорова. У Губиной не только легкие, стремительные движения, они прежде всего выразительные. И прыжок от горя не похож на прыжок от радости (что случается порой в балете). Ее pas de burre воспринимается как черточка образа, как манера походки... Помните... «а милая шагает по земле».

Сидоров, несмотря на то, что у него не совсем «классическая» фигура, особенно «смотрится» в партерных позах. Они скульптурно - напряженны, словно вот-вот с силой выпрямится скрытая пружина. Мельников рядом с ним выглядит удивительно мягким танцовщиком с большим, но «бесшумным» прыжком. Исключение составляет только «таежная

Надежда — С. Губина, Василий — Б. Мельников.

сцена», где Василий Мельникова суровой неподступностью заставляет Андрея бесконечное число раз подниматься и снова идти...

В Петрозаводске Смирнов поставил свою третью редакцию «Маскарада». Так как о второй редакции журнал писал подробно, то здесь хочется остановиться лишь на том, как балетмейстер человечески укрупняет хореографический образ Арбенина. В этом отношении особенно волнующе звучит последний дуэт в спальне Нины (после отравления) — всплеск отчаяния, ужаса и любви — все это как галлюцинация, как первые признаки безумия, а может быть, безумной надежды...

В Арбенине выступает тот же Мельников. Танцует он свою партию блестяще, совсем в ином стиле, чем Василия, но, пожалуй, еще лучше, чем танцует (лучше потому, что это встречается реже), держится на сцене в этой труднейшей лермонтовской роли.

В «Маскараде», где занята почти вся труппа, особенно ясно видны ее профессиональная подготовленность, музыкальность, умение даже в маленькой роли создать характер. В этом большая заслуга руководителя.

Игорь Смирнов — балетмейстер и режиссер современного балетного театра. Его путь не был легок, но всегда был достаточно определен. Может быть, эта определенность родилась не без воздействия его совсем еще детских опытов работы в кино под руководством интересных режиссеров. В конце сороковых годов, когда учился в Московском хореографическом училище, он почти что стал «кинозвездой» — снялся в трех фильмах: «Детство Горького», «Тимур и его команда», «Яков Свердлов». Во всяком случае все видевшие в свое время «Детство Горького» М. Донского, повстречав ученика балетной школы, лицо которого всегда готово было улыбнуться, весело говорили: «А, "Страсти-мордасти"!» — и даже пытались в память этого созданного им чудесного парнишки окрестить его тоже Ленькой...

Определенным было то, что Смирнов искал отражения на сцене жизненной правды, не очень веря, однако, что в театре есть своя правда, что в искусстве действуют особые качества, составляющие эту правду. «Сильнее», «возвышеннее», «ярче», «темпераментнее», «романтичнее» — ведь это не новые качества, а сценическое подчеркивание определенных черт, дающее право выйти к зрителю. Но каким бы увлечениям ни был подвержен Смирнов, они все идут от желания раскрыть правду жизни, определить хорошее и лучшее, в чем, пожалуй, и смысл свойственных ему черт балетмейстера-романтика.

Не все удавалось ему в равной степени. Порой художественная фантазия его была увлечена перенесением на сцену частного факта, постановкой громоздких пантомимных действ. Но все это оказалось лишь прелюдией ко второй редакции «Маскарада»¹, в полный голос заявившей о лирико-драматическом даровании Смирнова. Из чего складывается это определение? В данном случае — из пристально поэтического анализа характеров и судеб людей, желания через их конфликтное столкновение дать выход прежде всего положительному началу и из восприятия технологии балета как проявления эмоциональности. Пушкинские слова «Душой исполненный полет», кажется, всегда оживают в памяти Смирнова, когда он работает над новым балетом...

По следам письма артистов Большого театра

В третьем номере нашего журнала за этот год было опубликовано письмо группы музыкантов Большого театра «Звание артиста обязывает». Его авторов заставило обратиться в редакцию качество концертов, даваемых в КДС. Критике подвергался и репертуар, и исполнение, и безнадзорное состояние творческой работы артистов оперы, которые по существу лишены постоянной помощи и консультации дирижера, режиссера, концертмейстеров, репетиторов.

Письмо вызвало много откликов наших читателей. «Молодой инженер, пришедший на производство,пишут нам инженеры-строители Е. Орлова и А. Шауньянц, — несколько лет получает квалифицированную помощь от своих старших товарищей. До последнего дня мы были убеждены, что в такой сложной области деятельности, как создание достоверного характера в музыке и на сцене, должно быть то же самое. Может быть, даже в большей мере».

А вот строки из письма художника-модельера И. Котляровой: «Побывав на концертах артистов Большого театра, я была поражена скудостью и однообразием репертуара и той небрежностью, а точнее, низким профессиональным уровнем, с которым несли зрителям Кремлевского Дворца съездов свое

_________

¹ Нельзя не пожалеть, что Музыкальный театр им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко без всяких причин снял удачную постановку, которую к тому же теперь он смог бы усовершенствовать.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Надежда — С. Губина, Василий — Б. Мельников.

По следам письма артистов Большого театра

Содержание